– Хайон, – одна из моих пленителей произносит мое имя, и я улыбаюсь тому, как оно звучит, исходя из человеческой гортани. Она постоянно задерживается дольше всех, когда прочие уходят, и задает наиболее насущные вопросы. Она приходит с вопросами, которые важны для меня, а не стремится к очередному сухому вспоминанию богов, веры, слабости и войны.
– Приветствую, инквизитор Сирока.
– С тобой все в порядке, еретик?
– Вполне в порядке, инквизитор. Вы пришли с вопросом?
– Всего одним. Пока что в своих показаниях ты продолжаешь умалчивать об одном жизненно-важном аспекте – ты не сказал, почему сдался нам на попечение. Зачем лорду Эзекариона так поступать? Почему ты явился на Терру в одиночестве, Хайон?
– Ответ прост. Я пришел, поскольку я – посланник. Я несу сообщение от моего брата Абаддона, чтобы передать его Императору перед тем, как Повелитель Человечества, наконец, умрет.
Я слышу, как у нее в горле перехватывает дыхание. Инстинкт заставляет ее ответить еще до того, как она вообще успевает обдумать произносимые слова.
– Бог-Император не может умереть.
– Все умирает, Сирока. Даже идеи. Даже боги, а в особенности – ложные боги. Император – воспоминание о человеке, посаженное на сломанную машину ложной надежды. Золотой Трон отказывает. Никто не знает об этом лучше нас, обитателей Ока. Мы видим, как умирает Астрономикон. Мы слышим, как стихает песнь Императора. Я явился на Терру предать себя в ваши руки не для того, чтобы посмеяться над умиранием Его света, но я не стану и прикрывать правду сладкой ложью, чтобы вам было легче ее слышать.
– Инквизитор, для меня это не сообщения на экране и не списки с цифрами потерь, которые можно сбросить со счетов. Свет Императора угасает по всей Галактике. Сколько флотов и кораблей было утрачено за последние десятилетия из-за того, что Астрономикон мигает? Тысячи? Десятки тысяч? Сколько миров только за последние десять лет возвещали о своем мятеже, или же кричали, посылая психический зов о помощи? Сколько затихло под покровом варпа, и теперь там ничего нет, только ходят демоны? Здесь же, на Терре… Вы слышите хоть один из тысяч миров сегментума Пацифик? Четверть Галактики умолкла. Вам известны причины этого? Известно, что за войны они ведут, окутанные безмолвием и тенью?
Какое-то время она молчит.
– Что за сообщение ты принес Императору?
– Оно довольно простое. Эзекиль попросил меня отправиться сюда и предстать перед нашим прародителем, как мы делали, когда Империум был юн. Я взгляну в пустые глазницы Императора и скажу ему, что война почти закончена. Наконец, спустя десять тысяч лет изгнания в преисподнюю, его падшие ангелы возвращаются домой.
– Разве ты не нужен Магистру Войны в этой войне, на передовых?
– Я нахожусь именно там, где нужен ему более всего, инквизитор.
Я чувствую, что она наблюдает за мной после этих загадочных слов. Она оценивает меня по ним, рассматривает их возможные значения. И, наконец, кивает.
– И ты продолжишь рассказывать свою историю?
– Да, инквизитор.
– Но зачем? Зачем ты даешь своим врагам все, о чем они просят?
Ах, какой вопрос. Разве я тебе не говорил, Тот? Не говорил, что именно она задавала существенные вопросы?
– Это Конец Времен, Сирока. Никому из вас не суждено пережить пришествие Багряного Пути. Империум проигрывал Долгую Войну с момента, когда ее только объявили, и теперь мы вступаем в эндшпиль. Я расскажу вам все, инквизитор, поскольку для вас это ничего не изменит.

Словно непокорный первородный сын Бе’Лакор всегда испытывал горькую зависть к любому, кто обретал благосклонность Тёмных Богов, и тысячелетиями разрушал планы и замыслы демонических и смертных служителей Хаоса. Но то, что кажется Бе’Лакору свободной волей и отчасти местью против тех, кто похитил его могущество, на самом деле является частью Великой Игры между Богами Хаоса. Когда демон повергает чемпиона Нёргла, то он неизбежно выполняет волю Тзинча, а убивая воина Кровавого Бога, он подчиняется желаниям Той, Что Жаждет, но Бе’Лакор слеп к манипуляциям богов. Жажда власти и удовольствие от превосходства над соперничающими чемпионами заставляет его забыть о каждый раз затягиваемых на шее колдовских узах.