Навигация по сайту
  • Страница 6 из 6
  • «
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
Модератор форума: Эскил, Грузовик  
Форум » Литературный раздел Warhammer 40 000 » Рассказы » Художественные тексты по Warhammer 40000 (Интересные рассказы других авторов)
Художественные тексты по Warhammer 40000
FIRELORDНе в Сети
Администраторы
Сообщений 65535
Репутация: 3201
Раса: Imperium of Man
17.07.2007 в 11:58, №1
Сюда предлагаю выкладывать разные художественные тексты по Вархе (как, например, Падение Ангела Воскресения).
Все обсуждения везти ТОЛЬКО ЗДЕСЬ. В этой теме должны быть одни художественные тектсы.

Содержание


Сержант Рафаэль
Смерть, пришедшая с небес
Святой Пий *
Слова Провидца
Элюсидиум - Свет Проливающий
Ангел Буцефалона*
Дредноут Фуриозо
Во имя Прощения
Император и все,все,все
Альтернативный взгляд на ересь Хоруса и сражение Императора со своим отрекшимся сыном, а так же на последующее восхождение Императора на Золотой Трон, в 6 актах.
Безымянный расказ про предателей и чудеса*
Оркская сказка. Стомпа.
Шпицназ
Ярость Кхорна
Охотник на Орков
Легион Проклятых
Эфект Гераклита. Грем Макнил.
Губернатор Такис
Терминаторы против генокрадов, Первый бой за Бета Анфелион IV
Бездумное правосудие
Утреннее наступление
Ангелы*
Тропой Святого Пилигрима*
Плоть слаба
Честь апотекария
Раскайся!
Побег из ада
Воспоминание
В глубь Мальстрима
Слова крови
И пусть же течёт кровь...
Жизни Ферега Львиного Волка
Во имя Высшего Блага
Тёмный Король
Фанатики
Провидец и Опустошитель
Перед бурей
Танец Без Конца
Война за Калейдон
Честь злодеев
Битва за Просперо
Отчёт Великого Магистра
Смерть Великого Магистра Ассасинов
Воля Императора
Щит Вулкана
Засада
Кровь Демона
Страшный сон
Подарок для госпожи Баэды
Железный Коготь
Страх во плоти
Война Мариуса
Расследование на Рамазисе XII*
Правила Боя
Операция «КАНТ-ЙОТА-ГАММА-9»
Легенды Космических Десантников

Рассказы отмеченные знаком "*" - мой личный совет их прочесть.


Подпись пользователя:
ИМПЕРИУМ ДОМИНАТУС
За Империю!!! За Императора!!! Неси волю Императора, как факел, разгоняя им тени !!!
Сомнение порождает ересь, ересь порождает возмездие.
Да не будет мира вне власти Твоей, да не будет врага вне гнева Твоего.
Император всё знает, Император всё видит !!! Отвага и Честь !!!
Эт Император Инвокато Диаболус Демоника Экзорцизм!
FIRELORDНе в Сети
Администраторы
Сообщений 65535
Репутация: 3201
Раса: Imperium of Man
30.01.2011 в 19:35, №76
Подарок для госпожи Баэды

Автор: Брэйден Кэмпбелл
Перевод: Dammerung

Лорд Мальврек был могуч, богат и совершенно мертв внутри. Несмотря на то, что народ, к которому он принадлежал, был известен страстностью и жаждой жизни, время охладило его. Каждое прожитое столетие иссушало его как физически, так и духовно, пока от него не остался вечно хмурый, слегка сгорбленный старик, встречавший каждый новый день с мрачным равнодушием. Именно поэтому он так удивился, когда внезапно понял, что влюблен.
Мальврек и его дочь, Савор, почтили своим вниманием очередные гладиаторские игрища, которые в Комморре никогда не прекращались. Из их ложи, расположенной высоко на изогнутой стене арены, открывался великолепный вид. Савор увлеченно наблюдала, как бойцы внизу кромсают один другого бритвенными цепами, выпускают потроха гидра-ножами и режут друг друга на крупные кубики окровавленного мяса осколочными сетями. Она была молода и полна жизни, и чувства ее были остры. Даже в высоте, вдали от поля боя, Савор могла ощущать источаемую им эротическую микстуру из пота и крови, могла распробовать страх и адреналин, паром исходящий от участников боя, в деталях видеть жилы, плоть и кость каждой отрубленной конечности.
Мальврек, с другой стороны, давно уже утратил большую часть своих чувств. Такое случается с эльдарами его возраста, когда их перестает интересовать жизнь. Вкусы, запахи и ощущения ныне оскудели, как будто доходили до него через толстое покрывало. Даже зрение стало мутным — недовольно и покорно ворча, он пошарил в складках мантии и вытащил изящно украшенный маленький бинокль. Какое-то время он тоже наблюдал за балетом резни, но тот не опьянял его так, как Савор. Мальврек видел подобную работу ведьм уже сотни раз и на многих мирах галактики. Сперва он ощутил лишь глубокое чувство неудовлетворенности, но потом, когда его дочь начала громко выражать свое веселье, он почувствовал нечто иное: зависть.
По правде говоря, в последнее время он чувствовал ее довольно часто. Хорошо осознавая собственную дряхлость, он ненавидел почти всех, кто его окружал; ненавидел за их молодость. Единственным исключением была Савор. Единственный член кабала, кого он мог бы пощадить в случае попытки убийства или переворота. Одна лишь мысль о ней заставляла подергиваться морщинистые уголки его рта — то было самое слабое, самое далекое эхо улыбки. Из всех вещей, какими он владел, из всех тех, кто служил ему, она была самой ценной. Есть такое слово, одно-единственное слово, которое используют другие, низшие обитатели галактики, чтобы описать это чувство... но в этот миг оно ускользнуло из его старой головы.
Мальврек отвлекся от сражения и начал смотреть по сторонам. Его блуждающий взгляд наконец добрался до других лож, где восседала элита Темного Города. В конце концов, в театр приходят, чтобы показать себя, и он от нечего делать решил посмотреть, кто пожаловал сегодня. Внезапно что-то остановило его взор, и он выпрямился в кресле. Напротив, над другим краем арены, сидела женщина. Она была одна, по сторонам от нее стояли двое рослых инкубов-телохранителей. Черные волосы, пронизанные серыми прядями, были собраны в высокий хвост на макушке и густыми волнами рассыпались по шее и плечам. Кожа была безупречно бледной, гладкой и тугой, будто натянутой на барабан. Глаза — темные и чуть светящиеся, губы окрашены в цвет обсидиана. Она откинулась назад в своем похожем на трон кресле, и Мальврек увидел, что она облачена в идеально подогнанные доспехи — ножные латы были в форме сапогов с тонкими высокими каблуками, а верхняя часть доспеха больше напоминала бюстье, чем защитный нагрудник. Руки, от локтей до кончиков узких пальцев, скрывали черные вечерние перчатки, а вокруг нее струился шлейф угольно-черного многослойного платья. Большая подвеска — очевидно, генератор теневого поля — лежала меж бледных грудей.
– Кто это? – выдохнул он.
Савор резко повернула голову и подняла бровь. Ее отец чем-то по-настоящему заинтересовался — а это редкое событие. Она быстро проследила за его взглядом и тоже уставилась на похожую на изваяние женщину напротив. Глаза Савор были помоложе, и ей удалось разглядеть затейливый паутинный узор, выведенный серебряными нитями на платье этой женщины. Она покопалась в памяти, сравнивая лица и имена. Будучи самой преданной помощницей отца, его единственным иерархом, она обязана была знать в лицо каждого из врагов Мальврека. Через несколько секунд она поняла, что не может ее вспомнить.
– Я не знаю ее, – сказала Савор.
– Выясни, – тихо произнес он, продолжая смотреть через бинокль. – Немедленно.
Савор кивнула и тут же принялась собирать оружие. Стиснув в одной руке светящуюся алебарду, второй она проверила висящий на поясе пистолет.
– Просто узнай ее имя, Савор, – сказал он. – И ничего больше.
Разочарованная, что никого сегодня убивать не надо, она пожала плечами и исчезла.
Мальврек пристально следил, как загадочная женщина что-то потягивает из кубка. Все, что было в ней, постепенно собиралось для него в единое целое – то, как чувственно и медленно она глотала, цвет ногтей на тонких пальцах, которыми она отбросила локон с лица, легкая пульсация трубки, вводившей наркотики в ее сонную артерию. Как будто, чем дольше он наблюдал за ней, тем моложе становился. Его тело воспряло, пульс участился, мускулы напряглись. Он облизал губы, чувствуя, как впервые за десять лет рот увлажняется слюной. Что-то накатило на него нежданной волной – некое чувство, которое так давно пропало из его жизни, что его даже затрясло, будто ударило током. И тогда, без единой капли сомнения, он осознал, что должен обладать этой женщиной, должен впечатлить ее и установить над ней безраздельную власть. Теперь его единственной целью в жизни стало сделать ее своей желанной, но вместе с тем принадлежащей лишь ему собственностью. Он был полностью, с головы до пят... что это за слово, которое используют мон-ки?
Вдруг женщина нахмурилась, чуть наклонила голову вбок и прямо посмотрела на Мальврека. Старый архонт охнул и уронил бинокль. Неловко собрав свои вещи, он поспешил в вестибюль. Его собственные инкубы, как всегда, безмолвно следовали за ним.
– Слишком долго, – пробормотал он, ругая себя за недостаточную скрытность. В считанные минуты он оказался снаружи, забрался в свой улучшенный «Рейдер» и стал ждать Савор. Когда она явилась, у нее едва хватило времени ухватиться за поручень, прежде чем Мальврек подал сигнал пилоту. Машина слегка качнулась, а затем резко взмыла в воздух.
– Ты куда-то спешишь? – поддразнила его Савор. Ветер взметнул ее волосы и юбку, развевая их подобно пурпурным волнам.
– Что ты выяснила? – требовательно вопросил Мальврек. Он пододвинулся к ней поближе, чтобы расслышать ответ.
– Я не смогла подобраться к ней вплотную... – начала Савор.
– Из-за телохранителей?
– Из-за свиты. Она, конечно, сидела в ложе одна, но в коридоре рядом было полным-полно народу. Причем не только слуги. Там были представители по меньшей мере полудюжины различных кабалов, и все явно хотели повидать ее или поговорить с ней. Однако мне удалось кое-что узнать. Зовут ее Баэда, и она буквально на днях переехала в Комморру из какого-то внешнего города в Паутине. Из Шаа-дома, полагаю. Судя по всему, там она была супругой архонта, и когда тот в конце концов умер, она унаследовала весь кабал. Говорят, теперь в ее распоряжении огромные ресурсы.
Мальврек кивнул и сощурился. Это, конечно же, объясняло, почему столь многие пытаются ее добиться. К нам приехала богатая вдова, и теперь самые выдающиеся холостяки Темного Города намеревались заявить на нее свое право. Его интересовало лишь, кто составляет ему конкуренцию.
Савор, как всегда, словно читала его мысли.
– Я видела там воинов с эмблемами разных кабалов. Всевидящее Око, Ядовитый Клык и Раздирающий Коготь. То есть лорд Ранисолд, лорд Хоэнлор и лорд Зиенд.
Мальврек знал их. Каждый из них был юным выскочкой, который добился власти над кабалом при помощи манипулирования и убийств. Они были настолько серьезными противниками, насколько были молоды и красивы.
– Мне нужно вернуться в форму, – сказал он.

Через какое-то время Мальврек, наконец, почувствовал, что достаточно подготовлен ко встрече со вдовой. Он не взял с собой ни телохранителей, ни воинов. Только Савор несла за ним большой ящик, держась на почтительном расстоянии. Если заявиться к женщине с целой армией, это не только выдаст страх и неуверенность, решил он, но и будет довольно грубо. Безобразный, изуродованный слуга открыл им дверь и повел через похожие на пещеры покои. Проходя мимо богато украшенного зеркала, Мальврек на секунду задержался, чтобы оценить свой вид. Его хирурги-гомункулы поистине превзошли себя, подумал он. Посмотреть хотя бы на скобы, вогнанные в затылок, которые туго натягивали на череп увядшее лицо. С полдюжины воинов лишилось скальпов, и теперь вместо жидких, сальных волос его голову украшала великолепная грива цвета воронова крыла. Сеть инжекторных трубок закачивала в него смесь наркотиков и снадобий, приводя мышцы в тонус и придавая глазам здоровое зеленое свечение. Он оскалился, любуясь своими новыми зубами из нержавеющей стали. На нем был самый лучший боевой доспех, а в дополнение к нему — золотистый табард, развевающийся пурпурный плащ и самые большие наплечники, какие только можно было достать. Бедняжка, усмехнулся он про себя, у нее нет ни единого шанса.
Его ввели в огромную комнату, полную роскошной мебели с высокими спинками. Из арчатых окон открывалась панорама Комморры. А перед ними стояла Баэда, упиваясь этим зрелищем.
– Лорд Мальврек, – произнесла она, надменно не поворачиваясь к нему. Голос у нее был глубокий и мягкий.
– Госпожа Баэда, – громко объявил он, – я приветствую вас в нашем прекрасном городе.
Она, наконец, повернулась к нему лицом. На фоне алебастровой кожи ее глаза казались настолько черными, что были похожи на пустые глазницы. Лицо было лишено выражения, как у безмолвной статуи. И все же сердце Мальврека забилось сильнее, и его инжектор автоматически подстроился под возросший уровень эндорфинов.
– И? – спросила она несколько нетерпеливо.
Мальврек продемонстрировал ей новые зубы.
– И я пришел, чтобы заявить о своих брачных намерениях.
Она не впала в экстаз и не рухнула перед ним на колени, как это происходило в фантазиях Мальврека, но фыркнула, прошла через комнату и удобно устроилась на небольшом диване.
– Разумеется, – сказала она с легким кивком.
Мальврек приблизился к ней и распростер руки.
– Леди, я богат и могущественен, и в мой кабал входит не только множество славных воинов, но и наемные ведьмы и бичеватели. Я повелеваю армадой боевых машин и флотилией звездных кораблей. Те, кто знает меня, страшатся меня, и о моем мастерстве в бою....
– ...слагают легенды по всей галактике, – закончила она. – Я уже слышала эту речь.
– Вы слышали? – пораженно спросил архонт.
– От мужчин, более льстивых, чем вы, – она взглянула на Савор, стоявшую позади, и холодно произнесла: – Вы, по крайней мере, явились со свитой лишь из одной рабыни, хотя стоит еще подумать, говорит это об уважении или же о высокомерии.
Глаза Савор вспыхнули от возмущения.
– Я не рабыня! – прошипела она.
Мальврек поднял руку, успокаивая ее.
– Савор — моя дочь, – спокойно сказал он. – Она служит мне по своей воле. Так же, как должны служить и вы.
Брови Баэды выгнулись дугами.
– Однако же, дерзки мужчины в этом городе! Вы, должно быть, полагаете, что я первый раз встречаюсь с подобными заигрываниями?
– Ни в коем случае, – ответил Мальврек. – Я знаю, что лорд Ранисолд, лорд Хоэнлор и лорд Зиенд домогались вас.
– И это лишь немногие.
– Они больше не будут вам докучать, – тихо сказал Мальврек. Савор вышла вперед и открыла ящик. Внутри была аккуратно разложена кожа с дюжины лиц, содранная с черепов его конкурентов. На кратчайшее мгновение на лице Баэды проступило изумление, однако она немедленно вернула себе хладнокровие и внимательно посмотрела на Мальврека.
– Все, что принадлежало им, стало моим, – сказал он и с ног до головы смерил ее голодным взглядом. – Так же, как станете и вы.
С пугающей быстротой Баэда поднялась на ноги. Мальврек и Савор вдруг осознали, что там, где раньше были лишь тени, теперь стоят инкубы. Напряжение в воздухе стало осязаемым.
Баэда заговорила слегка неестественным голосом:
– Вы... страстны, лорд Мальврек, но не производите впечатления.
Осклабившись, Мальврек коротко кивнул, развернулся на каблуках и пошел к двери. Савор последовала за отцом. Она отбросила ящик, и тот с грохотом покатился по полу, рассыпая на паркет останки соперников архонта, похожие на засушенные цветы.

Планета Франчи была холодна, дни ее — дождливы, а ночи — туманны. Она была покрыта обширными горными хребтами, густыми лесами и бурлящими серопенными океанами. Короче говоря, это был мир, который оценил бы любой темный эльдар, и Мальврек твердо вознамерился сделать из него подарок для Баэды. Фактически, Франчи обладала одним-единственным недостатком: на ней жили люди. Поэтому старый архонт принялся за работу.
Первым делом его воздушные войска обстреляли и разбомбили их жалкие укрепления и бастионы. Затем, когда остались одни только руины, он обрушил на выживших защитников свои основные силы. «Рейдеры» беззвучно скользили над сокрушенными городами, без всякого разбора забрасывая гранатами и бункера, и здания. Сферы из искаженной призрачной кости взрывались, обращаясь в белый как мел порошок, настолько тонкий, что даже самые лучшие фильтрационные системы Империума не могли его удержать. Он находил путь в глаза, уши и легкие, а попав туда, вызывал столь ужасающие галлюцинации, что жертвы его могли лишь кричать и рыдать. Они катались по земле, раздирая ногтями собственные лица и выцарапывая себе глаза, а воины Мальврека поливали мирных жителей Франчи градом ядовитых кристаллических осколков или насквозь пронзали штыками. Тех, кого не убили на месте, волокли прочь и сковывали шипастыми цепями. Им не достанется быстрой и безболезненной смерти — когда темные эльдары увезут их в Комморру, они будут влачить жалкое существование еще долгие годы, а то и десятилетия, в качестве рабов, игрушек и еды.
В общем, все это было очень волнующе и прекрасно, и приспешники Мальврека были просто в восторге. Он сам, впрочем, странным образом не ощущал никакого интереса. Он знал, что должен быть прямо там — в гуще боя, наслаждаться смертью и хаосом. Вместо этого он стоял в одиночестве посреди городской площади, заваленной рухнувшими статуями и кучами мертвых людей, и наблюдал, как другим достается все веселье. Его мысли по-прежнему были заняты Баэдой.
Он бродил по щиколотку в раскиданных по земле внутренностях, чей аромат для него был словно запах весенних цветов, но все, что он видел пред собой, – ее лицо. Неподалеку какой-то комиссар пытался высвободиться из-под придавивших его трупов собственных подчиненных. Один из сибаритов Мальврека, которого явно радовало происходящее, подбежал к нему и выстрелил прямо в лицо, отчего голова человека лопнула, будто перезрелая дыня. Послышались восторженные вопли других воинов, наблюдавших, как во все стороны разлетелся рубиновый фейерверк из фрагментов кости и мозга.
Все, что ощущал Мальврек — жгучее желание швырнуть вдову на пол и задавить, задушить ее весом своего тела. Для него резня на Франчи была работой, а не игрой. Он зачищал планету так, как некто может полировать серебро, ибо его подарок должен быть безупречен. Иррационально — да, и архонт знал это, но он должен был ее впечатлить. В конце концов, ведь он... он... слово мон-ки опять ускользнуло от него.
Теперь его солдаты начали резать трупы ножами, чтобы взять какие-нибудь мелкие трофеи, например, пальцы, уши или зубы. Он посмотрел на них, вынырнув из глубин отвлеченных мыслей, и собирался было что-то сказать, как раздался взрыв. На мгновение Мальврек узрел, как его воинов объяло пламя. Затем земля под ним вздулась, и он очутился в воздухе. Подчиняясь инстинктам, он подтянул конечности к телу и полетел на ударной волне. Его личное силовое поле вспыхнуло и ожило, окружив хозяина плотным коконом черной энергии и обеспечив надежной защитой. Даже когда он упал наземь, теневое поле впитало в себя энергию удара, который иначе сокрушил бы все кости в его тощем теле. Мальврек перекатился и встал на ноги. Поле стало прозрачным, каким-то образом почувствовав, что его владелец пока что в безопасности.
Из пелены дыма с грохотом выкатил имперский танк и двинулся прямо на него. Позади машины можно было разглядеть несколько десятков человеческих силуэтов. Мальврек бросил взгляд назад, но там, где секундой ранее были его воины, теперь остался лишь дымящийся кратер. Повсюду раскидало части тел, как людей, так и темных эльдаров, неотличимых друг от друга в смерти. Разум Мальврека захлестнула ярость: он приказал, чтоб все боевые машины Франчи были нейтрализованы до того, как основные силы войдут в город, но, очевидно, кто-то что-то упустил. Сколь недоразвиты ни были технологии мон-ки, он по неприятному опыту знал: если это механическое чудище не уничтожить сразу же, его пехота едва ли сможет выжить.
Гвардейцы, прятавшиеся за танком, теперь рассыпались вокруг него. Они были легко вооружены, кроме одной троицы, которая спешно устанавливала какую-то большую пушку. Мальврек был один и на открытом пространстве. Он ощерился, преисполнившись отвращения к себе за то, что позволил этому случиться. Он не концентрировался на том, что происходит здесь и сейчас, отвлекаясь на мысли о том, как бы совратить вдову и расшевелить ее чувства. А затем, как он это часто делал, архонт направил свое отвращение наружу, изрыгая его на гвардейцев. Из танка донесся лязг, говорящий о том, что в пушку вогнали новый снаряд. Мальврек знал, что у него есть только один шанс. Он резко дернул шеей, активируя инжектор наркотиков, и бросился в атаку.
Люди ответили всем, чем могли. Они извергли бурю лазерного огня и тяжелых разрывных болтов. Вокруг свистели снаряды автопушки. С оглушительным ревом танк выстрелил из главного орудия, и люди, съежившиеся по сторонам от него, вздрогнули и закрыли глаза. Площадь взорвалась. Какое-то мгновение не было видно ничего, кроме пыли и дыма, но затем оттуда выпрыгнул, взвился в воздух один-единственный силуэт и приземлился прямо посреди гвардейцев.
Правая рука Мальврека была защищена огромной перчаткой с пальцами в виде коротких мечей. Он взмахнул оружием, активируя его приносящие чудовищную боль электрические свойства, и убил троих прежде, чем остальные успели хотя бы моргнуть. Их тела, беспорядочно дергаясь, повалились наземь, точно брошенные куклы. Потом все солдаты накинулись на него, колотя кулаками, пинаясь, тщетно пытаясь ударить его прикладом. Мальврек был спокоен, собран и контролировал свое дыхание, парируя удары. Он подумал, что люди почти комичны в своей ярости— они больше брызгали слюной, ругались и хрюкали, чем наносили урон. И все же они теснили его, не поддаваясь и не отступая. Они бешено колотили по защитному полю, хотя с тем же успехом могли тесать камень голыми руками.
Это было в некоторой степени достойно восхищения, поэтому Мальврек убил немногих, предпочитая калечить. Он сбил наземь еще одного бойца, попутно лишив того ноги. Каждый раз, когда он рубил или колол, падал очередной гвардеец. Они лежали кучей у его ног, вопя и причитая, шепча молитвы Богу-Императору или призывая своих матерей.
Внезапно на наруче Мальврека вспыхнули сигнальные огоньки. Его теневое поле было надежным, но не безотказным. Оно могло выдержать лишь определенной силы урон, прежде чем перегрузиться или отключиться для перезарядки. Поле исчезло с тихим хлопком, и ему в лицо тут же врезался приклад лазгана. Голова старого архонта дернулась назад, и черная кровь брызнула наружу из-за стальных зубов.
Мальврек яростно уставился на человека, которому наконец удалось причинить ему боль, и вонзил агонизатор прямо тому в лицо. Зашипели и засверкали электрические дуги. Глаза солдата обратились в жижу и потекли по щекам, и он завыл, точно одержимый. Оставшиеся гвардейцы отступили, придя в ужас от этого зрелища, и в этот миг смятения Мальврек прикончил их всех одним эффектным росчерком. Четверо человек погибли под его ударом. Остальных он оставил лежать на земле, дожидаясь своих поработителей.
Невдалеке танк разворачивался к архонту, чтобы снова обрушить на него огонь. Глаза Мальврека расширились от ужаса. На мгновение, захваченный наслаждением рукопашной схватки, он совершенно забыл об этой машине. Теперь же архонт осознал, что без защитного поля любое из орудий машины просто разорвет его на части. Уверенный, что вот-вот умрет, он подумал о Савор. Дочь возглавит кабал после него и будет хорошо руководить им. Единственное, о чем он сожалел, – что никогда не увидит, как она вступает в свои права.
Невероятно, но башня танка снова повернула орудие в сторону площади. Мальврек посмотрел вдаль и увидел, что ему на помощь, стреляя на лету, мчится «Разоритель». Лучи темной энергии вонзились в бронированный бок танка, и с мучительным ревом его башня разлетелась на скрученные металлические ленты. Языки пламени вырвались из каждого шва и сочленения, и вспомогательные орудия бессильно опали. Мальврек вернул себе самообладание и пошел к ожидающему кораблю. Стрелки уже спрыгивали с подножек и бежали ему навстречу.
– Господин мой, – тяжело дыша, спросил один из них, – вы не ранены?
Архонт указал на обломки уничтоженного танка.
– Кто в этом виноват? – спросил он.
– Недосмотр, – ответил другой солдат, в то время как похожий на летучую мышь транспорт взмыл в небо. – Наша орбитальная разведка пропустила военную базу за пределами города. С ней как раз сейчас разбираются.
Мальврек наблюдал, как, издавая звуковые удары, их обгоняют реактивные истребители.
– Хорошо, – сказал он, – давайте убедимся, что с ней разберутся как следует.
Когда он наконец приехал на место, от имперской базы почти ничего не осталось, кроме развалин. В зданиях бушевали пожары. Повсюду валялись мертвые гвардейцы и разбитые машины. Посреди всего этого стоял одинокий бункер, и его единственная дверь уже была сорвана с петель.
Внутри, доложили воины, в надежде на спасение спряталась кучка напуганных беженцев. Лорд Мальврек спустился по узким бетонным ступенькам в сырое квадратное помещение, где всюду валялись одеяла и упаковки от еды. Свет исходил только от нескольких тусклых панелей, встроенных в стены. Четыре тела лежали, разбросанные по полу, – мастерская работа его сибаритов. Последних двоих выживших оставили для него.
Мальврек быстро осмотрел их: мужчина и женщина, одетые в грязную форму цвета хаки, на фоне которой выделялись только личные жетоны на шее одного и кольцо с алмазом на одном из пальцев другой. Женщина, приглушенно рыдая, спрятала лицо на груди мужчины. Тот в свою очередь нежно баюкал ее и шептал успокаивающие слова.
– Ну что ж, – без удовольствия произнес Мальврек. – Надо с этим заканчивать.
При звуке его голоса мужчина поднял взгляд. Глаза его были расширены от страха.
– Пожалуйста, – быстро заговорил он на своем невыразительном языке. – Мы знаем, что вы такое. Пожалуйста, не забирайте нас с собой.
– Не беспокойся, мон-ки, – сказал он на отрывистом низком готике. – Я пришел не за вами. Всего лишь за вашей планетой.
Во имя целесообразности, он вытащил пистолет из кобуры, намереваясь застрелить женщину. Затем, довольно-таки неожиданно, мужчина вдруг рванулся вперед. Он схватил Мальврека за левое запястье и вывернул его так, что облако осколков ушло в потолок. Одним плавным движением Мальврек врезал ему лбом в нос, ударил коленом в живот и вогнал локоть в спину, когда человек согнулся пополам. Затем он без всяких усилий переместил вес на одну ногу и пнул его прямо в грудь. Мужчина отлетел и повалился на экран компьютера. Стекло разбилось и полетели искры. Мальврек подскочил к нему и ударил клинками перчатки, пробив плоть, кость и бетонный пол. Он громко фыркнул, вдыхая в себя ускользающую жизненную энергию человека.
Этого, похоже, хватило, чтобы наконец вырвать женщину из оцепенения. Она подбежала к телу своего спутника и, подвывая, прижалась к нему.
Мальврек перезарядил пистолет и посмотрел на нее сверху вниз.
– Он не заслуживает столь трогательных подношений, как твои слезы и крики, – сказал он ей. – Почему ты рыдаешь для столь незначительного существа?
Она уставилась на него глазами загнанного животного.
– Он был моим мужем! – закричала она. – Я любила его!
Мальврек вдруг просиял. Он щелкнул пальцами и показал на нее когтем перчатки.
– Вот оно! – ликующе произнес он. – Вот то слово, которое я пытался вспомнить. Спасибо.
Видя ее изумление, он опустился на колени, чтобы смотреть ей прямо в глаза.
– Ты знаешь, так получилось, что я и сам кое-кого люблю. Скажи мне, много ли ему пришлось сделать, чтобы захватить тебя?
– Захватить меня? – тупо переспросила она.
– Да. Мы называем это «иньон лама-кванон» – сделать кого-то своей ценной собственностью или полезным слугой. Но мне нравится ваш варварский термин, «любить». Он краткий и мощный, как убийственный удар.
Женщина подавила истерический смешок.
– Я всегда думала, что отчеты о ксеносах преувеличены, но ты же правда в это веришь, да? Что в жизни нет ничего, кроме разных степеней порабощения...
– Боюсь, что я не совсем понимаю, – сказал Мальврек.
– Любить — значит быть вместе, – продолжала она. – Это значит разделять все вместе, быть равными партнерами. Не владеть. Не управлять. Любить — значит заботиться друг о друге так сильно, что расставание станет невыносимо.
Она уставилась вниз, на окровавленный труп своего мужа, и снова расплакалась.
Мальврек подумал о принадлежащих ему вещах: о коллекции адских масок, об агонизаторах, о высокой башне в Комморре, о своих последователях. Конечно, среди всего этого были наиболее ценимые — слуги и вещи, которыми он дорожил. И все же он не понимал.
Разделять поровну? Быть партнерами? Наверное, он пытался вспомнить другое слово.
– Теперь убей меня, – дерзко потребовала женщина.
– Убить тебя, – медленно проговорил архонт, – чтобы вы могли снова быть вместе.
Женщина не ответила, и воины, столпившиеся в дверях, разом затаили дыхание. Мальврек встал, щелкнув старыми суставами, и засунул пистолет в кобуру. Он взглянул на своих приспешников и коротко кивнул, и они один за другим вышли из бункера. Архонт повернулся, чтобы пойти следом.
Женщина открыла рот от изумления.
– Что ты делаешь?
– Даю тебе возможность посмаковать свои мучения, конечно.
Он помедлил в дверях, ожидая, что она скажет что-то учтивое, но она просто таращилась на него, разинув рот. Пожалуй, не следовало ожидать хороших манер от мон-ки. Подождав секунду, он вздохнул и сказал:
– Не стоит благодарности.
Затем он ушел, оставив ее наслаждаться болью — если это, конечно, вообще было возможно. Столь убогое и ограниченное существо, подумал Мальврек, едва ли могло достойно оценить хорошую порцию страданий.

Подпись пользователя:
ИМПЕРИУМ ДОМИНАТУС
За Империю!!! За Императора!!! Неси волю Императора, как факел, разгоняя им тени !!!
Сомнение порождает ересь, ересь порождает возмездие.
Да не будет мира вне власти Твоей, да не будет врага вне гнева Твоего.
Император всё знает, Император всё видит !!! Отвага и Честь !!!
Эт Император Инвокато Диаболус Демоника Экзорцизм!
FIRELORDНе в Сети
Администраторы
Сообщений 65535
Репутация: 3201
Раса: Imperium of Man
30.01.2011 в 19:35, №77
Однако, судя по всему, неблагодарность была характерна не только для человеческих женщин. Вернувшись в Темный Город, Мальврек направился к Баэде, чтобы предподнести ей в дар Франчи. Слуга осторожно проинформировал его, что вдова отказала в личной встрече. Она попросила передать, что ее не интересует добытая для нее планета, поскольку у нее имеются собственные миры и собственные пленники. Кипя гневом, Мальврек решил было с боем пробиться внутрь, но передумал, когда навстречу ему вышла пара инкубов Баэды. Атаковать их — значило бы открыто объявить войну, и, несмотря на растущее чувство досады, он все же хотел завоевать сердце вдовы, а не убить ее.
Когда он вернулся домой, Савор тренировалась. Почти полностью обнаженная, блестящая от пота, она уворачивалась от ударов и скользила среди полудюжины партнеров, вооруженных зазубренными ножами. Неглубокие порезы украшали ее руки, ноги и живот, и смешанный с маслами пот восхитительно обжигал их. Она обожала эти полуденные занятия — наполовину тренировки, наполовину предварительные ласки — почти так же, как настоящие сражения. Впрочем, все действо тут же сошло на нет, когда Мальврек распахнул двери.
– Эта женщина! – взревел он, и изо рта полетели капельки слюны. – Я заставлю ее подавиться своим высокомерием!
Савор взмахнула рукой, и ее компаньоны испуганно попятились и скрылись. Она много раз видела отца рассерженным, но на сей раз это было нечто иное. Он напоминал ей некое запертое в клетке чудовище, с которыми ведьмы сражаются на арене, взбесившееся от гнева и бессилия.
– Она победила тебя в схватке? – с надеждой спросила она, опираясь на единственное логичное объяснение. – Наши кабалы теперь воюют?
– Она даже не захотела повидаться со мной, – сказал он убитым голосом. – Я уничтожил ее женихов, но это ее не впечатлило. Я так старался очистить для нее планету, а она ее отвергла.
Савор закусила верхнюю губу и сказала:
– Отец, при всем моем к тебе страхе и уважении, ты ничего не знаешь о женщинах. Трофеи? Планеты? И ты ждешь, что она впечатлится столь обыденными подарками? У нее свои стандарты, отец. И если ты хочешь ее заполучить — хочешь по-настоящему — то тебе придется дать ей нечто уникальное. Что-то, на что еще никто и никогда не решался.
Старый архонт выдохнул. Если бы кто-то другой попытался усмирить его ярость, он бы убил его одним ударом, но Савор — другое дело. Как всегда, она была словно целебная мазь, нанесенная на ожог; боль, к счастью, оставалась, но переставала быть столь жестокой.
– Ты права, разумеется, – пробормотал он. – Что-то, от чего у нее захватит дух. Что заставит ее немедленно осознать: в ее же интересах немедленно мне подчиниться.
Он снова подумал о супругах с Франчи. Женщина любила мужчину, но почему? Что он ей дал в обмен на ее повиновение? Она была самым невзрачным существом в мироздании, одетая почти как оборванка, кроме разве что...
Мальврек положил руку на плечо Савор.
– Собери кабал, – сказал он. – Все наши войска. Теперь я знаю, что подарить госпоже Баэде.
Ктельмакс был миром пустынь. Снаружи царило палящее, губительное солнце, но здесь, в просторном могильном комплексе, было так холодно, что можно было увидеть пар от дыхания, когда Мальврек говорил. Они с Савор стояли, омываемые зловещим зеленым светом. Кругом во всех направлениях простиралась чернильная тьма, пронизанная редкими лучами света. Воины выстроились вокруг них и обдумывали, как бы незаметно скрыться с добычей.
– Знаешь, чем человеческие мужчины традиционно покупают верность своих женщин? – спросил Мальврек свою дочь. – Камнями. В особенности — кусками спрессованного углерода.
– Никогда не понимала, чем тебя так привлекает культура мон-ки, – отвлеченным голосом ответила Савор. Было что-то в этом месте, этом мавзолее размером с город, что вызывало в ней неподдельный страх. Чем скорее они отсюда уберутся, тем лучше.
Мальврек был слишком восхищен, чтобы заметить это проявление неуважения.
– Я не знаю, из чего состоит эта штука, но ее размер и редкость должны наконец-то утихомирить эту проклятую вдову.
Он повернулся к Савор и рассмеялся.
Над ними возвышался некронтирский силовой кристалл. Снизу он был утоплен в круглом пьедестале, от которого во все стороны расходились загадочные трубы. Он сиял изнутри, но тускло, словно лампа, в которой почти закончилось масло. К Мальвреку подошел сибарит и сообщил, что его воины готовы отсоединить кристалл. Архонт нетерпеливо кивнул.
– Кажется, ты меня не так понял, – неодобрительно произнесла Савор. – Когда я сказала, что ей нужно подарить то, что никто другой не дарил, я не имела в виду...
Зеленый свет внезапно погас, когда кристалл отсоединили от подножия. Стало очень темно и очень тихо.
Мальврек зааплодировал.
– Отлично, теперь отвезем его домой.
Савор отошла на несколько шагов. Ее дыхание стало коротким и отрывистым. Почти бессознательно она ощущала что-то, шевелящееся в темноте. Затем она услышала его. Поверх ворчания работающих воинов и лающих приказов отца из темноты донесся звук металла, скрежещущего о камень. Вдали показались крошечные точки, и на какой-то миг Савор показалось, что это некий фосфоресцирующий ковер с фантастической скоростью движется прямо на них.
Осознание словно окатило ее холодной водой.
– Отец! – закричала она.
И тут скарабеи нахлынули на них подобно живой волне. Шипя и стрекоча, они роились вокруг отключенного кристалла. Воины пытались отбиваться от вгрызающихся в поножи крошечных машин при помощи ножей и пистолетов.
Мальврек отступил и дернул шеей, чувствуя, как наркотики хлынули в кровь. Он успел увидеть, как Савор делает то же самое, прежде чем инкубы сомкнули вокруг него защитное кольцо. Из темной вышины спускались огромные существа, расставив толстые, заостренные конечности. Вместо лиц у них были тесные скопления ярко сверкающих видеообъективов. Они издавали нестройный шум, а из их животов выбирались все новые и новые скарабеи и дождем сыпались вниз. Телохранители архонта принялись рубить их своим двуручным оружием, каждое их движение было едва уловимо для зрения. Мальврек активировал теневое поле и встал между своими защитниками. Один из крохотных механизмов попытался ампутировать ему ступню. Архонт вознаградил усилия скарабея, насадив его на клинок перчатки.
Теперь он мог все как следует разглядеть. Силовой кристалл, его подножие и все, кто стоял на нем или рядом, были покрыты сотнями крошечных насекомоподобных роботов. На каждого убитого огромные паукообразные существа наверху производили еще нескольких. Савор была в самой гуще боя, окруженная ведьмами и убивающая все, что подбиралось слишком близко. Она что-то кричала, но Мальврек не слышал этого.
Мгновение спустя до него донесся порыв горячего воздуха и звук реактивных двигателей. Савор вызвала подкрепление из лагеря снаружи, догадался Мальврек. Из «Рейдеров» начали выскакивать воины, в то время как позади них несколько более медленных аппаратов начали осыпать скарабеев залпами из энергетического оружия. Орда механизмов поредела. Один из гигантских пауков шлепнулся на пол в лужу расплавленного шлака. Словно в ответ на изменение хода битвы, из темноты вырвались извивающиеся потоки зеленого пламени. К ним приближались сгорбленные человекоподобные существа, напоминающие скелеты, в руках они тащили громоздкого вида оружие. Каждый солдат, в которого они попадали, разлетался на части — куски обгорелой плоти и обугленных костей. Боевые корабли оставили в покое скарабеев и переключились на новую угрозу.
Слева от Мальврека что-то ярко вспыхнуло, и по растрескавшемуся полу пролегли искаженные тени. Внезапно появилась еще одна группа некронов, почти две дюжины. Над ними парила машина, похожая с виду на одного из пауков, порождающих скарабеев, со скелетоподобным туловищем, приплавленным к нему сверху. В одной руке оно держало высоко поднятый длинный посох, в другой – светящуюся сферу. Пешие некроны немедленно открыли огонь. Двое инкубов погибло на месте, но броня остальных выдержала обстрел. Защитное поле архонта стало непрозрачным в нескольких местах, защищая глаза от ослепительных лучей и одновременно не давая плоти обратиться в пар. Затем настала его очередь.
Мальврек одним прыжком преодолел разделявшую их дистанцию и взмахнул рукой в перчатке. Пять машин повалилось на пол, головы отлетели в стороны, а туловища раскрылись, извергая наружу провода, словно кишки. Его выжившие телохранители рванулись вперед, пронзая тварей алебардами, и уничтожили еще девятерых. Летающая машина описала дугу посохом, без малейших усилий обезглавив двух инкубов, и оставшиеся некроны бросились в рукопашную. На Мальврека обрушился град ударов, каждый из которых он легко парировал. Затем, повинуясь некой команде, которую только они могли услышать, машины начали отступать, возможно, удивленные яростью атакующих темных эльдаров.
Мальврек позволил им сбежать и попытался определить, где в этом хаосе находится Савор. Несмотря на его успехи, остальной кабал отнюдь не преуспевал, не достигнув и половины его результатов. Два корабля беспомощно висели в воздухе, брошенные командой и выпотрошенные некронским огнем. Всюду валялись почерневшие и дымящиеся тела солдат. Среди них убитые некроны неуклюже поднимались на ноги и каким-то образом восстанавливали себя, пока не начинали снова походить на литые бронзовые скелеты. Свежеизготовленные скарабеи бурлили вокруг них, будто потоки хрома.
Любой архонт приходит к власти благодаря знанию двух вещей: когда сражаться и когда бежать. И для Мальврека наступило время бегства.
– Назад на корабли! – закричал он.
Те, кто мог, начали отступать, вопя и стреляя из всех орудий. Мальврек и двое его оставшихся стражей побежали туда, где в полном одиночестве стояла Савор. Всюду вокруг нее лежали куски тел, как из плоти, так и из металла, а она сама была покрыта множеством рваных кровоточащих ран, и, похоже, ни одна из них не замедлила ее и не уменьшила ее ярость. Мальврек схватил дочь за руку, стащил с кучи мертвецов, и они вдвоем помчались к ближайшему «Рейдеру». Вокруг засверкали зеленые молнии. Последние инкубы зашатались и упали, но архонт даже не оглянулся на бывших защитников. Если отсюда смогут сбежать только он и Савор, Мальврек сочтет это победой.
Его прислужники скопились и требовательно шумели вокруг корабля. Мальврек пристрелил одного из них и наколол на перчатку другого, швырнув его в приближающуюся фалангу некронов. Савор, следуя примеру отца, отрубила руку воину, который отказывался уступить ей свое место. Машина резко накренилась, прежде чем рывком подняться в воздух. Они устремились к выходу из гробницы, и мимо быстро проносились темные стены. Савор, крепко держась за поручень, вытянула шею, чтоб посмотреть, что творится сзади. Их преследовала эскадрилья некронских машин, стреляя мощными энергетическими лучами, но скоростью они уступали «Рейдеру». Он первым доберется до поверхности, туда, где их ждут базовый лагерь и портал в Комморру. Несмотря на все это кровопролитие, они с Мальвреком, похоже, выживут и еще повоюют. Савор посмотрела на отца. Тот поймал ее взгляд и, осознав то же самое, даже улыбнулся.
Они почти достигли входа, когда «Рейдер» потерпел крушение. Из стен и пола гробницы неожиданно полезли змееподобные твари, которые хлестали остроконечными хвостами и чудовищными лезвиями на руках, раздирая обшивку и корпус двигателя. Транспорт нырнул вниз и с ужасающей скоростью закувыркался в воздухе. Он пролетел через выход и рухнул на песок, смятый и изрезанный. Теневое поле Мальврека вспыхнуло, активируя защиту, и окутало его непроглядной чернотой, когда архонта вышвырнуло из машины.
Мальврек не мог сказать, как долго он пролежал на песке. Его теневое поле прояснилось, так что, похоже, опасность исчезла. Он медленно поднялся и сел, дожидаясь, пока зрение не перестанет мутиться. Постепенно перед ним вырисовалась куча горящих обломков, полдесятка тел в пурпурной броне и безмолвные врата в гробницу.
Скорее всего, некроны не были запрограммированы преследовать возможных захватчиков снаружи, в пустыне. Он осмотрелся, ища взглядом Савор, но не увидел. Он выкрикнул ее имя, но никто не ответил. Позвал еще раз, громче. Ответа по-прежнему не было. В приступе паники он, прихрамывая, подошел к корпусу сбитого «Рейдера».
Он нашел ее под одной из палуб, буквально сложившейся пополам. Зазубренные обломки машины торчали из нее в нескольких местах, самый жуткий вышел через рот. Мальврек издал стон и упал рядом. В отчаянии он глубоко вдохнул, но ничего не почувствовал — ее жизненная энергия, ее душа угасла. Она была мертва, и это не исправил бы даже самый сведущий в искусстве оживления гомункул.
– Вставай, – сказал он.
Мальврек поднялся и посмотрел на ее искалеченное тело.
– Вставай, – повторил он. – Я приказываю тебе встать.
Он понял, что бессилен. Ни удары, ни угрозы, ни команды не могли заставить ее ожить. Все произошло не так, как должно было — его кабал уничтожен, его наследница погибла. Он активировал портал домой, в Комморру, и решительно шагнул во врата, не замечая, что при этом из его глаз текут слезы.

Когда слуга отказался впускать его, он вышиб ногой дверь. Когда пятеро инкубов стеной выстроились в вестибюле, он разом выпотрошил двоих и в куски изрубил остальных, когда те попытались отступить. На огромной лестнице, которая вела в ее личные покои, целый отряд воинов открыл по нему огонь. Он прошел сквозь шквал осколков, окутанный темным сиянием теневого поля, и убил их всех до последнего солдата. Затем он поднялся по ступеням. Распахивая двери одну за другой, он наконец нашел ее в комнате с арчатыми окнами, в которой они встретились впервые. Она вскочила с дивана, вскинув одну руку к подвеске, другой вытянув из складок платья изящный пистолет. Мальврек широкими шагами вошел в комнату, раскинув руки, с угрюмым лицом и немигающим взглядом. Его изорванный плащ стелился за ним, как пурпурное море.
– Что должен сделать мужчина, чтобы заслужить немного внимания? – взревел он.
Двое инкубов, притаившихся за дверью, набросились на него сзади. Мальврек присел и развернулся. Рука в перчатке вырвала горло одному нападающему, затем метнулась в сторону и пронзила второго, прежде чем кто-то из них успел нанести удар. Когда он снова выпрямился и повернулся к Баэде, с его руки капала кровь.
Она начала медленно пятиться, не сводя с него глаз.
– Чем обязана таким удовольствием? – холодно спросила она.
– Не кокетничай, – прорычал он. – Не смей этого делать.
– Это по поводу планеты, которую ты мне хотел подарить?
Он пнул кресло с такой силой, что оно улетело в другой конец комнаты.
– Ты знаешь, по какой причине я здесь! Это ты. Ты уничтожила меня.
Баэда заметила, что с его лицом происходило что-то ужасное. Из его глаз сама собой струилась вода. Она никогда такого не видела.
– Я так пытался завоевать тебя, а ты лишь с презрением отвергала меня. Я убивал для тебя, и все, что ты мне отвечала — я не впечатляю. Надо было остановиться еще тогда, просто закончить с этим и жить дальше, но я не мог. Ты как будто заразила меня. Ты стала всем, о чем я мог думать. Я дал тебе мир, а ты даже не захотела повидаться со мной. Почему ты не встретилась со мной? Если в тот день ты бы просто впустила меня к себе, она бы осталась в живых, но нет, ты решила, что отказать мне будет веселее. Это твой план, госпожа, – заморить меня? Как собаку? Не позволять мне быть с тобой, пока я просто не сойду с ума?
Баэда видела, что он говорил почти бессвязно, тяжело дыша и, видимо, заблудившись во мраке своих мыслей. Она могла бы пристрелить Мальврека на месте, пока он был в таком состоянии, но в его поведении было что-то завораживающее.
– Кто бы остался в живых? – спросила она.
– Да, это сработало, – продолжал он. – Я поклялся, что завладею тобой, Баэда. Иньон лама-кванон. Ценой потери всего, что у меня было. Мои слуги, моя армия – все это исчезло. Мой кабал истреблен из-за тебя, из-за того, что я был так восторжен и думал, что, наконец, нашел идеальный подарок, с помощью которого смог бы тебя заполучить.
Он все же не ответил на ее вопрос, и потому она спросила вновь:
– Мальврек, кто бы остался в живых?
Старый архонт как будто уменьшился в объеме, его плечи обвисли, грудь казалась впалой. Он издал душераздирающий вздох и сказал:
– Савор.
Снаружи послышался топот бегущих ног. Другие воины и стражники устремились на защиту госпожи. Они наверняка убьют этого старика — не умением, так числом. Однако сначала ей нужно было его дослушать. Его слезы, его прерывистое дыхание, его осязаемая аура утраты очаровывали ее.
Когда он снова заговорил, его голос был практически неслышен.
– Я полетел с ней на Ктельмакс. Там есть руины. Очень хорошо сохранившиеся. Я посмотрел на нее. Я был уверен, что с нами все будет хорошо. А потом она погибла.
Позади него раздались щелчки готового к бою оружия — воины Баэды ворвались в комнату. По первому же знаку они откроют огонь, и лорду Мальвреку придет конец. Однако он как будто не замечал их. Он затрясся всем телом и повалился к ногам вдовы.
– Она погибла! – голос его словно донесся из места столь ужасного, что у Баэды перехватило дыхание. Мальврек теперь понимал, что Савор была не просто иерархом. Она была его голосом, его железной рукой, его соратником во всех начинаниях. Она была самым дорогим из всего, чем он владел, и он любил ее. Он больше никогда не будет единым целым, и поэтому жить дальше не имело никакого смысла.
Задыхаясь от слез, он ждал, когда на него обрушится ливень осколков или смертельный удар Баэды, и все закончится.
Он почувствовал, что она поднимает его на ноги. Обессиленный, Мальврек не сопротивлялся. Баэда посмотрела ему прямо в лицо, положила ладони на его щеки и коснулась губами его губ. Он был уверен, что это поцелуй смерти, но тот все длился и длился. Вместо того, чтоб ударить его кинжалом или выстрелить, Баэда расслабилась и прижалась к нему всем телом. Ее язык проскользнул между стальных зубов, пальцы впились в щеки. Мальврек ответил на поцелуй и обнял ее так крепко, что нагрудная броня затрещала. Когда она наконец отстранилась, лицо ее было мечтательным.
– Лама-кванон, – сказала она. – Я подчиняюсь тебе.
– Не понимаю... – проговорил Мальврек. – У меня нет кабала, чтобы сражаться за тебя. Ты не приняла планету, и я не смог добыть кристалл, так что у меня нет ничего, чем я смог бы купить власть над тобой.
– Нет, есть, – промурлыкала она, проводя длинными пальцами по его морщинистому лбу. – Ты дал мне величайший дар из всех, что можно вообразить: свое страдание. В тебе теперь пустота, восхитительная рана, которая никогда не заживет. Скажи, что всегда будешь дарить ее мне, что будешь питать меня ею до конца наших дней, и все, что у меня есть, станет твоим.
Мальврек посмотрел через плечо на толпу воинов позади себя. Баэда начала проводить ногтями по его доспеху, как будто хотела раздеть его прямо здесь, прямо сейчас, и на виду у всех закрепить их союз в вихре публичного совокупления.
На лице Мальврека медленно проступила усмешка. Он потерял один кабал лишь для того, чтоб получить новый. Эти солдаты будут жить и умирать по его воле, и он, в конечном счете, не проиграл. Мальврек указал на дверь, и, помедлив мгновение, воины склонили головы и поспешили убраться из комнаты. Он швырнул перчатку с клинками на пол, увеличил выброс наркотиков из инжектора и, схватив полную пригоршню волос Баэды, отдернул ее голову назад. Она улыбнулась ему. Скоро они полетят через галактику вместе, причиняя страдания всем, кто сможет их вытерпеть. С его опытом и богатствами Баэды их никто не сможет остановить. Он сможет тысячекратно отомстить за смерть своей дочери всему мирозданию.
– Это будет великолепно, – загадочно произнесла Баэда. Она снова наградила Мальврека поцелуем, глубоким и долгим. Из окна позади шпили и огни Темного Города молчаливо наблюдали за ними.

Подпись пользователя:
ИМПЕРИУМ ДОМИНАТУС
За Империю!!! За Императора!!! Неси волю Императора, как факел, разгоняя им тени !!!
Сомнение порождает ересь, ересь порождает возмездие.
Да не будет мира вне власти Твоей, да не будет врага вне гнева Твоего.
Император всё знает, Император всё видит !!! Отвага и Честь !!!
Эт Император Инвокато Диаболус Демоника Экзорцизм!
FIRELORDНе в Сети
Администраторы
Сообщений 65535
Репутация: 3201
Раса: Imperium of Man
31.01.2011 в 23:56, №78
Железный Коготь

Брат Север прибыл на Макрагг в качестве одного из шестнадцати аспирантов, которые победили в Олимпиаде, где соревновались планеты Квинтарн, Тарент и Масали. Эти игры проводились между тремя мирами каждые семь лет, а целью каждого состязания было выбрать планету, которая будет достойна предоставить молодых людей в качестве новых рекрутов для Ордена Ультрадесанта. Игры, в которых принимал участие Север, были признаны самыми интересными и тяжелыми; в процессе состязаний погибли или были серьезно ранены три человека.
Молодой Север был принят в ряды Ультрадесанта и успешно прошел предварительную тренировку в 356.M41. В соответствии с записями, последующая карьера брата Севера в роте скаутов была просто блистательной, а когда он стал полноправным космическим десантником, он уже был известен своей мудростью и умением оценить ситуацию. Он получил Награду Стрелка, будучи воином Шестой роты, после сражения с корсарами эльдар в 358.M41. Он участвовал в чистке Копула IV и был ранен. В 362.M41 брат Север был повышен до сержанта Третьей роты, получив под командование отделение и участвуя в Осаде Белиоса и первом Крестовом Походе Балура.

Когда сержанту Северу и его отделению удалось вырваться из мощного орочьего окружения на Балуре, его определили в знаменитую Первую роту, где в 367.M41 он стал терминатором. Карьера брата-сержанта Севера трагически оборвалась в 371.M41, когда в Битве при Коринфе он был смертельно ранен. Апотекарии Ультрадесанта собрали останки его тела и сумели поместить его разум в дредноут "Железный Коготь", который был также поврежден при Коринфе, а его прежний воин - брат Коммодий погиб. Север прекрасно перенес пересадку в бронированный дредноут, не утеряв ни своей мудрости, ни боевых навыков.

Список подвигов Севера, которые он совершал три сотни лет, слишком велик, чтобы его можно было уместить в небольшую статью. Кульминацией стало его возвращение на Коринф в 698.M41 во время семилетнего Коринфийского Крестового Похода. В 745.M41 брат Север участвовал в ударе возмездия по ксено-империи тау, но экспедиция оказалась настолько плохо спланированной, что кампания потерпела поражение, а кроме того, как раз перед финальным отступлением армии погиб капитан Третьей роты, Ардиас. Соответственно новому приказу, роте было приказано возвращаться на Макрагг, чтобы защитить его от наступления флота-улья "Бегемот".

О великой битве в космосе над осажденной планетой, здесь будет сказано немного. О мастерски организованной обороне, которой командовал сам Магистр Ультрадесанта Марней Калгар, можно прочитать в других книгах. Ко времени прибытия Третьей роты битва уже кипела вовсю, и новоизбранному капитану Фабиану было приказано отбить северную полярную крепость на Макрагге. Полчища тиранидов пробили брешь в орбитальной защите и заняли огромный комплекс лазерных шахт и бастионов. Первой высадившейся группе пришлось немедленно отбивать атаки целых полчищ существ, которые появлялись из развалин бункеров и близлежащих туннелей и бросались на солдат. Их нападение удалось отбить только общей силой отделений Опустошителей и звеньев "Громовых Ястребов". Для очистки подземных туннелей, капитан Фабиан вызвал три дредноута: "Железного Когтя" Севера, "Победителя" Максима и "Агриппу" Диклойтиана.

Обширная, разветвленная система подземных тоннелей уже была почти изменена в соответствии с нуждами инопланетян. Со стен стекала слизь, а вдалеке слышались пронзительные крики и рев. Везде лежали мертвецы, разорванные и искалеченные ужасными монстрами. Несколько раз тираниды прятались среди трупов, чтобы потом, внезапно выскочив, атаковать Ультрадесантников. Потери росли, космическим десантникам приходилось буквально прожигать себе дорогу огнеметами. Дредноуты двигались вперед в первых рядах, пока отделения зачищали боковые туннели, и занимались охраной тыла. "Агриппа" находился в авангарде, когда неожиданно на фланг роты обрушилась целая волна острых зубов и когтей. В течении пары секунд два отделения были опрокинуты и разорваны дюжинами тиранидов. Штурмовая пушка "Агриппы" окрашивала стены кровью тиранидов, а Максим топтал врага, так как его силовой кулак был оторван каким-то расторопным существом. Но два ветерана дредноута смогли сдержать волну био-сконструированных монстров, пока, наконец, не появился Север, который помог добить выживших.

Теперь, освещая путь прожектором, Север возглавил наступление Третьей роты прямо к пусковой установке №8, огромной шахте-пещере, где находилась громадная, размером с космический корабль, лазерная батарея. Когда в шахту вошел последний отряд, кошмарная орда тиранидов выскочила со всех сторон. Шквал биологического огня обрушился на космических десантников, растворяя доспехи и плоть. Проворные смертоносные создания с ужасающей яростью прорывались сквозь ряды Ультрадесантников, косоподобные лапы столкнулись с цепными мечами, зазвенели доспехи и затрещали болтеры. И опять атаку врага помог сдержать Север, разбрасывая существ во все стороны своим силовым кулаком. Выжившие Ультрадесантники сплотились вокруг гигантской боевой машины, стреляющей во врага из всех пушек, и тут вблизи показался новый ужасный враг.

На дредноут с воплем ярости надвигался ужасный Тиран Улья, не уступающий по размерам боевой машине. От одного удара его лапы упали мертвыми сразу три брата-десантника, а потом тварь атаковала Севера. Началась ужасная битва, с одной стороны благословенных сервомоторов и древних механизмов, а с другой - сверхъестественной силы стальных мышц чужого. Тиран сбил Севера с ног могучим ударом лапы, но ветеран быстро поднялся на ноги и ударил силовым кулаком по панцирю существа, да так, что искры посыпались. Из разверзнувшейся раны существа хлынула кровь, залив зрительные сенсоры Севера. Тварь нанесла дредноуту еще один мощный удар, почти оторвав ему ногу, что сделало его абсолютно беззащитным перед огромным монстром. В этот момент в рукопашную вмешался капитан Фабиан. Он выпрыгнул прямо перед монстром и, увернувшись от когтей, выстрелил из плазменного пистолета. Выстрел оказался настолько удачным, что следующий крик существа стал криком агонизирующей боли.

С потерей Тирана, тираниды утратили связь с всеобщим разумом, и в их рядах начался беспорядок. Болтеры Ультрадесантников безжалостно косили выживших, до тех пор, пока тираниды не побежали прочь. Третья рота Ультрадесанта была спасена, и оставалось только провести окончательную зачистку полярной крепости. После окончания битвы, "Железный Коготь" был отремонтирован, и Север продолжает служить в Третьей роте и по сей день. Но из всех его подвигов, Битва за Макрагг считается самой почетной, так как именно в этом сражении была зарегистрирована первая победа над Тираном Улья в рукопашной схватке.

Подпись пользователя:
ИМПЕРИУМ ДОМИНАТУС
За Империю!!! За Императора!!! Неси волю Императора, как факел, разгоняя им тени !!!
Сомнение порождает ересь, ересь порождает возмездие.
Да не будет мира вне власти Твоей, да не будет врага вне гнева Твоего.
Император всё знает, Император всё видит !!! Отвага и Честь !!!
Эт Император Инвокато Диаболус Демоника Экзорцизм!
FIRELORDНе в Сети
Администраторы
Сообщений 65535
Репутация: 3201
Раса: Imperium of Man
18.03.2011 в 11:42, №79
СТРАХ ВО ПЛОТИ

Свет в подвале, где они разместили медицинскую станцию, был слишком ярким, чтобы спать. Катмос все же рухнул на свободный матрас и закрыл глаза. Отдых был необходим, чтобы он мог выполнять свои обязанности, когда появится новая партия раненых. Конечно, флуоресцентные полосы мешали бы меньше, если бы он повернулся лицом к стене, но Катмос больше не хотел оставлять спину незащищенной — так же, как и отстегивать лазпистолет.
Он согнул руку, прикрыл ею глаза. Если он и не заснет, то хотя бы отдохнет от придушенных стонов, от зловония крови, приглушенного запахом антисептика. Если бы он был на Альнавике, то, глядя вверх, увидел бы холодные голубые небеса вместо грязного рокрита. Там, на севере, Мраморные горы удерживали собою всесокрушающие ледники, простирающиеся по всему горизонту. А на юге глухие хвойные леса окутывали долины, спускающиеся вниз по прибрежной равнине, к усеянному айсбергами Разбитому морю.
Катмос чувствовал в руках вес модифицированного длинноствольного болтера, а холодное кольцо оптического прицела едва касалось века. Он осмотрел обнаженные пласты породы над широкой раной каменоломни. Даже в этом холодном воздухе человек покрывался потом, сражаясь с машинами, резавшими белый камень подобно силовым когтям, проходящим сквозь орочий доспех. На запах приходили проснувшиеся по весне мраморные медведи. Вдвое выше человека и вшестеро тяжелее, они были покрыты белым мехом, пронизанным серыми прядями, чтобы их сложнее было увидеть среди голых скал. Несмотря на размер, медведи были скрытны, и после спячки ими управлял неутолимый голод. Длинные когти могли выпотрошить человека, прорвав кольчужное рабочее облачение. Катмос был здесь, чтобы противостоять зверям.
Он мог бы мысленно вернуться к дому, который больше никогда не увидит, но его слух все еще был обращен к станции помощи. К нему торопливо направлялись мягкие шаги. Это не очередное нападение. Он бы услышал, как стреляют лазерные пушки, установленные на огневых позициях. Что-то другое.
– Доктор!
Какой-то раненый забормотал, услышав настойчивый шепот.
– Лучше б это было что хорошее, кальмаросос, а то я оттопчу тебе щупальца, – прорычал Катмос.
Матэйн подавил смешок. Катмос убрал руку с глаз, довольный, что молодой санитар наконец-то научился понимать шутку.
– Комиссар Тирзат прибыл с отрядом кадетов, – Матэйн дернул головой по направлению к лестнице у входа, и в бионическом правом глазу полыхнул резкий свет. От спазма мускулов застучали друг о друга аугметические пальцы на его руке-протезе.
Он нервничал. Стоило ли удивляться. Катмос не помнил этого конкретного комиссара, но знал, что это за порода. Он встал на ноги, сорвал испачканную медтунику, прикрывающую крапчато-серую униформу.
– Я проверю, чтоб все было в порядке.
Он направился к кладовке в задней части подвала, которую вытребовал для отряда медицинской поддержки. Два младших хирурга, Этрик и Тинд, храпели на полу, выбившись из сил. Ассистент Этрика, Хаукс, устало открывал упаковку с рационом. Катмос взял свой инфопланшет и тихо прикрыл дверь.
Повернувшись, он увидел в противоположной комнате гвардейца, который запихивал лазганные батареи на стеллаж для подзарядки. Руки солдата тряслись. Он уронил одну батарею и, выругавшись, наклонился, чтобы подобрать.
– Не бери ее, – Катмос шагнул вперед. – Оболочка треснула.
Меньше всего им надо, чтобы солдат ранило взрывом собственного оружия.
Молодой гвардеец тупо посмотрел на него и моргнул, будто только что проснулся.
– Извините, сэр.
Теперь Катмос узнал его. Отряд поддержки, которым командовал полевой хирург, ранее был прикреплен к роте капитана Слейта.
– Тебя зовут Ньял, так?
– Да, сэр, – лицо Ньяла выглядело ослабевшим от страха. – Что будет, если тираниды вернутся, сэр?
– Будем драться, – уверенно сказал Катмос.
Пустоглазое лицо Ньяла исказилось.
– Сегодня мы убивали их сотнями, а они все идут, – он бросил взгляд на заряжающиеся боеприпасы к лазганам. – Что, если они отрежут энергию? А что будет, когда кончатся снаряды к тяжелым болтерам и мортирам? Их-то перезарядить нельзя. «Часовые»…
– К нам идет помощь, – заверил его Катмос. – Приехал комиссар со своим отрядом.
– Ох, – вид Ньяла не выказывал особого облегчения.
Внезапно стены узкого коридора как будто навалились на Катмоса. Он не мог больше сидеть в этом душном подвале, пока не подышит свежим воздухом.
– Тебе нужно набрать еще батарей? – он кивнул на пустые места в стеллаже.
– Да, сэр, – Ньял расправил плечи.
– Тогда пошли, – Катмос направился вверх по лестнице в задней части огневого сооружения. Сапоги гремели о недавно установленный металл, и звук эхом отдавался от более старых каменных стен.
Ньял поспешил на средний ярус круглой башни, а Катмос вышел на огороженный перилами балкон. Над головой гудели готовые к бою лазерные пушки. Он окинул взглядом двор крепости, выстроенной в форме шестиугольной звезды — наследия континентальных войн, произошедших за век до того, как победители добились для Шерторы преимуществ, которые давал Империум.
Где-то в тридцати метрах отсюда на каждом бастионе стояли тяжелые болтеры, и обслуживавшие их команды были готовы в любой момент взяться за дело. Внизу, во дворе, отдыхали гвардейцы — потрепанные взводы капитана Слейта и жалкие остатки роты капитана Келло.
Катмос взглянул на инфопланшет. В общей сложности пятьдесят шесть убитых и раненых. Рота Слейта понесла тяжелые потери, при том, что находилась внутри крепости. Людей Келло застали врасплох снаружи, поэтому более чем половина из них пала жертвой тиранидских зубов, когтей и мерзких биоорудий. Только отважная атака капитана Слейта позволила выжившим отступить к воротам.
Хирург посмотрел поверх внешней стены, туда, где после заката еще светилось небо за мостом, для защиты которого была выстроена крепость. Эти солдаты и вообразить не могли столь страшного врага, как тираниды. Он пристально рассматривал неподвижных павших «Часовых». Они храбро сражались, прикрывая отступление капитана Келло, огнеметом и автопушкой истребляя бесчисленное множество тварей. До тех пор, пока их не одолели числом, а боеприпасы иссякли. Ведь тираниды могли пожертвовать сотней отродий, чтобы убить одного-единственного гвардейца.
Еще вчера Катмос наслаждался этим новым миром, очарованный благовонными лесами Шерторы. Капитан Слейт ожидал легкого задания в виде тренировки сил планетарной обороны. Незадолго до рассвета пришел приказ удерживать этот переход через реку, и они поспешили к крепости в форме звезды.
– Сэр? – его ассистент, Матэйн, появился на лестнице.
– Иду, – Катмос пошел вниз.
– Кто тут командует? – посреди подвала стоял комиссар, бросая вокруг свирепые взгляды.
– Вокс-сержант Биньям, пожалуйста, сообщите лейтенанту Джептаду, что прибыло подкрепление, – спокойно сказал Катмос.
Дюжий вокс-сержант кивнул, его покрытое шрамами лицо было непроницаемо. Распихав кадетов, столпившихся на ступенях, он направился на самую верхнюю обзорную платформу.
– А ты кто? – акцент Тирзата принадлежал уроженцу побережья, вроде Матэйна. Насмешка в его голосе выдавала пренебрежение, которое жители берегов испытывали к любому, кто не преодолевал опасности гибельных штормов и айсбергов, чтобы отбить блеск-рыбу у китов-кораблекрушителей и спрутов-убийц.
– Полевой хирург Катмос из Девятнадцатого полка «Альба Мармореа», – надев островерхую шапочку, он улыбнулся комиссару.
Опрятные складки на кителе этого человека намекали, что он настаивает на соблюдении правил ношения униформы. Несмотря на тепло и влажность вечернего воздуха, он носил плащ из меха мраморного медведя, который любили в генеральном штабе. С другой стороны, эмалированные петлицы на вороте Тирзата показывали, что он активно участвовал в самых опасных кампаниях полка, включая кровавую баню на Нартиле III.
– Капитан Слейт? – Тирзат окинул взглядом раненых солдат.
– Он умер сегодня днем. Жуки-точильщики.
Воспоминание вызвало у Катмоса тошноту — как он вскрывал гноящиеся каналы, проделанные жуками, пытаясь наколоть их на электроскальпель, прежде чем они изрежут какой-либо жизненно важный орган. Он оказался слишком медленным. А их было слишком много.
– Жуки-точильщики! – набросился комиссар на распахнувших глаза кадетов. – Плотоядные черви, которые лезут по вашим нервным волокнам, чтобы сожрать мозг. Личинки-смертоплюи, плавящие вашу броню. Семена-душители, прорастающие шипами и рвущие человека на куски, прежде чем он успеет сделать пару шагов. Не дрогните! Пусть этот человек — ваш закадычный друг, ваш брат. Пусть он даже спас вам жизнь десять раз подряд. Оставьте его, не бросив и второго взгляда! Вы не должны потерпеть поражение. Этот враг не отступит – гаунты, пожиратели, потрошители, какое бы то ни было злобное извращение из плоти и кости, которое пошлют тираниды. Если эта пакость хотя бы одним пальцем зацепится за этот мир, то все живое обречено, – широким жестом Тирзат охватил всю Шертору — мягкую, цветущую, плодородную — от полюса до полюса.
– Разум Улья жаждет полного уничтожения человечества! – рявкнул комиссар на кадетов. – Тираниды убьют каждого мужчину, женщину, ребенка, животное, вплоть до мышей-прыгунов, прячущихся в канавах. Они бесстрашны, безжалостны, неумолимы. Их растения-сосальщики погубят каждое дерево, каждый куст, каждую былинку. Они не остановятся, пока самый последний клочок биомассы не растворится в прудах из живой кислоты. Если вы потерпите поражение, ваша смерть будет предельным предательством, ибо будет питать отвратительное чудовище, породившее их.
Даже под резким флуоресцентным освещением Катмос видел, что кадеты побледнели. Чему бы их не учили на лектоммах в схола прогениум, теперь перед ними была убийственная истина битвы.
– Поэтому мы не потерпим поражения, – прорычал Тирзат. – Вы займете это огневое сооружение и будете сбивать споры тиранидов, прежде чем они изрыгнут свой яд в воздух. Вы уничтожите тиранидские коконы, чтобы не было больше извращенных зверей, загрязняющих планету. Вы истребите этих тварей прямо здесь. Мы защитим этот агромир во имя Империума, во имя вечной славы Бога-Императора. Считайте, что ваша жизнь завершилась достойно, если она стала платой за выполнение долга!
Раненый, лежащий на сенсорной простыне, простонал:
– Нет!
Комиссар угрожающе наклонился над ним с плазменным пистолетом в руке.
– Что ты сказал?
– Только не снова, – человек попытался прикрыть лицо. Зловонный гной выступил сквозь повязки на руках — открылись раны от плотоядных червей.
– Ты отказываешься нести службу? – плазма-пистолет взвыл в руке Тирзата. – Ты знаешь, каково наказание за трусость?
– Только в бою, лицом к лицу с врагом. А он лежит на матрасе медицинской станции, – Катмос шагнул вперед, оказавшись так близко, что Тирзат от удивления отступил. – Судите его по поступкам. Его ранили, когда он сражался, пытаясь спасти капитана Слейта. Теперь, когда тиранидские яды отравляют его кровь и мозг, нельзя искать трусость в его бреду.
– Посмотрим, – прошипел Тирзат. – С дороги, хирург!
Комиссар взмахнул пистолетом, и Катмосу ничего не оставалось, как отойти в сторону.
Склонившийся над раненым Матэйн поднял взгляд.
– Извините, сэр, – тихими, как всегда, шагами, он незамеченным подобрался за спину Катмосу. – Он без сознания.
– Ты еще кто? – потребовал ответа Тирзат.
Не желая, чтобы его подчиненный испытал гнев комиссара, Катмос ответил за него:
– Капрал Матэйн. Он так отличился на медицинской службе, что Оффицио Медика было особенно заинтересовано в его восстановлении после Нартила III.
– Я просто выполнял свой долг, как и весь мой отряд, Каменные Медведи, до последнего человека, – с кривой, смущенной улыбкой Матэйн процитировал девиз «Альба Мармореа». – Никогда не подводили.
Катмос увидел, как бледные волчьи глаза Тирзата осматривают аугметику молодого человека и петлицу Багрового Медальона на его воротнике. Он только надеялся, что комиссар не заметит поблескивающую иглу шприца, все еще торчащую из медипласового большого пальца Матэйна.
Тут, к счастью, на лестнице зазвучали голоса.
– Комиссар? Я — лейтенант Джептад, – решительно отсалютовал молодой офицер.
Катмос отступил назад и сделал Матэйну жест, чтоб тот сделал то же самое. Он сделал в уме пометку, чтобы изменить медикаменты, выдаваемые пациенту, после транквиллиума, который ввел ему санитар.
– Давайте я покажу вам расположение наших войск, сэр, и ознакомлю с результатами последней атаки тиранидов, – сказал Джептад с просящей ноткой в голосе.
Катмос занял себя тем, что начал менять повязки раненого.
– Вокс-сержант, сообщи Главному штабу, что мы здесь, – Тирзат явно не был впечатлен. – Я сделаю полный доклад попозже.
– Сейчас, комиссар, – незамедлительно ответил Биньям.
По пути к лестнице Тирзат остановился, чтобы бросить взгляд на плотно сложенного мужчину.
– Твоя репутация бежит впереди тебя, вокс-сержант.
Биньям посмотрел комиссару прямо в глаза.
– Аргин Прайм, сэр?
Тирзат даже не моргнул.
– И он, и другое.
Он еще мгновение не отводил глаз от Биньяма, а затем повернулся к лейтенанту Джептаду.
– Покажите мне зону обстрела ваших оборонительных лазеров и рельеф местности.
Отбросив пинком изъеденный кислотой нагрудник бронежилета, он зашагал к лестнице. За ним последовали лейтенант и все кадеты.
Катмос проверил, крепко ли спит пациент. Биньям подошел к нему вместо того, чтобы направиться к вокс-кастеру в углу.
– Как думаешь, он считает себя Каменным Медведем? – поинтересовался он.
– Мне не кажется, что он любит прозвища, – ответил Катмос, хотя и предполагал, что кадеты наверняка придумали имена, которыми называют Тирзата у него за спиной.
– Ты был на Аргине Прайм? – спросил Матэйн с благоговением.
– Он прикалывает Хонорифику Империалис, только когда есть проблемы с командованием полка, – Катмос осмотрел разноцветные сигнальные огоньки в углу сенсорной простыни. Пульс, содержание кислорода в крови и давление раненого были на удовлетворительном уровне.
– Мы там оба были. Не о чем особо рассказывать, – отрезал Биньям.
Катмос видел, что Матэйну все же отчаянно хочется спросить. К счастью, он этого не сделал. Катмосу не хотелось заново переживать ту кампанию против орков. Тогда он и Биньям оказались единственными двумя выжившими из целой роты. Солдаты «Альба Мармореа» всегда хвастались, что Альнавик отдал Империуму гораздо больше, чем принял от него. В системе Аргин так и произошло.
– А как там лейтенант? – понизив голос, спросил Катмос. Джептад должен был учиться у капитана Слейта, а не заменить его через три дня после высадки на планету.
Но вселенная несправедлива, и ей все равно. Это знал каждый ребенок на Альнавике.
Биньям снова пожал плечами.
– Справляется вполне прилично для долинного щенка, – как и Катмос, он вырос на каменоломнях Мраморных гор. – Пока нервы выдерживают.
Он испытующе посмотрел на Катмоса:
– А что насчет тех парней, которых ты зашиваешь и высылаешь прочь?
Хирург знал, что тот имеет в виду. Они не могли позволить себе терять людей из-за боевого шока, только не сейчас и не здесь. Не говоря уже о том, что комиссар Тирзат казнил людей, которых обвинял в трусости. Чтобы был хоть какой-то шанс противостоять тиранидам, каждый человек должен был держать оборону или умереть при этом ради всех остальных. То, что говорил Тирзат, было жестокой правдой. Но что толку от правды, если она только приводит в уныние и без того утративших боевой дух людей? Страх может быть так же заразен, как волдырная оспа. Если он укоренится, то уничтожит их так же действенно и быстро, как любой тиранидский рой.
Катмос уже раздумывал насчет этого.
– Бин, когда инженеры переделывали это место, они свалили сюда каждый вокс, пикт и инфопланшет, который сломали. Ты можешь набрать деталей, которые нужны, чтобы сделать звездолов?
– Звездолов? – поднял голову Биньям. – Где твоя каска? Что тебя стукнуло по голове и насколько сильно?
Катмос улыбнулся.
– Просто сделай одолжение старому товарищу.
Биньям поджал губы.
– Хорошо, я попробую, только чтоб посмотреть, зачем он тебе понадобился. Как только сделаю доклад, – он направился к вокс-устройству, ступая удивительно легко для такого большого человека.
– Звездолов? – Матэйн был озадачен.
– У меня есть идея. Она может не сработать, даже если Биньяму удастся сделать эту штуку, – уклончиво сказал Катмос. – А теперь давай посмотрим, кто к утру будет в состоянии держать лазган.
Ему не надо было говорить Матэйну, что им понадобятся все имеющиеся матрасы для тех, кто будет ранен во время следующей атаки тиранидов.

Полевой хирург заворачивал последнего умершего за ночь в спальный мешок, когда с лестницы в подвал пролились лучи рассвета.
– Эйлур? – Биньям отогнул складку, закрывающую лицо мертвеца. – Он обещал Тремарку свою медвежью шкуру.
Плечи униформы самого Биньяма были покрыты полосками медвежьего меха.
– Тремарк тут, – Катмос кивнул на другой спеленатый труп. – Помоги мне затащить их наверх.
– А эти блюющие кадеты немного поработать не могут? – Биньям все же ухватился за ноги мертвеца.
Выйдя во внутренний двор крепости планетарной обороны, Катмос заморгал от усиливающегося солнечного света.
– Куда?
– Вот сюда, – Биньям кивком указал на второпях вырытую траншею, возле которой стопками лежали плиты мостовой.
Туда сбрасывали мертвецов, сняв предварительно оружие и снаряжение. Гвардеец обрызгал трупы прометием и поджег их при помощи огнемета.
Катмос ощутил ком в горле, но это был единственный способ избавиться от зарывающихся внутрь тел тиранидских организмов. Он посмотрел на другие ямы, накрытые растянутой на колышках палаточной тканью.
– Это не поднимает боевой дух.
Биньям хмуро ответил:
– Может, лучше пусть парни смотрят, как их мертвые дружки дергаются и лопаются, и наружу высыпаются ядовитые личинки?
Катмос глянул в сторону внешней стены. Солдаты, получившие вчера легкие ранения, которых они с Матэйном уже выписали, вооружались, чтобы присоединиться к своим товарищам. Гвардейцы, которые невредимыми пережили первую атаку, стояли на укреплениях, готовые к бою. Лейтенант Джептад совещался с караульными.
– Противника еще не видно? – Катмос недоумевал, как долго еще придется ждать.
Биньям кивнул в направлении севера.
– В воксе болтают, что их основные силы ударили по городу Йота. Если какая-то вонь и говорит им, что у их одноройников здесь проблемы, то ее уносит в море.
– А как там другие наши позиции?
Это была одна из восемнадцати крепостей, кольцом окружающих единственный крупный город на континенте. Катмос понимал, что солдаты из рот, которые направили удерживать крепости, сейчас вовсе не смеялись и передавали друг другу палочки лхо.
Биньям покачал головой.
– Некоторые исчезли из вокс-сети...
Его прервали крики с укреплений. Катмос увидел, как лейтенант Джептад поднял руку к уху, прислушиваясь к микробусине.
– Они идут, – выдохнул вокс-сержант.
Гвардейцы на стенах столпились рядом с тяжелыми болтерами. Орудия с хриплым кашлем извергали смертоносные взрывчатые снаряды, пропахивавшие ряды тиранидов. Кислородно-фосфорные вспышки говорили о том, что, по крайней мере, один тяжелый болтер был заряжен боеприпасами типа «Инферно».
Расчеты мортир, установленных среди пустого замощенного двора, без спешки принялись за рутинный труд. Один человек уронил снаряд в зияющее жерло орудия. Другой дернул за спусковой шнур, и пузатый ствол выплюнул взрывчатку, послав ее высоко над стеной. Катмос смотрел, как расчеты быстро меняют азимут и угол стрельбы, а наводчики на укреплениях сообщают детали о каждом взрыве. Каждый снаряд должен выбить из массы тиранидов максимальное количество потерь убитыми. Гвардейцы, снабжающие укрепления боеприпасами, сновали среди мортир.
Вернувшись к верху лестницы, Катмос собирался направиться обратно в подвал. Он передумал. Первым его долгом в сражении являлась помощь раненым, нуждающимся в навыках и времени, которые медики не могли для них выкроить. Он мог делать это здесь так же хорошо, если даже не лучше.
Несмотря на все усилия расчетов тяжелых орудий, первая волна тиранидов достигла стен. Они вскакивали в промежутки между тяжелыми болтерами, отталкиваясь мощными задними ногами, согнутыми под углом, как у собак, и оканчивающимися костистым наростом— частично копытом, частично когтистой лапой. Когти на средних конечностях надежно вцеплялись в стены. Рывками они подтягивались вверх, шипя и плюясь, размахивая растущими из передних конечностей костяными косами длиной с человеческую руку.
Одна из них вонзилась гвардейцу под подбородок, и лицо его исчезло в фонтане крови. Существо подняло его в воздух и затрясло, чтобы высвободить коготь. Шея хрустнула, тело солдата отлетело в сторону и безжизненно обмякло.
Панцири тварей были сегментированы, как у каких-то огромных и отвратительных насекомых. Перекрывающие друг друга пластины торчали вверх на спине. Они были цвета старой ржавчины и высохшей крови, а костистые конечности и торакс под ними — болезненно-белые, как кожа прокаженного. Гротескно раздутые, покрытые красным хитином головы качались из стороны в сторону. Слизь капала из выдающихся вперед челюстей с мириадами зубов, как у игольной акулы. Катмос встретился взглядом с одной из отталкивающих тварей. Ее узкие кошачьи глаза были лихорадочно-яркими, сосредоточенными лишь на бездумном убийстве.
Как вообще они могут выжить? Он ощущал полную пустоту в груди. Снаряды болтеров падали, как зимний град, и все же не могли преодолеть врага. Аккумуляторы лазганов выйдут из строя прежде, чем натиск врага ослабеет. Даже если они будут убивать эту мерзость, пока не навалят кучу трупов высотой со стену, то тиранидам просто будет легче проникнуть во внутренний двор.
Сердце Катмоса бешено колотилось в панике, но конечности перестали шевелиться от страха. Он не мог бежать. Он не мог выхватить свой лазерный пистолет. Да и к чему? Даже люди на стенах съежились за своими тяжелыми болтерами. Соблазн отчаяния манил, как черное покрывало, под которым можно было скрыться.
Лазерные пушки, окружающие верхние ярусы башни, ожили и начали стрелять. Чужак взорвался, обратившись в зловонный дождь из осколков кости и обожженных комочков плоти. Та же вспышка лазера разорвала на куски нескольких, следовавших за первопроходцем. Воздух звенел от оглушительного визга, с которым лучи сияющей смерти один за другим прорезали широкие полосы сквозь стрекочущие орды.
Тесно стоящие рядом гвардейцы на укреплениях стреляли из лазганов. Тонкие, как булавки, лучи отсекали конечности и глубоко вонзались в эти раздутые головы. Они ослепляли полные злобы глаза и чисто отсекали мелькающие языки. Лейтенант Джептад выступил из тени тяжелого болтера и спокойно концентрировал огонь на одном размахивающем смертоносными лапами тираниде за другим.
Катмос встрепенулся и выдохнул. Он чувствовал себя, как какой-то дурак, повернувшийся спиной к зимней вьюге и жмущийся к петросиновой плите, не думая о том, что, не давая зимним ветрам проникнуть в дом, он лишает горелку свежего воздуха. Не зная, что раскаленный элемент сожжет весь кислород, обрекая всех на смерть во сне. Теперь он чувствовал, будто кто-то пинком открыл дверь и вытащил его наружу, позволив кусачему ветру выгнать токсины из крови.
Прикрепленные к отделениям медики зашивали раненых и отправляли их обратно. Никто не ожидал иного. Там, на Альнавике, если за тобой гнался мраморный медведь, то ты залезал на бритвенную сосну и не жаловался на порезы. Ты же оставался жив, не так ли? Катмос выдернул лазпистолет из кобуры, готовый прикрыть огнем пару медиков, тащивших раненого с укреплений. Солдат держался за пробитый нагрудник, и кровь сочилась сквозь пальцы.
– Ворота! Ворота!
Кричали люди на стенах. Лейтенант Джептад соскользнул вниз по лестнице и побежал через внутренний двор. Что-то ударило снаружи в ворота, в пятнадцати метрах перед башней. Грохот был оглушителен. Многослойная пласталь вспучилась, но не поддалась. Облегчение, которое ощутил Катмос, было недолгим. Ворота прогибались все сильнее, и у одной петли открылась узкая трещина. Огромный шипастый коготь тщательно обследовал слабину.
Затем раздался второй взрыв — что-то сдетонировало прямо у входа. Пласталь держалась, но по всей площади ворот открывались новые трещины. Через них сочилась бурлящая черная кислота, разъедая керамитовое покрытие.
Лазерные пушки на башне должны были защищать вход, если ворота не выстоят. Катмос посмотрел вокруг, прикрывая глаза от слепящих лучей. Но пушки целились выше, не ниже.
Солнечный свет затмили тени, похожие на летучих мышей. Эти тираниды летели на кожистых крыльях — между широко разошедшихся костей мутировавших средних конечностей были растянуты мембраны. Злобным взглядом они выискивали цели, сжимая в передних конечностях оружейные симбионты. Катмос напрягся, видя, как чудовища летят высоко над укреплениями, хлеща жуткими шипастыми хвостами меж атрофированных задних лап. Зависнут ли они в воздухе и будут стрелять или же спикируют вниз, как ястреб за добычей? В любом случае, гвардейцы на стенах не могли отвести глаз от тиранидов, атакующих на земле, если только хотели выжить.
Теплый воздух прожгли выстрелы лазерных пушек. Летучие тираниды, попавшие в их прицел, были уничтожены. Те твари, что находились слишком близко к первым жертвам, тоже погибли — их крылья посекло бритвенно-острыми осколками разбитого хитина. Но, падая с неба, оружейные симбионты все еще плевались червями-точильщиками в расчеты мортир. Врезаясь в мостовую, существа подсекали извивающимися хвостами ноги гвардейцев. Дергаясь в предсмертной агонии, летучие тираниды всаживали солдатам в бедра искривленные шипы.
Те чудовища, что еще держались на крыле, изрыгали пылающие комья биоплазмы. Катмос увидел, как один забрызгал седовласого гвардейца. Липкое зеленое пламя подожгло его бронежилет и волосы. Рыча от боли и ненависти, солдат продолжал стрелять и сбил наземь чужака, который убил его. Батарея лазгана милосердно вспыхнула и разорвалась, освободив его от страданий за миг до того, как палец Катмоса напрягся на спуске пистолета.
Прогнувшиеся врата заскрипели. Громадные красновато-коричневые когти выскользнули из вспенившейся черной кислоты. Шипы врезались все глубже по мере того, как то, что было снаружи, тянуло сильнее, неотвратимо расширяя щель. Керамит начал рваться.
– За мной!
Из центральной башни выбежал комиссар Тирзат в бронежилете поверх мундира, с плазменным пистолетом в одной руке и силовым мечом в другой. За ним следовали кадеты, несущие строительные плиты. Другие тащили брусья из рокрита. Собравшись вокруг лейтенанта Джептада, гвардейцы во дворе начали пробивать себе путь ко входу, добивая раненых тиранидов, рухнувших с неба, топча прожорливых жуков-точильщиков, суетящихся вокруг их сапог. Расчеты мортир оттащили орудия в сторону, пожертвовав дальностью и меткостью стрельбы. Не смущаясь этим, они продолжили стрелять вслепую.
Катмос, как и каждый солдат на платформах башни, сконцентрировал огонь на вооруженных косами тиранидах, все еще карабкающихся через стену. Вверху, на бастионах, люди сражались, истекая кровью. Если эти паразиты накинутся на гвардейцев и кадетов, то их попытка укрепить ворота обречена.
Те же сформировали плотный клин с Тирзатом на острие. Упорно, шаг за шагом, комиссар вел их вперед. Катмос видел жаркое марево от орудий, поднимающихся над кадетами в середине, которые все еще с мрачным видом волокли материалы для заделывания бреши. Лейтенант Джептад шел сзади, решительно командуя арьергардом.
Слишком поздно. Могучим рывком эти чудовищные когти разорвали левую половину ворот пополам. В отличие от тварей, мечущихся по мостовой, это существо стояло прямо, как омерзительная пародия на человека, сжимая в оснащенных пальцами руках оружейный симбионт. Оно было вдвое больше самого высокого гвардейца «Альба Мармореа» даже при том, что стояло на согнутых ногах. Массивный панцирь и хитиновые пластины, торчащие на голове, были гнилостно-коричневого цвета, словно испорченный плод. Самые верхние, бледные конечности оканчивались огромными когтями, вознесенными высоко над широкими плечами.
Катмос припомнил брифинг Оффицио Медика – был он давно, давнее, чем он мог предположить. Это был воин-тиранид. Одно из наиболее смертоносных существ, порожденных Разумом Улья, которое доминировало над меньшими отродьями и заставляло их следовать его воле.
Более мелкие тираниды дрались, чтобы пробраться в пролом следом за ним. Хлынув во внутренний двор, они вздымались на средние и задние лапы, сжимая в передних конечностях плотеточильщики и поглотители.
Мгновение, которое казалось половиной жизни, воин-тиранид осматривал поле боя. Когда ближайший гвардеец поднял лазган, из-за спины воина выскочило новое чудище, так быстро, что Катмосу понадобилась секунда на осознание того, что произошло.
Это был другой монстр, более легкого телосложения, с двухсуставчатыми верхними конечностями, усеянными похожими на клыки шипами, чтобы пронзать и сокрушать. Но он не использовал их, вместо этого выбросив вперед когтистую руку. На миг Катмос позволил себе надежду. Тварь никак не смогла бы добраться до гвардейца. Потом он увидел, что расстояние не имело значения. Костяные крючья вылетели из ребристых боков тиранида и вонзились в руки и лицо солдата. Существо снова подняло когтистые конечности. Сухожилия, соединяющие крючья с его узким телом, сжались, и, несмотря на отчаянные попытки освободиться, несчастного гвардейца втащило в гротескные объятия тиранида.
Крюки уже рвали его на куски. Мокрые щупальца, свисающие из пасти чужака, поглаживали голову солдата. Их кончики проскальзывали в уши, в рот. Человек задергался, и хватка твари усилилась. Теперь отростки вонзились ему в глаза и ноздри. Хлынули кровь и слизь, и умирающий человек забился в судорогах.
Гнусный тиранид задрожал в непотребном удовлетворении и отшвырнул жертву прочь. Окровавленные щупальца аккуратно вылизывали одно другое, очищаясь от мозгового вещества. Его желтушно-золотые, светящиеся глаза уставились на новую цель. Еще одним резким жестом он метнул крючья, чтобы схватить солдата.
Комиссар Тирзат атаковал его. Силовой меч рассек сухожилия. Плазма, вылетевшая из пистолета, попала существу прямо в морду, и обожженные щупальца съежились. Монстр, шатаясь, отступил назад и повалился дергающейся кучей.
Громадный воин-тиранид с рыком набросился на Тирзата, солдаты, расчеты мортир и медики все вместе обратили свое лазерное оружие против тиранидов во внутреннем дворе. Чужеродные паразиты визжали и умирали, их бронированные экзоскелеты трескались под беспрестанным лазерным огнем. Тяжелые болтеры на укреплениях все еще прореживали стаи, атакующие стены снаружи.
Никто не мог помочь комиссару Тирзату, сражающемуся с воином-тиранидом. Он стрелял плазмой, целясь в пасть, в глаза, в нижнюю сторону конечностей всякий раз, когда тварь замахивалась смертоносным когтем. Силовой меч глубоко врезался в верхние конечности воина, и комиссар снова уклонялся и петлял. Катмос еще никогда не видел столь быстроногого бойца.
С раздирающим уши воплем ярости чудовище неожиданно сделало шаг назад. Меньшие тираниды позади него дрогнули. Воин поскользнулся на мембране крыла какого-то погибшего летуна, что дало Тирзату возможность вырваться из схватки. Джептад и арьергард осыпали тиранида залпами концентрированного огня. С панцирем, блестящим от ихора, огромная тварь ретировалась, без разбору хлеща по толкущимся за воротами когортам. Когда она исчезла, атака тиранидов ослабела, не слишком сильно, но вполне достаточно.
– Заделать пролом! – заревел Тирзат почти на исходе дыхания.
Кадеты уже бежали к нему с плитами и рокритом, в то время как люди Джептада расстреливали меньших отродий в кровавые ошметки. Пока остальные гвардейцы убивали тиранидов, оказавшихся запертыми внутри, Катмос помогал наиболее тяжело раненным. Рана в бедре, яркая от артериальной крови. Он с силой прижал всасывающую повязку. Кисть руки, полуотрубленная, полуоторванная от запястья. Кровоостанавливающая повязка, немного транквиллиума, может подождать. Серолицый гвардеец с кровавой пеной на посиневших губах. Красная степень срочности: его первый пациент. Этрик и Тинд отвечали за раненых, которых можно было вернуть в бой. Катмос пытался спасти людей с самыми скверными ранениями, чтобы их можно было эвакуировать.
Спешно спустившись в подвал, он увидел, что Матэйн и другие двое санитаров переместили выздоравливающих пациентов на свернутые рулонами спальные мешки, где они сидели, прислонившись к стенам. На матрасах лежали сенсорные простыни, поблескивающие свежим антисептиком, их сигнальные огни с готовностью мерцали. Герметично запаянные кюветы с сервозажимами и электроскальпелями лежали высокими стопками. Этрик и Тинд стояли наготове у операционных столов, гудел рециркулятор крови. Диоды реаниматрекса показывали, что он заряжен на полную.
– Ну что, за работу, – мрачно сказал Катмос.

Подпись пользователя:
ИМПЕРИУМ ДОМИНАТУС
За Империю!!! За Императора!!! Неси волю Императора, как факел, разгоняя им тени !!!
Сомнение порождает ересь, ересь порождает возмездие.
Да не будет мира вне власти Твоей, да не будет врага вне гнева Твоего.
Император всё знает, Император всё видит !!! Отвага и Честь !!!
Эт Император Инвокато Диаболус Демоника Экзорцизм!
FIRELORDНе в Сети
Администраторы
Сообщений 65535
Репутация: 3201
Раса: Imperium of Man
18.03.2011 в 11:42, №80
Некогда, давным-давно, полевой хирург вел счет раненым, о которых позаботился. Когда медиков, служивших в «Альба Мармореа», призывало Оффицио Медика, чтобы те продемонстрировали свои успехи в военно-полевой хирургии, санитары сравнивали свои записи. Столько-то раненых, столько-то спасенных, столько восстановлено бионикой, столько погибло, за павших выпито по стопке амасека.
Теперь Катмос просто концентрировался на пациенте, умирающем от потери крови под электроскальпелем, не думая ни о теле, которое только что собрал по кускам, ни о том, кого могут сейчас принести его подчиненные. Всем его миром стала жизнь, что сейчас утечет сквозь пальцы, если он не найдет способ ее остановить.
Опасность, голод, усталость — все это ничего не значило, пока еще есть раненые гвардейцы, ждущие помощи.
– Это все, – устало сказал Матэйн, поднимая раненого — бионическая рука заметно облегчала дело.
– Правда? – Катмос поднял взгляд и удивился, увидев, что в лестничном колодце залегли вечерние тени. Он совсем перестал замечать, как проходит день.
Медтуника была заскорузлой от высохшей крови, вокруг ног кучами лежали выброшенные пластековые перчатки, а рядом валялся палец. Он застрял на спуске, и его оторвало от руки гвардейца, когда удар тиранида отшвырнул его оружие в сторону. Сбоку от хирурга лежала татуированная рука, завернутая в медиплас. Кость была так изувечена, что ампутация оказалась единственным выходом. На стальной тарелке поблескивали остатки глазного яблока, разрушенного проникшим внутрь биочервем. По крайней мере, вырезание глаза спасло гвардейцу жизнь. Однако куча спутанных кишок была свидетельством неудачи. Пациент умер от кровотечения из разорванной печени, пока Катмос отчаянно пытался убить всех точильщиков, извивающихся в животе солдата.
У Матэйна должен быть точный счет. Катмос, может, и не считал, но кто-то должен был это делать. Нет, это могло подождать.
– Доктор? – лейтенант Джептад спускался по лестнице.
– Сэр, – Катмос отдал честь молодому человеку, запоздало осознав, что рука у него болит.
– Как люди себя чувствуют? – тихо спросил Джептад.
Катмос взвесил ответ.
– Каждый человек на Альнавике считает, что жизнь смертельна, остается ли он в грязи или становится Каменным Медведем. Поэтому мы держимся твердо там, где терпят поражение более слабые полки. Но этот враг... – он покачал головой. – Это тяжкое испытание.
Лейтенант осмотрел раненых, лежащих на матрасах и привалившихся к стенам. Неожиданно он улыбнулся.
– Говорят, что тираниды бесстрашны, – заметил он. – Это не так. Они безмозглы. Вы видели это сегодня? В их глазах не было и искры независимой мысли. Вот поэтому мы и победим.
Катмос украдкой осмотрел лица гвардейцев. Они не выглядели убежденными, хотя многие, по-видимому, заинтересовались. По крайней мере, это было лучше, чем усталое уныние.
– Тираниды не могут думать сами по себе, – пренебрежительно заявил молодой офицер. – Они — марионетки, выполняющие волю Разума Улья. Мы — люди. Мы думаем сами за себя. Да, мы боимся, – удивил всех Джептад столь прямым заявлением. – И знаем, почему. Потому что эта мерзость каким-то образом отражает зло варпа, чтобы бросить его вселяющую страх тень на своих врагов.
Голос у него был спокойный и убедительный. Жители долин всегда гордились своей мудростью, припомнил Катмос. Из всех потомков Святой Терры, достаточно суровых, чтобы колонизировать покрытую льдом планету, у них хватило ума найти себе пристанище в долинах Альнавика. Им не приходилось доказывать что-то, добывая прекрасный белый мрамор, украшающий Имперские храмы в половине всего сектора. Они не видели заслуги в том, чтобы соревноваться с опасностями моря. Кальмарам до этого не было дела.
Джептад с совершенно непринужденным видом заходил по комнате.
– Я бы прекрасно обошелся без их псайкерской злобы, вгрызающейся мне в мысли, – откровенно сказал он. – Но мы не подведем. У нас есть интеллект, чтобы понимать, что этот страх – неразумная ложь. Мы знаем, с чем стоим лицом к лицу. Мы знаем, что можем верить своему оружию и своим товарищам. И лучше всего то, что мы знаем — помощь идет.
Он указал вверх.
– На орбите всего один корабль-улей, какой-то заблудившийся остаток флота-осколка, который дрейфует по пустоте космоса с тех пор, как раскололся флот-улей Кракен. Я не говорю, что он не представляет угрозы, – признал он. – Никогда не недооценивайте тиранидов. Именно поэтому к нам летят Преторы Орфея.
Катмос воодушевился, увидев улыбки облегчения и надежды. Преторы Орфея героически сражались на Нартиле III. Каменные Медведи знали, что многим обязаны этим внушающим благоговение воинам.
Переждав ликование, которое вызвала эта новость, Джептад продолжил:
– Поэтому наша задача — держаться против тиранидов до тех пор, пока Преторы Орфея не атакуют их из космоса. Тогда паразиты будут раздавлены между нами!
– Тогда вам понадобится это, сэр, – Биньям спустился с лестницы. В руках он держал силовые когти. Над тремя сияющими клинками скалилась медвежья морда.
Джептад впервые выглядел потрясенным.
– Это принадлежало капитану Слейту...
– Вы заслужили это, – настоятельно произнес Биньям.
Все раненые криками выразили согласие. Некоторые из них могли похвалиться популярными среди рядового состава медными медвежьими лапами – кастетами, украшенными когтями.
– Их повредили, – помедлив, Джептад принял внушающую страх бронированную перчатку.
Биньям пожал плечами.
– Я за этим проследил.
Катмос считал, что вокс-сержант мог запустить подбитый крейсер Имперского Флота при помощи проводов из половинки пиктера и нескольких чипов от «Часового».
– Я буду носить их с гордостью, – Джептад втолкнул руку внутрь и взмахнул оружием. – Чтобы убивать каждого тиранида, который подберется достаточно близко, в память о капитане Слейте!
– Каменные Медведи! – закричал солдат.
– Настолько суровы, что могут жрать камень и срать щебнем! – завопил другой.
Радостные крики и смех прекратились, когда вниз по лестнице поспешно сбежал кадет.
– Комиссар Тирзат передает вам поздравление, – он отсалютовал Джептаду. – Пожалуйста, составьте свой доклад, чтобы вокс-сержант передал его вместе с докладом комиссара.
Джептад кивнул.
– Сержант?
Биньям кивнул в сторону реаниматрекса.
– Мне только надо глянуть эту штуку.
– Санитар, – Катмос покосился на Матэйна, – людям пора укладываться.
Джептад направился к лестнице, а Биньям подошел к операционному столу.
– Это чтобы развлекать себя, когда заснуть не можешь? – притворяясь, что осматривает реаниматрекс, он передал Катмосу какого-то незаконнорожденного потомка карманного инфопланшета и ручного пиктера.
– Загляни попозже и увидишь, – хирург кивнул в сторону кладовок у лестничного колодца в задней части подвала. – Только не вмешивайся. И спасибо за это.
– Что б ты без меня делал? – Биньям неторопливо отправился вслед за спешащим прочь лейтенантом.
Посмотрев, как младшие хирурги проверяют состояние раненых, Катмос пошел в кладовку, где они свалили весь хлам из остальной части подвала. К тому времени, как он расчистил пространство под два стула, появился Матэйн с полной сводкой за день.
– Еще девять мертвых, восемнадцать раненых, – санитар выжидающе посмотрел на любопытным образом модифицированный инфопланшет, экран которого был едва с ладонь Катмоса. – Так для чего это?
– Кто имеет наибольший риск пострадать от боевого шока среди тех солдат, кто завтра сможет сражаться?
Из тех его товарищей, которым приказали удерживать эту крепость, невредимой осталась едва ли половина. Катмос думал, сколько из них завтра оцепенеют, ошеломленные страхом, воспоминаниями о бойне, которую они уже увидели, или просто невозможностью задачи, поставленной перед ними? Пока их не разорвут тираниды или свалит выстрел комиссарского пистолета?
Матэйн подумал.
– Отарен.
– Приведи его сюда.
Катмос включил инфопланшет и улыбнулся, видя, как разноцветные огоньки закружились на черном экране. Он быстро установил параметры этой простой игры.
Матэйн открыл дверь хранилища и указал на стул.
– Гвардеец, сядь, пожалуйста.
Отарен опустился на сиденье. Его туловище было обмотано повязками.
– Сэр?
– Докладывай, гвардеец, – по-деловому сказал Катмос. – Скажи мне, что конкретно произошло с тобой сегодня.
– Я обслуживал мортиру, – неуверенно сказал Отарен.
Катмос сел на другой стул.
– Ты был близко от ворот, когда их пробили?
Теперь он узнал молодого человека. Он чуть не стал второй жертвой того высокого тощего тиранида, которого убил комиссар.
– Тальвит, он был моим товарищем по расчету, – окруженные белизной глаза Отарена глядели прямо сквозь Катмоса, видя лишь кошмары. – Оно съело... оно съело...
– Гвардеец! – Катмос хлопнул в ладоши. – Посмотри на меня.
Отарен с трудом вырвался из ужасного воспоминания, хотя и не мог прекратить дрожь, колотившую его.
– Встань.
Не задавая вопросов Катмосу, Матэйн накинул сенсорную простыню на стул Отарена.
– Теперь сядь.
Гвардеец тупо повиновался, и Катмос протянул ему переделанный инфопланшет.
– Отарен, я хочу, чтобы ты рассказал мне обо всем, что случилось, обо всем, чего ты боялся и что чувствовал. Но, когда ты будешь это делать, ты должен играть в звездолов, – он потянулся к нему и сделал двойной щелчок по экрану. – Как тогда, когда ты был еще детенышем.
– Сэр? – гвардеец не знал, что и думать.
Звездолов запищал с упреком. Отарен не смог повторить последовательность огоньков, нажимая на экран пальцем.
– Просто сделай это, солдат, – строго сказал Катмос.
Въевшаяся в Отарена привычка повиноваться заставила его постучать по экрану. Желтый вверху, синий слева, зеленый справа, синий слева – этот застал Отарена врасплох, когда он ожидал следующий огонек внизу экрана. Наверху вспыхнул красный – Отарен едва успел удержаться. Красный — цвет опасности, нажми на него, и игра закончится. Огоньки ускорились — зеленый, оранжевый, фиолетовый — разбежались по углам, и каждый нужно было нажать один раз, прежде чем вспыхивал новый. Белый требовал двойного нажатия — это была сама звезда.
– Расскажи мне обо всем, что случилось, – повторил Катмос. – Нет, не прерывайся. Продолжай ловить звезды.
Отарен сглотнул.
– Мы с Тальвитом стреляли из мортиры.
На этот раз ему удалось выговорить на несколько предложений больше, прежде чем ужас комом встал у него в горле.
Сигнальные лампочки сенсорной простыни горели красным. Матэйн шагнул вперед, но Катмос отстранил его, подняв руку.
Звездолов настойчиво загудел. Отарен моргнул и сфокусировался на экране.
– Извините, – промямлил он.
– Перезапусти игру, – настоял Катмос.
– Мы стреляли из мортиры, – по-собачьи повиновался Отарен, тыча в экран негнущимся пальцем. – Рейнас был наводчиком, он стоял на стене.
Катмос не запомнил, сколько фальстартов и репетиций им понадобилось. Но в конце концов Отарен наконец смог выдержать воспоминание об ужасной смерти Тальвита. Огоньки сенсоров все еще светились янтарно-желтым, но волны паники в мозгу утихли, как и бешеное сердцебиение и потоотделение. Голос молодого человека был ровным, взгляд прикован к звездолову, палец уверенно следовал за мигающими огнями.
Устройство признало его успех, издав приятный звон. Отарен поднял взгляд на Катмоса и свободной рукой вытер слезы с щетинистых щек.
– Сэр?
– Очень хорошо, гвардеец, – Катмос улыбнулся и забрал звездолов. – Теперь иди, поспи немного.
Матэйн стоял за стулом, внимательно разглядывая сенсоры. Повернувшись, он застыл – весь внимание. В дверях стоял Тирзат.
– Санитар, – отрывисто сказал комиссар. – Проводи пациента к его матрасу.
Матэйн неуверенно посмотрел на Катмоса.
– Иди, – кивнул хирург.
Когда Матэйн вывел Отарена, Тирзат вошел в хранилище и закрыл дверь.
– Что это было?
– Тело уже полечили, а это — лекарство для ума, – заговорил Катмос с большей уверенностью, чем на самом деле чувствовал. – Как сказал лейтенант, тираниды лишены разума. А мы нет.
– Какой-то несанкционированный псайкерский трюк? Лишу звания, если так, – предупредил Тирзат с более чем обычной неприязнью к псайкерам.
– Проверьте записи обо мне. У меня нет и намека на психический потенциал, – Катмос поднял звездолов. – Это вариант одного старого приема моей матери.
От этих слов в холодных глазах комиссара появилось удивление.
– Объясни.
Катмос жестом пригласил его занять свободный стул.
– На Альмавике моя мать была целительницей.
– В каменоломнях? – Тирзат присел с прямой, негнущейся спиной.
– Аварии — это такой же факт жизни, как то, что в океане тонут корабли, – Катмос пожал плечами. – Она сращивала сломанные кости и ампутировала раздавленные конечности. Потом, еще были кошмары, мучившие мужчин и женщин, которые вытаскивали мертвых и раненых из-под камней, а также преследовавшие тех, кого завалило. Это то же самое, что боевой шок Гвардии.
– Который поражает тех, кому недостает отваги, – Тирзат был совершенно лишен сочувствия.
– Можно так думать, – мягко сказал Катмос, – если не знать, что раньше человек был смелым и стойким. Мать не бросала того, о ком знала, что он сделан из настоящей стали. Она могла поклясться, что, если заставить кого-то проговорить то, что они испытали, то они смогут преодолеть страх. Когда они смогут сделать это без запинки, они снова смогут встретиться с ужасом лицом к лицу.
Тирзат без улыбки поглядел на него.
– Я жду вашего объяснения.
Катмос ненадолго задумался, как в Комиссариате делают операции по удалению чувства юмора.
– Разговорить кого-то, когда он боится, невозможно, если все, на чем они могут сконцентрироваться — это страх, – решительно сказал он. – Если занять чем-то другим их руки, их глаза, то это отвлекает их достаточно, чтобы ослабить ужас. Я не могу объяснить, почему и как — но просто знаю, что это работает. Мать задавала своим пациентам какой-нибудь ритм, чтоб они его настукивали, одну из горных песен, которые все знают, – он отложил в сторону измененный инфопланшет. – Я не знаю никакой музыки долин и побережья. Но все играют в звездолов.
Долгий миг Тирзат глядел на полевого хирурга.
– Будет ли этот парень завтра держать оборону?
– Не знаю, – честно сказал Катмос. – Но шансы на это больше, чем были ранее.
– Со сколькими людьми вы собираетесь играть в эту игру? – требовательно спросил комиссар.
– Со сколькими смогу. Почему бы и нет? – дерзко спросил Катмос. – Если она и не поможет, то разве сможет навредить?
– Если не считать, что не даст раненым спать? – прорычал Тирзат. – Нам нужно, чтобы каждый мог стоять на ногах.
– Нам нужно, чтобы каждый человек мог держать оборону, – Катмос ответил комиссару его собственными словами. – И если этот парнишка умрет, я хочу, чтобы он умер с честью, а не как трус, от вашего пистолета. А пока что, – он указал на сигнальные огни простыни, – может, я позабочусь о ваших ранах?
– Это ничего, – на челюсти Тирзата дернулся мускул, и он поднялся на ноги.
– Комиссар, не глупите, – коротко сказал Катмос. – Как люди будут держаться без вас?
Лицо комиссара озарил первый намек на улыбку.
– Лейтенант Джептад будет выполнять свой долг.
Однако он сбросил свой китель.
Комиссар снял форменный мундир ранее. Несмотря на тренированность и ловкость Тирзата, Катмос увидел, что когти воина-тиранида нанесли несколько глубоких порезов.
– Снимите нижнюю рубашку.
Взволнованный Матэйн дожидался за дверью.
– Сэр?
– Все нормально, – Катмос взял антисептик и шовный клей. – Сейчас я его залатаю, а потом притащи мне другого с признаками боевого шока, – он сделал паузу. – Найди гвардейца по имени Ньял. Посмотри, как он там.
Он вернулся и занялся ранами Тирзата. Порезы проходили сквозь старые шрамы. Было бы легко чувствовать неприязнь к комиссару, подумал Катмос, если б не это неопровержимое доказательство его отваги. На спине у Тирзата шрамов не было вовсе.
– Ну что, могу я продолжать? – Катмос начал очищать окаймленный красным порез, распухший от тиранидского яда.
– Если бы я думал, что мы доживем до прибытия Преторов Орфея, я бы запретил это и сообщил в Оффицио Медика, – теперь улыбка Тирзата напоминала Катмосу оскал черепа. – Так как я сомневаюсь, что у меня будет шанс это сделать, можешь продолжать. Все равно.
– Вы не думаете, что мы выберемся отсюда? – Катмос сконцентрировался на том, чтобы ровно соединить края раны, нанося шовный клей. – Мы же прогнали то чудовище, разве нет? Воина-тиранида, если я правильно помню, как меня учили?
– Он тогда не победил, – произнес Тирзат сквозь стиснутые зубы. – Разум Улья отозвал его, как только то другое существо узнало, что ему было нужно. То, со щупальцами — это был ликтор, – он с удовлетворением кивнул, увидев запоздалое узнавание на лице Катмоса. – Не все тираниды — марионетки, что бы там ни говорил лейтенант.
Комиссар встал и поднял китель.
– Те, что крупнее, знают, что делают. Этот воин вернется — или придет еще что похуже — с новым планом, как одолеть нас, и за ним будет вдесятеро больше тварей.
– Что они такого узнали, что сможет им помочь? – Катмос попытался скрыть тревогу.
– Не сомневаюсь, что мы узнаем это завтра, – Тирзат пожал плечами. – Убедись, что санитары знают, что делать.
– В случае худшего развития событий, – Катмос знал, что должен сделать. Он с трудом сглотнул. – Но я все же надеюсь на лучшее.
– Лучше всего не надеяться. Тогда будет нечего бояться, – Тирзат открыл дверь и зашагал через подвал с высоко поднятой головой и расправленными плечами, излучая уверенность.
В то время, как он ожидает, что все умрут? Внезапно Катмоса захлестнула ярость. Нет. Он не желал принимать мрачное предсказание комиссара.
– Что у него было сказать? – Биньям приблизился к нему со стороны затемненной задней лестницы.
Катмос почувствовал холодок, услышав угрюмый голос друга.
– Какие новости по воксу?
– Астропат главштаба только что умер, крича о тенях в варпе, с кровотечениями из глаз и носа, – пробормотал Биньям. – Никто не знает, где Преторы Орфея.
– Что насчет других укреплений? – Катмос задумчиво посмотрел на раненых.
– Еще шесть пропали из вокс-сети, – покачал головой Биньям. – Ни слова от города Йота.
– Так что мы держимся, пока не придет помощь или пока все не погибнут, – Катмос кивком подозвал Матэйна.
Это не займет много времени, учитывая, что они понесли столь ужасающие потери всего за два дня. Но все же оставалась работа, которую надо было делать — хотя бы для того, чтобы не дать собственному страху поглотить его.

К рассвету Катмос был уверен, что обезопасил еще девятнадцать человек от парализующего ужаса, среди них и Ньяла.
– Спасибо, Матэйн.
Когда санитар вывел пациента, он аккуратно закрыл дверь. А затем метнул звездолов в стену кладовой. Тот разлетелся на части, рассыпав повсюду бесполезные фрагменты.
Эти люди, возможно, освободились от страхов, но что их может спасти от пожирания ликторами? Что толку от лишних двадцати лазганов против бесчисленных тиранидов? Может быть, его ночная затея – ненужная трата времени? Может, комиссар Тирзат прав?
Катмос был слишком утомлен, чтобы ответить. Все же в его дурных предчувствиях не было ни капли предательского ужаса, который внушали тираниды. Он знал, что это ясное понимание смертельной угрозы, в которой они все находятся. Но, как всегда говорила его мать, если ты понимаешь свой страх, то можно бороться с ним.
Выйдя из кладовки, он увидел Биньяма, сгорбившегося над кастером. Вокс-сержант поднял взгляд на Катмоса и коротко покачал головой.
Лазерная пушка на верхнем ярусе башни открыла огонь. Все в подвале застыли.
Катмос быстро проанализировал состояние лежачих пациентов, считая тех, кто мог держать в руках оружие. Он подозвал сержанта, ждущего рядом с солдатами, годными для защиты укреплений.
– Попроси у лейтенанта, чтоб сюда спустили тридцать лазганов или пистолетов, – сказал он энергичным голосом.
– Не уверен, что у нас найдется столько свободного оружия, сэр, – по унылому лицу сержанта Катмос понял, насколько поистине тяжким было их положение.
– Доктор? – кожа вокруг аугметического глаза Матэйна была бледна и туго натянута, а другой глаз запал и был окружен темным пятном усталости.
– Иди-ка сюда, – Катмос подошел к реаниматрексу, нажал на несколько переключателей, и машина зловеще загудела. Матэйн с опаской посмотрел на него.
– Что…
– Если тираниды ворвутся в башню, дай наиболее серьезно раненным благодать Императора, – приказал Катмос. – Разряд останавливает бьющееся сердце так же надежно, как запускает мертвое. Каждый способный держать оружие должен сохранить один выстрел для себя.
Открыв панель в реаниматрексе, он вытащил два стеклянных пузырька. Вытянув содержимое одного в стек-шприц, он передал второй Матэйну.
– Это тебе. Прусциан. Быстрый и безболезненный.
– Что ты собираешься делать? – встревожено спросил Матэйн.
Положив в карман смертоносный стек-шприц, Катмос вышел из кладовой.
– Если это последний день, который я увижу, то я умру с оружием в руках.
Он подобрал собственный вещмешок с беспорядочными напоминаниями о десятилетиях путешествий и войн. Там все еще было несколько вещей, которые он взял с Альнавика.
– Что это? – Матэйн удивленно воззрился на незнакомое оружие.
– Длинная винтовка, – Катмос проверил заряд и протянул Матэйну руку. – Служить с тобой было честью для меня.
Матэйн шагнул назад, покачав головой.
– Я найду лазган.
– Ты останешься здесь и спасешь наших пациентов от врага, – строго сказал Катмос.
Молодой санитар будет в большей безопасности в подвале, если, по какому-то капризу равнодушной вселенной, кто-то из них доживет до конца дня. Тогда будут раненые, которых надо будет лечить, напомнил себе Катмос. Он не собирался бесцельно расставаться с жизнью, пока на нем оставался этот долг.
Матэйн кивнул, не в силах говорить.
Все же Катмос поспешил наверх по задней лестнице. Он не мог проходить мимо раненых и видеть их лица.
Позади на металлических ступенях тяжело загрохотали шаги. Он повернулся, поднимая длинную винтовку.
– Каменные Медведи! – Биньям поднял руки в шутливом жесте сдачи в плен. – Куда идешь, навозная рожа?
– Я сделал для раненых все, что мог, пока битва не закончится – так или иначе, – Катмос нахмурился. – Ты же должен сидеть на воксе.
– Слушать мертвый эфир? – Биньям покачал головой. – Я умру с оружием в руке.
– Тогда пошли, – Катмос развернулся, и они направились наверх.
Теплый солнечный свет на самой верхней платформе будто смеялся над их усталостью. Катмос понял, что на такой высоте над зловонными трупами тиранидов, лежащими толстым слоем, будто осенние листья, сколько хватало глаз, ветер несет приятные ароматы леса. Он глубоко вдохнул благовонный воздух, прежде чем посмотреть вниз, во внутренний двор.
На этот раз не все мортиры были снабжены расчетами. Не хватает боеприпасов или опытных артиллеристов? Боеприпасов, догадался Катмос, увидев Отарена, стоящего у одного орудия с лазганом в руке, готового защищать мортиру или приняться за стрельбу в зависимости от хода боя. По крайней мере, расчеты были прикреплены ко всем тяжелым болтерам на выдающихся из стены бастионах. Но сколько времени пройдет, прежде чем они опустошат оставшиеся магазины? Они не смогут удержать эти стены одной лишь отвагой.
– Вот и они, – Биньям подготовил лазган.
Скачущие, рассекающие воздух тираниды атаковали со всех сторон. Сколько бы их не падало под выстрелами тяжелых болтеров со стен, за ними следовало еще больше. Они метали костяные крюки и стягивали скрученные жилы, соединяющие живые захваты с их телами. Оказавшись на бастионах справа и слева от ворот, они бросались на болтеры. На каждых пятерых, застреленных гвардейцами, которые отчаянно обороняли орудия, появлялся еще десяток.
Эти звери отличались от тех, что атаковали днем ранее. Защищенные более толстыми панцирями, они сжимали похожие на обрубки симбионты, которые плевались незначительными на вид поблескивающими струйками. Однако гвардейцы кричали от мучительной боли, совершенно несравнимой с их крохотными ранами. Бросая лазганы, они впивались пальцами себе в лица, раздирали руки о рокрит, не обращая внимания, что проливают собственную кровь. Затем они корчились во внезапных судорогах, и каждый солдат падал и лежал, неподвижный и беспомощный.
Некоторые падали с бастионов, не делая ни попытки спастись. Катмос вздрогнул, видя, как черепа разбиваются о мостовую. Другие простирались на земле со сломанными ногами и осколками кости, торчащими сквозь одежду. Тех, кто лежал, окостенев, на укреплениях, тираниды рвали на куски. Однако расчеты болтеров на соседних бастионах быстро направили огонь на тварей, чтобы не отдать орудия врагу, равно как и отомстить за своих товарищей. Болтер слева от ворот взорвался – оставшиеся боеприпасы добровольно подорвали гвардейцы, не желающие умереть просто так.
Биньям извергал повторяющиеся, монотонные ругательства, делая из своего лазгана выстрел за выстрелом. Катмос установил длинную винтовку на перилах, окружающих платформу, и аккуратно прицелился в крепкого тиранида с пятнистой головой. Она исчезла с перекрестья, обратившись в фонтан слизи.
Башенные пушки внизу закрутились на опорах. Оторвав взгляд от прицела, Катмос осмотрел небо. Сегодня в нем не было видно никаких летающих тварей. Оборонительные лазеры загудели, и Катмос осознал, что они нацелены на укрепления по обе стороны от ворот.
Лазерные пушки открыли огонь, поворачиваясь из стороны в сторону. Ибо на этих стенах больше не было своих – все гвардейцы, еще остававшиеся в живых, стали беспомощными жертвами парализующих, причиняющих страшные муки тиранидских ядов.
– За мной! За мной!
Лейтенант Джептад был внизу, во дворе, с отделением гвардейцев-ветеранов. Они заняли позицию между тиранидами, прыгающими вниз с укреплений, и несгибаемыми расчетами мортир, которые все еще стояли в плотном порядке в центре, выпуская снаряд за снарядом и целясь в участок сразу за воротами. Гвардейцы стояли плечом к плечу и, не моргнув глазом, уверенно поливали лазерным огнем стрекочущих, молотящих лапами бестий. Мостовую двора усеивали обломки хитина, и она стала скользкой от ихора, изрыгаемого умирающими тиранидами.
Ворота внезапно исчезли в облаке черной пыли. Это был не взрыв – скорее вздох, признающий поражение. Губительную завесу понесло во двор, и гвардейцы, попавшие под нее, повалились, задыхаясь, не в силах даже выдавить предсмертное проклятье.
Когда пыль осела, в воротах стояла новая кошмарная тварь. Одна когтистая рука сжимала чудовищный меч из почерневшей кости. Другую украшала омерзительная плеть— веревки живых мускулов сплетались одна вокруг другой, оканчиваясь бритвенно-острыми когтями.
Биньям выругался.
Был ли это вчерашний воин-тиранид? Катмос не мог сказать, да и на самом деле это ничего не значило. Он поймал его в прицел и увидел убийственную целеустремленность, светящуюся в янтарных глазах под развернутыми веером хитиновыми пластинами, защищающими голову существа.
Он припомнил слова комиссара. Крупные особи знают, что делают. Тирзат сейчас кричал что-то другое, но Катмос не мог разобрать слов в шуме сражения.
Воин-тиранид взмахнул мечом и с воплем запрокинул назад голову. Каждая тварь во внутреннем дворе откликнулась кровожадным криком. Звук распространялся за пределы обычного слуха, сокрушая храбрость каждого гвардейца. Тираниды возобновили атаку, теперь даже более свирепые, чем раньше.
Голос Биньяма дрожал:
– Убивай больших, так сказал комиссар.
У него было оружие, которое могло это делать, и, важнее всего, он имел навыки для этого. Катмос сконцентрировался и сделал глубокий вдох. Выдыхая, пока легкие не опустели, считая пульс, чтобы выстрелить между ударами сердца, он плавно надавил на спуск. Он промахнулся. Конечно же. Ветер.
– Насколько далеко? – спросил Биньям.
– Без понятия, – сплюнул Катмос. Плечо болело от резкой отдачи оружия, но это было ничто в сравнении с неудачей, которая обожгла его, будто удар плети.
– Я буду наводить, – Биньям выхватил магнокль.
Катмос выстрелил вторым болтом.
– Сдвинь на три метки вверх-направо, – посоветовал Биньям. – Стой! Не стреляй!
Через узкую прорезь прицела Катмос увидел, как лейтенант Джептад атакует воина-тиранида.
Чудовище замахнулось костяным мечом. Офицер уклонился от черного клинка, однако его хлестнуло живым кнутом. Он вскинул руки, чтобы защитить лицо. Безжалостные кольца стиснули грудь человека, выжимая из него жизнь, таща его к поблескивающим клыкам твари.
Гвардейцев, поспешивших на помощь лейтенанту, оттеснила назад волна пускающих слюну меньших тиранидов. Джептад уже не боролся с кольцами хлыста. Руки бессильно повисли, и его тащило вперед, к смертоносным когтям огромного существа.
Катмос прочнее установил длинную винтовку. Всей его вселенной было то, что он видел в прицел. Единственный болт подарит Джептаду милосердную смерть и вместе с тем убьет чудовищного воина.
Он нахмурился, увидев лицо Джептада. Глаза того внимательно смотрели. Существо наклонилось, разинув пасть с зубами-кинжалами, пробуя воздух языком, как у рептилии. Руки офицера все еще были свободны. По силовым когтям капитана Слейта с треском пробежала голубая молния. Конвульсивным усилием Джептад вскинул руку и вогнал сверкающие клинки глубоко в глотку тиранида.
Монстр умер, и от его предсмертного визга по каждому тираниду пробежала дрожь неуверенности. Гвардейцы, которые все еще сражались во дворе, ухватились за шанс и сделали столько выстрелов, сколько смогли.
Но Катмос увидел новый кошмар. Палаточная ткань, прикрывавшая ямы с мертвецами, вздувалась. Змееподобные тираниды прорывали полотно двойными парами раздирающих когтей. Разбрасывая гниющие конечности и головы, они, волнообразно изгибаясь, поползли по мостовой. Гвардейцы побежали в атаку, и существа поднялись на тугих кольцах мускулистых хвостов или с убийственной эффективностью использовали клешни на их концах. Один солдат потерял ногу — клешня с легкостью прошла сквозь сапог.
На мгновение Катмос задумался, не это ли узнал ликтор, поглотив мозг бедняги Тальвита. Новый способ проникнуть внутрь крепости, которым он поделился с Разумом Улья, породившим его.
Извивающиеся тираниды веером расползлись по всему двору – некоторые двинулись на артиллеристов, теперь стоявших спина к спине, некоторые атаковали гвардейцев, все еще отчаянно пытающихся добраться до лейтенанта Джептада, наполовину придавленного павшим чудовищем. Другие ползли к ступеням, по которым могли добраться до подвала и раненых, лежащих в нем.
Катмос узнал голос, который прокричал вызов далеко внизу. Один гвардеец твердо встал на пути у тиранидов. Это был Отарен, собиравший вокруг себя столько людей, сколько мог, уверенно стрелявший из лазгана. Пока он стоял на ногах, раненые были в безопасности.
А это, наверное, Ньял рядом с ним? Сложно было сказать — на каждом была броня и каска, но наклон его плеч казался знакомым.
Молодой гвардеец побежал вперед, увернулся от хлестнувших мимо когтей разъяренного тиранида. Стреляя из зажатого в одной руке лазгана, он какой-то момент удерживал врага на расстоянии. В другой руке у него был тубусный заряд. На миг бросив лазган, так что тот свободно повис на перевязи, он открутил колпачок трубки и зашвырнул взрывчатку в одну из ям. И трупы, и тираниды разлетелись на куски.
Но Ньял не отступил. Повалив тиранида, все еще угрожающего ему, последним выстрелом лазгана, он повернул колпачок следующего заряда.
Сердце Катмоса заколотилось, словно отсчитывая пульсом секунды, которые горел запал. Затем Ньял пригнулся и длинным низким броском метнул его в дальний конец траншеи. На этот раз взрыв был приглушен. Мостовая двора вспучилась, а затем опала — тиранидский туннель был разрушен. Катмос позволил себе обнадеженный вздох. Пока не осознал, что второй воин-тиранид стоит в разрушенных воротах.
Подняв массивное оружие средними когтистыми лапами, он выстрелил в лазпушку металлически блестящим потоком кристаллов. Орудие взорвалось каскадом искр. Его расчет с воплями бросился назад — сияющая кислота лишала плоти руки и лица солдат и разъедала кости под ней.
Тирзат вел отряд вниз по ступеням башни, нацелив силовой меч прямо на тварь. Солдаты побежали в атаку на воина. Отарен и расчеты мортир последовали за ними, стреляя из лазганов. Меньшие создания, рвущиеся в ворота, массово гибли.
Нет, решил Катмос. Главным героем легенды о подвигах этого дня должен быть Джептад, даже если никто не останется жив, чтобы рассказать ее. Он положил винтовку на перила, внимательно посмотрел в прицел и тщательно оценил направление ветра. На этот раз он с первого выстрела вогнал дейтериевый болт прямо в глаз воина.
Он потянулся в карман за смертоносным стек-шприцом.
– Прусциан. Достаточно для двоих.
– Оставь его на другой день, – магнокль Биньяма вскинулся кверху.
Внизу, во дворе, вторжение тиранидов утратило свою губительную целеустремленность. Комиссар Тирзат собирал выживших гвардейцев, чтобы снова закрыть ворота. Расчеты болтеров на бастионах не сдавали позиций. Лазерные пушки на башне наклонились вниз, вскрывая выстрелами тиранидские туннели и открывая взгляду бесчисленные скорчившиеся трупы.
Ветер изменился, и Катмос почуял жгучий запах озона. Он посмотрел вверх и увидел точки света, словно булавочные уколы, пронзающие безоблачную синеву — это вырывался огонь из маневровых двигателей. Десантные капсулы с воем проносились сквозь ароматный воздух. Гвардейцы, удерживавшие внутренний двор, разразились радостными криками, и Преторы Орфея обрушились на землю со всех сторон от стен. Тираниды бросились прочь, не разбирая дороги. Но ни один из них не был достаточно быстр, чтобы избежать праведной ярости космических десантников и их убийственно точного огня.

Подпись пользователя:
ИМПЕРИУМ ДОМИНАТУС
За Империю!!! За Императора!!! Неси волю Императора, как факел, разгоняя им тени !!!
Сомнение порождает ересь, ересь порождает возмездие.
Да не будет мира вне власти Твоей, да не будет врага вне гнева Твоего.
Император всё знает, Император всё видит !!! Отвага и Честь !!!
Эт Император Инвокато Диаболус Демоника Экзорцизм!
FIRELORDНе в Сети
Администраторы
Сообщений 65535
Репутация: 3201
Раса: Imperium of Man
23.03.2011 в 15:08, №81
Война Мариуса

Мариус нырнул за покореженный спонсон разбитого "Предейтора", когда еще один град шурикенов высек сноп искр из аблативной брони танка на том месте, где только что была его голова. Он бросил пустую болтерную обойму на обугленную землю и выхватил последнюю с патронташа на поясе. Быстрым четким движением он загнал обойму в приемный паз и резко передернул затвор. Текущая обойма опустела также быстро, как и ее предшественица, и оружие бессильно заклацало затвором. "Прекрасно, - пробормотал Мариус, - просто замечательно!"

Через мгновение гибкая фигура эльдара в темно-зеленой эластичной броне перепрыгнула через его укрытие и с непринужденной грацией приземлилась в паре метров от человека. Мариус услышал оглушительный крик, и ливень тонких игл-проводников, выпущенный из двух стволов, расположенных с каждой стороне шлема Жалящего Скорпиона, защелкал по его броне, затем накатила волна ослепляющего когерентного света. Но силовой доспех Мариуса выдержал неистовый штурм огня. Видя бесполезность своих действий, Воин Аспекта отчаянно атаковал десантника, его гудящий цепной меч разъяренно пытался прогрызть мономолекулярными зубьями доспех противника.

Мариус вытащил широкий боевой кинжал из ножен на его поясе. Он, конечно, не мог сравниться с ремесленным цепомечом эльдара, но это все же лучше, чем обыкновенные бронеперчатки доспеха. Десантник сделал быстрый выпад своим кинжалом, но чужой, нарочито небрежно, легко парировал его. Одним быстрым текучим движением Жалящий Скорпион наполовину разорвал его керамитовый шлем своим цепным мечом. Мариус вскрикнул удивленно, так как почва ушла у него из-под ног. Чужой повалил его на землю! Эльдар притянул голову Мариуса к своему шлему и прошипел одно слово на готике, которое знал: "Умри!!!"

- Я никогда не паду перед чужими подобными тебе! - Прошипел в ответ Мариус и резко ударил эльдара головой. Его лоб, столкнувшись со шлемом Скорпиона, отбросил того далеко назад, что дало Мариусу достаточно времени, чтобы подобрать его кинжал и нанести один молниеносный удар, оточенный за долгие годы битв с врагами Империума.

Атака оказалась удачной - поток багровой крови заструился из шеи Воина Аспекта, когда мономолекулярное лезвие, легко разорвав тонкую на горле аспектную броню, достигло сонной артерии. Эльдар схватился руками за шею, будто бы пытаясь закрыть рану и ловя ртом воздух, когда его кровь капала, ударяясь о землю и разбрызгивая алые капли на зеленые бронированные сапоги.

Мариус схватил голову чужого своей бронированной рукой, другой - зажал бьющееся в конвульсиях тело. Десантник изо всех сил резко дернул шлем Скорпиона на себя, и уже ослабевшая шея сломалась под чудовищным давлением. Эльдар почувствовал только слабую боль, когда его душа слилась с Сердцем Мира в Кругу Единения.

Мариус проревел боевой клич и прыгнул к следующей жертве, отбрасывая тело в сторону. "На сей раз, - думал он, - я буду побеждать легко!"

Подпись пользователя:
ИМПЕРИУМ ДОМИНАТУС
За Империю!!! За Императора!!! Неси волю Императора, как факел, разгоняя им тени !!!
Сомнение порождает ересь, ересь порождает возмездие.
Да не будет мира вне власти Твоей, да не будет врага вне гнева Твоего.
Император всё знает, Император всё видит !!! Отвага и Честь !!!
Эт Император Инвокато Диаболус Демоника Экзорцизм!
FIRELORDНе в Сети
Администраторы
Сообщений 65535
Репутация: 3201
Раса: Imperium of Man
23.03.2011 в 15:47, №82
Расследование на Рамазисе XII


AUTHOR: David Allan
TRANSLATED & REDACTED: Erenarch

Инквизитор-Капеллан Дреннан поднял его Крозиус Арканум высоко в воздух и прокричал во весь голос: "ПРЕДАТЕЛИ!" Каждый человек в пределах слышимости повернулся к горе, на которой стоял Дреннан, его силовой доспех поблескивал в свете молний Розариуса, висевшего на шее. Никто даже не подозревал о прибытии инквизитора на планету Рамазис XII до сего момента, пока не стало слишком поздно. Десантные шаттлы класса "Тандерхок" появились из свинцовых облаков над головой Дреннана, будто гигантские стальные птицы. Их смертельный груз, космодесантники и боевые машины, яростной волной полился из трюмов, как только корабли приземлялись. Посадочные капсулы Космического Десанта расчерчивали небо плазменными выхлопами ретродвижков за несколько мгновений до того, как с силой впечатывались в землю.

Солдаты, больше боги, чем люди, выстроившись в линию, начали наступление, стреляя в унисон из болтеров, также как на учебных тренировках и обучающих миссиях. Солдаты Имперской Гвардии не имели даже времени на ответные меры; их силы были практически стерты с лица земли внезапно появившимися шаттлами. Жители Рамазиса XII были в слепой панике: одни, крича, бежали куда глаза глядят, другие пытались сопротивляться, но тут же мгновенно пали от болтерного залпа за их богохульство, третьи сидели, скрестив ноги и моля Императора о прощении. Только один человек стоял на месте и проклинал себя за свою глупость. Его звали Джанк, и это была его история больше, чем кого-либо то ни было другого…

Джозеф Дреннан подавил слабый припадок кашля, пряча остатки его посадочной капсулы. Он приземлился на склоне горы, недалеко от вершины, и обжег легкие вредным газом. Несмотря на его молодой возраст, его лицо было уже испещрено шрамами и ожогами. Особенно был заметен ожог на шее, напоминание о недавно минувшей битве. Его кашель внезапно ухудшился, и он вынужден был присесть прямо на траву. "Нет, - проклинал он себя, - я не могу позволить себе отдых, никто другой не выполнит мою работу". Другой метеор упал, пронесшись через небо подобно гневу Императора. Ежегодные метеорные штормы прибыли как раз вовремя, чтобы обеспечить превосходное прикрытие для высадки, хотя один из них и задел капсулу, слегка сбив ее с первоначального курса полета. Он еще раз проверил насколько хорошо укрыта его капсула, но ничего, кроме небольшого бугорка не говорило о ее местонахождении, так что он удовлетворенный отправился в ущелье, возле которого расположился одинокий городок Калем. Один или два Имперских Гвардейца все же поинтересовались, что он делал один ночью на Печной Горе, но он спокойно отвечал, что всегда приходит посмотреть на Ночь Огненных Небес для того чтобы посмотреть метеоритный дождь. Среди туристов Рамазисса XII было довольно распространенным явлением приезжать в эти края, для того чтобы поглазеть на метеоритные штормы, и Гвардейцы уже видели нескольких за время несения ими ночной вахты. Он миновал их без какого-либо подозрения, запомнив нечищеное оружие и неопрятные униформы для его последующего доклада Империуму. Это также являлось работой Инквизитора.

Водитель гравитакси сидел на капоте своей машины и дымил самокруткой из тлеющих трав, обернутых в тонкоскатанный листок бумаги. Он поднес ее к губам и сделал глубокий вдох, конец папиросы на мгновенье ярко полыхнул и затем погас. "Эй, приятель!" – раздался из тени молодой голос, и затем сдавленный кашель. Водитель гравитакси от неожиданности закашлялся, стуча ладонями себя по груди, попытавшись очистить легкие. "Извини шеф, не хотел тебя пугать", - снова послышался голос, затем снова хрипящий кашель. Он имел довольно странный акцент для Рамазисса XII. Джозеф появился из тени, прикрывая руками рот и тихо покашливая. Водитель отбросил окурок в сторону и легко спрыгнул с капота. "Хорошо, - вздохнул он, - похоже, что я снова на работе. Вы куда-то торопитесь?" "Да, вы знаете какие-либо хорошие бары неподалеку?" – осведомился Джозеф, когда он месте в водителем уселся в мягкое кресло машины. Гравидвижки флаера заскулили на повышенных тонах, Джозеф оказался значительно тяжелее, чем выглядел. "Это зависит от того, сколько вы собираетесь потратить", - усмехнулся услужливый таксист. Джозеф протянул руку полную сияющих серебряных треугольников и Имперских кредитов. "Думаю столько!" Водитель тщательно разглядывал монеты в полутьме салона, признавая новую валюту, которое только недавно ввело правительство планеты. "Да, я думаю, что знаю подходящее местечко".

И так они добрались до Зуба Ворона, бар в центре города и место встречи еретиков и предателей со всей округи. Джозеф поклялся самому себе, что собственноручно снесет это здание, как только получит достаточно доказательств измены. Он бросил несколько треугольных монет на колени водителю, чье обмякшее тело безвольно развалилось в кресле с неестественно вывернутой шеей. "Оплатите ваш путь в Ад", - прошептал Джозеф, направляясь к дверям бара. Сцена, представшая перед его глазами, просто повергла его в шок – Имперский орел выше бара был осквернен многочисленными зарубками от лезвий и дырами от огнестрельного оружия. На одном из столов лежал шлем космического десантника, из пустого глазного порта которого торчала рукоять ножа. Джозеф ступил на скрипучий деревянный пол помещения бара. Бармен, привлеченный звуком кашля Джозефа, появился из задней комнатки и был сильно удивлен, когда незнакомец заказал довольно дешевый напиток. "Что-то я не видел тебя здесь прежде, дружище". Джозеф осушил стакан одним махом, уверенный в том, что его биофильтры очистят организм от алкоголя, одновременно пытаясь придумать оправдание. "Я с юго-запада отсюда, ферма под номером двадцать один. Пришел поглядеть метеоритный шторм на вершине Печной Горы". Бармен подлил новому посетителю еще спиртного, попутно отметив, что монеты, которыми тот расплачивался были смесью Имперских кредитов и местной валюты. "Меня зовут Джанк, между прочим", – сказал бармен, в очередной раз наполняя стакан Джозефа. "А я Джозеф, спасибо". Он отхлебнул немного пойла в стакане и передал еще часть смешанных монет в руки бармена, именовавшего себя Джанк. Часть их них Джанк отодвинул обратно Джозефу, его рука накрыла только горстку местных монет. "Если хотите мой бесплатный совет, мистер, не светите больше Имперские кредиты. Здесь все серьезно настроены против Империума, так как губернатор объявил о независимости планеты. Хотя еще и не сообщил об этом Империуму". Джозеф взглянул в лицо пожилого бармена с ложным удивлением "Но что насчет… - Джозеф понизил его голос и оглянулся вокруг, чтобы быть уверенным, что никого нет поблизости, - но что насчет Имперских Гвардейцев, которых я видел снаружи?" Джанк откровенно засмеялся. "Можешь не волноваться о них. Новые Гвардейцы были набраны всего лишь неделю назад. Ха-ха-ха, губернатор готовиться сообщить Империуму о своей независимости". Джозеф вздохнул в поддельном облегчении. Его душило желание оторвать голову этому еретику и вырвать его мерзкий язык. Он допил местную самогонку, и постучал по карманам в поисках денег, когда их там не оказалось, он смущенно улыбнулся Джанку. "Ах, извини, приятель. Вы не могли бы записать это на мой счет?" Джанк улыбнулся и, перевернув стакан вверх дном, протер его не первой свежести полотенцем. "Эй, Френк, - устало вздохнул он, - выведи этого вора наружу и пересчитай ему все зубы". Вновь обернувшись к Джозефу, он взглядом указал тому на надпись над стеклянной стойкой со спиртными напитками, которая гласила: "Пожалуйста, не просите нас о кредите, так как ваша оторванная голова может замарать наш коврик".

Френк и два его друга бросили Джозефа в угол тупика за зданием бара "Зуб Ворона" и принялись искать железяки, которую могли использовать в своем деле. Джозеф, едва различимый на фоне густой черной тени, медленно поднялся и отряхнул плащ от пыли. Теперь распрямившись, он выглядел более чем внушительно. Джозеф вытащил что-то из-под одежд и поднес к голове, затем раздался резкий щелчок. Один из головорезов размахнулся обрезком металлической трубы, метя, как он думал, неудачливому посетителю в голову, укрытую густой тенью. Он внезапно понял, что удар пришелся по плечу. Затем рука Джозефа обхватила трубу и та, описав широкую дугу, хлопнула в лоб второго головореза. Голова же Джозефа столкнулась с переносицей первого человека, раздался глухой удар и треск, и бандит, совершив незапланированный полет, приземлился в пяти метрах от него. Френк отчаянно атаковал Джозефа, пытаясь того достать ногой в тяжелом подкованном металлом ботинке. Нога сломалась, столкнувшись с непонятной синей сферой, казалось бы состоящей из жидкого огня и молниевых разрядов. "Глаза" шлема Джозефа пылали золотым светом, Розариус тихо потрескивал статикой. Он протянул руку и, легко сокрушив череп Френка, направился к выходу из переулка. "Стой, не то убью!" - прозвучал испуганный голос позади него. Джанк стоял в двери черного хода бара, целясь из старого болт-пистолета в спину Джозефу. На мгновенье Джозеф повернул голову, чтобы показать Джанку, насколько сильно он заблуждается, и тот опустил пистолет. Это было бы настолько же глупо, как пытаться убить саму Смерть непосредственно. Джозеф взглянул через пространство между зданиями на облака, тяжелым саваном роившиеся около вершины Печной Горы. "Третье, пятое и девятое подразделение, ждать моих распоряжений", – прошептал он в коммуникатор. Затем Джозеф Дреннан исчез в тени, из которой и появился. Его расследование было закончено.

Джанк наблюдал как наступали десантники, здания пылали от зажигательных ракет и бомб изрыгаемых "Тандерхоками". Его собственный дом и бар лежали в руинах. Он повернулся к бару, и чуть было не упал в обморок, как только его глаза натолкнулись на фигуру Капеллана-Инквизитора Дреннана. Он стоял в зловещей тишине в своем золотисто-черном силовом доспехе и, достав горстку серебряных монет из-под темных одежд, бросил их в огонь. Джанк поднял его пистолет к виску и взвел курок. "Да простит меня Император". И нажал на гашетку.


Подпись пользователя:
ИМПЕРИУМ ДОМИНАТУС
За Империю!!! За Императора!!! Неси волю Императора, как факел, разгоняя им тени !!!
Сомнение порождает ересь, ересь порождает возмездие.
Да не будет мира вне власти Твоей, да не будет врага вне гнева Твоего.
Император всё знает, Император всё видит !!! Отвага и Честь !!!
Эт Император Инвокато Диаболус Демоника Экзорцизм!
FIRELORDНе в Сети
Администраторы
Сообщений 65535
Репутация: 3201
Раса: Imperium of Man
28.01.2012 в 13:43, №83
Правила боя


Автор: Грэм МакНилл
Перевод: Летающий Свин
Вычитка: Dэн


Ему хотелось рыдать, но за последние два года его сердце обратилось в камень. Слишком много требовалось от него, слишком много утрачено, и в нем более не осталось скорби. Братья отринуты, мир Ультрамара сожжен, а золотая мечта о галактическом единении обращена в пепел. Столь исключительный момент истории следовало бы оплакать. Он требовал слез, терзания одежд, вырывания волос или хотя бы вспышки первобытной ярости.
Он не позволял себе облегчить душу.
Если упадет хоть одна слезинка, их невозможно будет остановить.
Арканиум представлял собой куб размером в двадцать квадратных метров с высеченными в каждой стене арочными входами, который освещался тусклым светом толстых свечей на железных канделябрах в форме орлов и рычащих львов. Пол был из темного сланца, стены из обычной древесины, отполированной его собственной рукой до идеальной гладкости. Он помнил, как прятался здесь в былые годы, когда непрерывные склоки между сенаторами Макрагга становились невыносимыми для мальчика, жаждавшего действия и волнения.
Но мальчика не стало, он утонул в крови убийства Конора и волне безудержной резни, начатой им после предательства. Когда-то он называл это правосудием, но со временем понял, что им двигало по-настоящему. Месть никогда не была достойной причиной посылать людей на войну, и он решил больше никогда не поддаваться подобным соблазнам. Обнаружив изъян, он старался избавиться от него, и при казни Галана эмоции последний раз направляли его руку.
Он вернулся обратно к книге, прислушиваясь к шуму в крепости за любовно вытесанными стенами личного убежища. Некогда это место находилось вдали от просителей, построенное в сотнях миль от ближайшего поселения, но теперь его уединенность осталась в прошлом. Сейчас Арканиум окружали акры облицованных мрамором стен, сверкающие геодезические купола, устремленные ввысь башни и строения с идеальными пропорциями. Вокруг комнаты возвели целую библиотеку, и хотя зодчие с математиками молили его принять во внимание гармоническую геометрию золотого сечения их чертежей, он не позволил разрушить Арканиум.
Ему захотелось улыбнуться после осознания, что казнь Галлана все же не стала последним действием, когда он руководствовался эмоциями. Но улыбка так и не появилась, и по сравнению с тем, что занимало его мысли сейчас, желание цепляться за воспоминание из детства казалось жалким.
Он сидел за тяжелым столом из черного дерева, перечитывая только что записанные в огромный том слова. Корешок книги был метровой длины, достаточно толстым, чтобы вместить тридцать сантиметров листов. Мягкий кожаный переплет был украшен сусальным золотом, страницы сделаны из бледного пергамента, который до сих пор пах зверем, из чьей шкуры его изготовили. Левую страницу заполнял мелкий вьющийся текст, ровные буквы составляли идеально ровные строчки.
Работа продвигалась, и с каждым днем он был на шаг ближе к завершению.
Книга станет его величайшим трудом, его Магнум Опус, творением, благодаря которому его запомнят в веках. Некоторые могли счесть подобную мысль тщеславной, но только не он. В работе сохранится все, что пытался создать его генетический отец. Это учение заложит необходимый фундамент, чтобы выстоять перед надвигающейся бурей.
Самоотверженность, а не гордыня направляли его руку, когда он записывал десятилетия знаний, каждая глава и строфа были частичкой его биологически запрограммированного гения, каждая крупица вживленной информации – кирпичик, который в совокупности с другими выстроят творение масштабов куда более грандиозных, нежели просто сумму их составляющих.
После опустошения Калта легион нуждался в нем даже больше, чем обычно. Гордости его воинов был нанесен тяжкий удар, и они отчаянно нуждались в своем примогениторе. Каждый день илоты приносили ему прошения об аудиенции от капитанов орденов, но его труд был слишком важен, чтобы удовлетворять эти просьбы.
Они не могли взять в толк, почему он заперся от сынов, но им и не следовало этого понимать. От них требовалось только подчинение, даже если его приказы на первый взгляд были бессмысленны или казались еретическими, как те, которые ввергли галактику в пламя.
За все годы служения генетическому отцу ему никогда не приходилось сталкиваться со столь ужасным выбором.
Империум утрачен. Весь опыт говорил ему об этом, но его предательство могло стать тем, что спасет фундаментальную мечту от исчезновения.
Тело Империума умирало, но идеалы, лежавшие в его основании, могли уцелеть.
Отец поймет, даже если остальные – нет.
Робаут Жиллиман написал два слова в заголовке правой страницы: слова измены, слова спасения. Слова нового начинания.
Империум Секундус.

Бой 94


Его звали Рем Вентан из 4-й роты Ультрадесантников, и он был предателем.
Ему нисколько это не нравилось, но он был не в силах изменить это. Приказы поступили непосредственно от примарха, а если в Ультрадесантников и вбивали что-то намертво с первых дней обучения, то это беспрекословное подчинение любым приказам.
То и дело горы Талассара озарялись резкими блеклыми вспышками, когда яркие огненные всполохи оставляли в ночном небе пламенеющие следы, похожие на фосфорные слезы. Отступление из Кастра Публиус было долгим и изнурительным, не в последнюю очередь из-за неумолимого и упорного преследования. Подобно бритвоплавникам, учуявшим в воде запах крови, воины Мортариона, единожды вступив в сражение, уже не сдавались, не ослабляли напор и не прекращали атаковать.
Когда-то Рем уважал их за это.
Он понятия не имел, как идет война на остальном Талассаре. Ему было известно лишь то, что сообщали по воксу шлема планировщики из гранд-стратегиума, но они ревностно хранили секреты и с большой неохотой делились данными.
Восемнадцатая рота удерживала Кастра Публиус до последнего воина, достаточно долго, чтобы остальные Ультрадесантники успели отступить на заранее подготовленные позиции, которые занимали илоты, оборонительные саперы Талассара и монструозные конструкты-орудия Механикум. Эти орудия играли ключевую роль в их стратегии, и Рем был благодарен примарху за то, что тот счел необходимым потребовать постоянного присутствия марсианского жречества на каждом мире Ультрамара, до того как Красная Планета переметнулась на сторону Магистра Войны.
Рем встал на ноги и поднял с камней болтер. Он проверил оружие и передернул затвор – действие уже стало настолько обыденным, что он выполнял его автоматически. Как и все, чем занимался воин XIII легиона. Закрепив болтер на бедре, он окинул взглядом окружающий пейзаж.
Горы Талассара змеились по единственному континенту планеты. Они походили на выгнутый хребет, где каждый позвонок был искривленной вершиной, а промежутки между ними – горными долинами с уходящими в скалу трещинами, которые превращались в скрытые расселины, уводящие в тупики грабены и узкие ущелья, дно которых никогда не видело света. Подобная местность помогала защитникам, и каждый сценарий обороны основывался на гористых преградах и связанных воедино укреплениях.
Но в этих сценариях не учли такого беспощадного врага, как Гвардия Смерти.
Долину, в которой сейчас находился Рем, перекрывала наклонная стенка из спрессованных обломков и быстротвердеющего рокрита с цепью укрепленных редутов и опорных пунктов. Он не удивлялся тому, с какой скоростью и завершенностью Механикум могли изменять ландшафт, но все же перед ним открывался невероятный вид.
Долину расширили и углубили, склоны взорвали, срыли, пробурили и вскопали, чтобы создать череду протянувшихся на всю ее ширину земляных валов. Его 4-я рота разместилась здесь менее половины дня назад, когда дно долины было еще ровным и пустым, а черные стены из вулканической породы расцвечивали морозостойкие лишайники и высокие вечнозеленые пихты. Теперь все это испарилось – некогда цветущая высокогорная долина напоминала карьер, который разрабатывали многие десятилетия. Подразделения Талассарской ауксилии занимали хитроумно расположенные редуты из прессованных блоков, тяжелые орудия Ультрадесантников заняли места на насыпях, которых десять часов назад здесь еще и в помине не было.
Отступление выдалось тяжелым, передовые подразделения Гвардии Смерти не отставали от них ни на шаг. Рему претила мысль отдавать инициативу врагу, но согласно новой доктрине им следовало отходить.
Разделенные на тщательно расположенные группы, три тысячи легионеров-астартес из 4-й роты отдыхали за высокой стеной, пока Рем шел между ними. Он вздрогнул, оказавшись под сенью одного из конструктов-орудий Механикум. Машина возвышалась над ним горой, длиннее и шире Галереи Мечей на Макрагге, от низкого басового гула ее мощного двигателя дрожала земля. Огромный корпус пыльно-охряного цвета усеивали орудия, покрывали предупредительные шевроны и отмечали черно-белые символы Шестеренки Механикум.
Его воины находились за стеной, каждое отделение расположено в полном соответствии с новой оперативной доктриной. Как составная часть радикального изменения в организации легиона из Крепости Геры поступил ряд новых установок и боевых предписаний, которые вводили строгие директивы касательно того, как следует сражаться каждому отдельному воину и отделению. Ему казалось странным менять командную самостоятельность на заранее определенные своды действий, но если кто-то и мог разработать оперативную доктрину против любого врага и для любой ситуации, то это был Робаут Жиллиман.
На ведущих к стрелковой платформе ступенях он заметил сержанта Барку, который слушал рапорты скаутов 4-й роты с высящихся над ними утесов. Из всех воинов Ультрадесанта они испытывали наибольшие сложности с новыми правилами, но природа их методов действий стала настолько всеобъемлющей, что даже вспыльчивый Нарон Ваттиан, Главный скаут 4-й роты, так и не нашел в них ни единого изъяна.
- Есть признаки врага, сержант? – спросил Рем.
Барка повернулся и ударил кулаком о грудь, поприветствовав его, как было принято еще до Объединения. Подобный жест сержанта показался ему странным, но по здравом размышлении Рем пришел к выводу, что это было все же лучше, чем аквила, учитывая их статус предателей.
- Значительная активность в окрестностях Кастра Публиус, но признаков, что они в пути, пока нет, - доложил Барка, вытянув руки по швам, словно он находился на плацу, а не посреди поля боя.
- Мы не на Макрагге, сержант, - сказал Рем. – Можно без формальностей.
Барка кивнул, но не шевельнулся.
- Правила, капитан, - ответил сержант. – Раз мы на войне, это еще не причина забывать о них. Из-за этого начался беспорядок. О правилах забыли. А пока я служу, этому не бывать.
- Это упрек? – спросил Рем, стирая шершавую черную пыль с лазурной поверхности боевых доспехов.
- Никак нет, сэр, - произнес Барка, не отрывая взгляд от точки над его правым плечом. – Констатация факта.
- Тут ты совершенно прав, сержант, - согласился Рем. – Если бы за Магистром Войны следил такой надсмотрщик как ты, всего этого можно было бы избежать.
- Я серьезно, капитан, - сказал Барка.
- Как и я, - ответил Рем, поднявшись по ступеням и окинув взором горы. Барка почтительно последовал за ним и остановился рядом, готовый выполнить любой приказ. Хотя Рем пока не видел подразделений Гвардии Смерти, он знал, что они уже проникают в нижние долины, выискивая слабые места в оборонительных порядках Ультрадесантников.
- Я не инженер, но даже мне понятно, что мы не удержим стену, - отозвался Барка.
- К чему ты ведешь?
- Они возвели стену слишком далеко. Самая узкая часть долины позади нас.
- И?
- Стена слишком длинная, - удивленно продолжил Барка, не понимая, почему капитан не замечает очевидного. – Нам не хватит воинов и тяжелых орудий, чтобы отразить серьезный штурм.
Барка указал через плечо.
- На юге находится Ущелье Яелена, но оно слишком узкое для тяжелой бронетехники. Геликанские Ступени защищают Кастра Мэстор на севере. Это единственный доступный путь сквозь наши порядки, и Гвардия Смерти вскоре поймет это.
- Все так, сержант, - сказал Рем. – У тебя есть идеи?
- Конечно. Похоже, вы хотите, чтобы они атаковали здесь. Но я не понимаю, зачем нам позволять им сделать это вместо того, чтобы атаковать самим?
- Гвардия Смерти продвигается, словно приливная волна, - произнес Рем. – Если мы встретимся с ними в открытом бою, нас просто сметут. Поэтому мы отступаем, заманивая их все дальше, заставляя растянуться и рассредоточиться. Когда это случится, мы ударим.
- Таков ваш план?
- Нет, - сказал Рем. – Эта стратегия определена в писании примарха.
- Разрешите говорить прямо? – спросил Барка.
- Разрешаю.
- Мы действительно собираемся основывать тактику на книге?
- На книге примарха, - напомнил ему Рем.
- Я помню и не хочу проявлять неуважение подобными вопросами, но может ли книга – пусть и написанная примархом – учесть все вероятности?
- Вскоре мы это узнаем, - сказал Рем, услышав переговоры по воксу.
Подразделения Гвардии Смерти входили в низовья долины.
- Поднимай людей, сержант, - приказал Рем.
- Так точно, капитан, - ответил Барка. Сержант поспешно отдал честь и отправился к 4-й роте.
Рем Вентан всмотрелся вдаль, где в горах мерцали огни. Кастра Публиус пал, оборонявшие его Ультрадесантники погибли, и теперь Гвардия Смерти шла за ними.
Как же до подобного могло дойти?

Гвардия Смерти атаковала через пятьдесят две минуты – беспощадное наступление, возглавляемое тяжелой бронетехникой и дредноутами. Это был бронированный кулак, рассчитанный на то, чтобы смять защитников, а идущие следом войска завершат уничтожение. За оливковыми «Лэнд рейдерами», которые обстреливали защитников раскалёнными болтерными снарядами, ехали механизированные пехотные отделения. Воины в такого же цвета доспехах покинули бронетранспортеры, дисциплинированно развернулись в фаланги и начали неумолимое продвижение к позициям Ультрадесантников.
По воинам велся непрерывный лазерный и болтерный огонь, который выкашивал целые просеки в их рядах, но они даже не думали замедляться. Немногочисленная артиллерия обстреливала противников специальными снарядами, уничтожая целые отделения во вспышках света и звука. Вот в бой вступили вражеские дредноуты, орудийные руки распиливали разрезали защитников с механической точностью и смертоносностью.
Рем увидел, пара действующих согласовано дредноутов вырезала целое отделение Ультрадесантников, и крикнул последнему орудийному расчету уничтожить их. В сторону дредноутов вырвалась тройка ракет, и одна из машин остановилась, когда ей в бок один за другим попало два снаряда. Спустя пару мгновений саркофаг второго дредноута получил прямое попадание из мульти-мелты.
Но это были лишь кратковременные успехи, яркие моменты перед лицом неумолимых обстоятельств. Гвардейцы Смерти сражались, будто машины, шагая вперед с бездумным, бесчувственным рвением бездушных механических существ. Рем был воином, генетически созданным убийцей великого мастерства, но его сотворили не просто ради войны. Он гордился своими способностями, наслаждался возможностью показать свои навыки в сражении, но наблюдать за Гвардией Смерти – означало столкнуться с противником, который считал, что сущность войны – истощение.
Но Рем не намеревался плясать под боевые барабаны Гвардии Смерти.
На его визоре вспыхивали и бежали оперативные сводки, списки потерь, процент смертности врага, прогнозируемые результаты и десяток других боевых переменных. Такой поток информации захлестнул бы даже аугментированного тактикуса Имперской Армии, но благодаря генетически улучшенной когнитивной структуре разума Рем обрабатывал ее в мгновение ока.
Пока Гвардия Смерти перегруппировывалась для очередной атаки, Рем сверил боевую обстановку с заложенными в эйдетическую память оперативными схемами примарха. Логически следуя по прогнозируемому ходу дальнейших действий, он обнаружил совпадение. Настало время отступать.
Рем закрепил болтер на бедре и отдал приказ отходить – одна из двух десятков доступных ему возможностей. С плавной четкостью отделения Ультрадесантников начали по одному покидать позиции, пока Талассарская ауксилия заполняла пространство перед стеной лазерным огнем. Орудие Механикум, пусть и не было спроектировано для войны, тем не менее обладало внушительным комплексом вооружения для самозащиты. Едва гигантские гусеницы начали увозить его с поля боя, как над долиной разнесся оглушительный рев, звук казался удивительно глухим без привычного сотрясающего грохота болтеров. Артиллерийские установки дали последний залп и спешно выехали на извилистую горную дорогу.
Рем спрыгнул со стены и присоединился к сержанту Барке и своему изрядно поредевшему командному отделению. Ит, Гелика и Пил погибли, из-за чего огневая мощь отделения ослабла, но писание примарха учитывало подобную ситуацию, и Рем заменил павших бойцами из отделений, которые вышли из боя без потерь.
Гвардейцы Смерти уже добралась до стены и принялись взбираться на нее. Когда Ультрадесантники преодолели гребень, Рем передал закодированную импульсную передачу адепту Механикум в монструозном конструкте-орудии. Секунду спустя серия контролируемых взрывов обрушила стену, и в долину сошла разрушительная лавина. Они лишь тянули время. Гвардия Смерти вскоре преодолеет новую преграду, но этого пока было достаточно.
Барка кивнул Вентану, вместе с остальными отступая в горы.
- Мы загоняем себя в угол, - заметил сержант. – Думаешь, мы сделали достаточно, чтобы сломить их у стен Кастра Танагра?
Рем не ответил. По экрану прокручивались тактические данные о соотношении погибших и раненых. Данные были неутешительными, но численность роты пока находилась в пределах, достаточных для ведения боя. В оперативные сводки просачивались обзоры из гранд-стратегиума, касающиеся уровня потерь Гвардии Смерти от непрерывного обстрела из укреплений Ультрадесантников.
- Похоже на то, - ответил он. – Другие ордены хорошо постарались.
- Но не так хорошо, как мы? – спросил Барка.
- Нет, не так, - сказал Рем. – Никто не превзойдет Проблемную Четвертую, да?
- Только не во время мой службы, - согласился Барка.
Рему понравился пыл сержанта, ему приятно было слышать такую гордую агрессию в голосе воина. Похоже, доктринальная концепция примарха к войне подходила к превратностям сражений.
Но это была лишь одна схватка, и один противник из многих.
Настоящие испытания ждали впереди.

Бой 136


Гололит, проецируемый над блестящей поверхностью картографа, озарял гранд-стратегиум резким светом. Он отбрасывал тени на мерцающие стены и обесцвечивал загорелые лица. Воздух был густым и спертым, насыщен запахом токсичных масел и едких мазей, которые медленно тлели в кадильницах Механикум. Он пах машинным маслом, смешанным с десятком ядовитых соединений, и хотя это было колдовством Механикум, оно безусловно действовало. Легионеры-астартес вдыхали эти испарения без видимых усилий, но смертные в гранд-стратегиуме то и дело кашляли и вытирали слезы, которые непрерывным потоком текли из глаз.
Рем Вентан не знал, эти слезы были вызваны нефтехимическими раздражителями в горелках или видом того, как разрушают столь прекрасный мир. Наверное, и то, и другое, подумалось ему.
Он взирал на опустошение Прандиума, и ему хотелось плакать. Самый прекрасный мир Ультрамара, его чудесные леса, рукотворные горы и сверкающие озера горели либо были окутаны дымом и задыхались от загрязнений.
Ангрон никогда не боялся прибегать к крайним мерам, и спустил своих Пожирателей Миров с цепи наиболее жестоким способом. Как-то раз Рем слышал слова примарха о том, что легион Ангрона мог победить там, где все другие потерпели бы поражение, потому что Красный Ангел был готов зайти куда дальше остальных и сражаться так, как другие сочли бы неприемлемым.
Наблюдая за тем, что Пожиратели Миров творят с Прандиумом, Рем понял значение этих слов.
Это была не справедливая война, но воплощение резни и разрушения. Великий труд примарха явно не учитывал бой со столь ужасным врагом.
Пожиратели Миров обрушились на Прандиум после опустошительной бомбардировки, сравнявшей с землей большинство его величественных городов и ввергнувшей в пламя мир от полюса до полюса. По правде говоря, спасать было практически нечего. Миллионы людей погибли, взрывы загрязнили воздух и моря на тысячи лет.
И все же Прандиум оставался ценным. Он находился возле точки прыжка по направлению к ядру галактики, а это означало, что тот, кто контролировал Прандиум, мог контролировать весь Ультрамар. Даже если Прандиум превратили бы в выжженную безжизненную скалу, он все равно был миром Ультрамара, а ни одна планета, по которой ступал Робаут Жиллиман, не сдастся без боя.
Сражение наступило вскоре после непоправимого урона, нанесенного солнцу Калта, и Рему казалось, будто их миры терзают один за другим. Подобно древнему, рассыпающемуся знамени, которое достали из стазисного хранилища в Крепости Геры, крепкая ткань Ультрамара рвалась. Одну из множества безумных атак на империю Ультрадесантников, вторжение на Талассар, удалось отразить. Идя на поводу очевидного успеха, воины Мортариона чрезмерно растянули свои войска и оказались уязвимы, когда бросились на горную твердыню Кастра Танагра.
В крепости располагались подразделения 4-й, 9-й и 45-й рот, а когда Гвардия Смерти пошла на приступ, 49-я, 34-я и 20-я роты обошли их с флангов и полностью уничтожили. Это был вдохновляющий момент, хотя Рем не знал, как подобное можно повторить на Прандиуме.
Вокруг картографа с мрачными, будто высеченными из гранита, лицами стояли капитаны четырнадцати боевых рот Ультрадесантников вместе со своими заместителями, старшими сержантами и савантами. Боевые логисты закачивали в картограф информацию, стратегические данные в реальном времени, отображавшие терзаемую войной планету.
Планету, гибнущую у них на глазах.
- Пятая рота выходит на позицию, - произнес капитан Гонория из 23-й. – К ней на помощь направляется Семнадцатая.
- Вражеские войска атаковали Двадцать пятую, - сказал Урат из 39-й.
- Восточный фланг Адаполиса вот-вот сомнут, - сообщил Эвексиан из 7-й. – Они прорвутся через пару часов. Отдаю приказ Сорок третьей и Тридцать седьмой отступать.
- Тринадцатая и Двадцать восьмая вышли на позиции, чтобы отразить наступление с севера? – спросил Рем.
- Так точно, - подтвердил Гонория. – Третья, Пятая и Девятая роты Пожирателей Миров наступают на границе Зарагосской провинции. Если мы не отправим подкрепления, то потеряем весь западный фланг.
Рем обошел картограф, сцепив руки за спиной, пытаясь найти изъян в плане Ангрона. Как старший капитан в гранд-стратегиуме он руководил войсками Ультрадесантников на Прандиуме, уровень командования, который прежде никогда ему не поручали, но сейчас примарх лично назначил его на эту должность.
Почему выбрали его? В гранд-стратегиуме было множество других, более опытных воинов. После Талассара Рем и 4-я сражались в десятках других, менее значительных по масштабу боевых действиях и каждый раз одерживали победу, но все они велись на уровне рот, и в его распоряжении никогда не находилось больше пары тысяч бойцов.
Это был совершенно иной уровень боевых действий. Конечно, Рема учили командовать обороной целого мира, но ему никогда прежде не приходилось заниматься чем-то подобным. Учения примарха были навеки отпечатаны в его разуме: возможности, переменные, параметры, способы действия, исходы и тысячи подобных планов на все случаи жизни.
Это сработало на Талассаре, и Рем надеялся, что сработает и здесь.
Он шагнул к тактическому картографу и за миг оценил стратегическую ситуацию. Передвижения армий, дивизионов и когорт – тысячи элементов планетарного конфликта – являло собой паутину яростных наступлений, фланговых бросков, беспощадных схваток и окружений. В Пардузии была полностью уничтожена 19-я рота, и Пожиратели Миров поспешно двигались на север через пустоши, где раньше находились декоративные пастбища, где кочевали дикие лошади и пышно цвели редкие растения, практически исчезнувшие в остальном Ультрамаре.
Собравшиеся капитаны взирали на него, не желая посылать своих братьев на верную смерть по приказам, которые ломали целостность оборонительных порядков Ультрадесантников. По карте случайным образом вились синие дуги и линии, представлявшие обособленные укрепления космических десантников, оборонительные ауксилии или реквизированные подразделения Имперской Армии.
- Какие будут приказы, капитан Вентан? – требовательно спросил капитан Гонория.
Рем посмотрел на карту, анализируя обстановку сквозь призму творения примарха. В голове тут же сформировались приказы, но они казались бессмысленными. Он проверил выводы, хотя знал, что они правильные.
- Приказываю Двадцать пятой и Седьмой перегруппироваться по ширине фронта, - произнес Вентан, – Семнадцатой удерживать позицию.
- Но что с Пятой? – запротестовал Урат. – Она окажется отрезана от Семнадцатой, которая прикрывает ее фланг.
- Выполняйте, - сказал Рем.
- Ты обрекаешь воинов на бессмысленную гибель, – произнес Гонория, крепко вцепившись в край картографа. – Я не могу просто смотреть, как из-за этого безумия ты губишь мир и лучших воинов.
- Ты сомневаешься в моих приказах? – спросил Вентан.
- Да, черт возьми, - резко отозвался Гонория, прежде чем успел взять себя в руки. Капитан 23-й глубоко вздохнул. – Я знаю о твоем подвиге на Калте, Рем. Черт подери, мы все уважаем тебя за него, и я знаю, что примарх прислушивается к твоим словам. Он ждет от тебя великих свершений, но это же безумие. Ты разве сам этого не видишь?
- Подвергая сомнению мои приказы, ты подвергаешь сомнению самого примарха, - мягко сказал Рем. – Ты действительно хочешь этого, Гонория?
- Я ничего не подвергаю сомнению, Рем, - начал защищаться Гонория. Он взмахнул рукой, указывая всю катастрофичность ситуации на проекции Прандиума. – Но как эти маневры остановят Пожирателей Миров? Мясники Красного Ангела опустошают Прандиум, ты только помогаешь им.
Рем промолчал. Как бы он не был солидарен с чувствами Гонории, ему следовало полагаться на суждение примарха. Попытаться понять логику разума, созданного генетическим мастерством Императора, было почти невозможно. Полёт фантазии, интуицию и логику примарха Ультрадесанта мог понять только другой примарх. И то Рем сомневался, что любой из братьев Робаута Жиллимана может сравниться с его великим стратегическим гением.
И все же план, который он разработал, удастся лишь в том случае, если все без исключения шестеренки механизма будут работать слажено. Гонория, при всей его отваге и чести, препятствовал работе механизма. Этого нельзя было допускать. Только не сейчас.
- Ты освобожден от командования, Гонория, - сказал Рем. – Покинь стратегиум, пусть вместо тебя придет заместитель.
- Вентан, постой… - начал было Эвексиан.
- Хочешь присоединиться к Гонории? – спросил Рем.
- Никак нет, капитан Вентан, - сказал Эвексиан и быстро кивнул: – Но ты должен признать, что твои приказы кажутся несколько… противоречивыми. Ты понимаешь это, я ведь вижу по твоим глазам.
- Мне нужно знать только то, что мои приказы одобрил примарх, - ответил Рем. – Ты считаешь себя умнее нашего примогенитора? Хочешь сказать, ты понимаешь тонкости войны лучше нашего повелителя?
Молчание подсказало Рему требуемый ответ.
- Тогда исполняйте приказы, - сказал он.

Прандиум пылал. Небольшие иконки Ультрадесантников гасли по мере уничтожения, а ярко-красные Пожирателей Миров медленно расползались, словно лужи крови. Весь Прандиум оказался объят пламенем войны. Прекрасные девственные леса южных провинций обратились в засыпанные пеплом атомные пустоши, кристальные горы востока засыпало токсичными осадками - понадобятся тысячи лет, чтобы очиститься от них. Величественные города из ослепительного золотого и серебряного мрамора лежали в руинах, превращенные в обломки орбитальными обстрелами, которые смели их с лица мира, словно никогда и не существовало.
Война, которая началась как конфликт планетарных масштабов, в итоге превратилась в тысячи локальных боев между обособленными боевыми группами. Войска Ультрадесантников сражались в нескольких милях одно от другого, но с таким же успехом они могли находиться на разных планетах, поскольку были не в состоянии оказать поддержку друг другу.
Рему казалось, что он стремительно тонет, космический десантник уже сожалел о своем решении снять Гонорию и выставить его из гранд-стратегиума. Разве он сам не говорил с Баркой о важности надсмотрщика? Разве любой командир не нуждался в несогласном голосе, которые подвергал бы сомнениям его решения?
Он рассматривал карту, ища хоть какой-то проблеск надежды и задаваясь вопросом, где допустил ошибку. Что можно было сделать по-другому? Какой аспект учения примарха он понял неверным образом? Он реагировал на каждый маневр буквальным следованием новой доктрине, и все же Прандиум был в шаге от того, чтобы быть потерянным навсегда.
- Тринадцатой продвигаться вперед, - приказал он, машинально вспомнив другие уроки примарха. – Усильте Семнадцатую и прикажите Одиннадцатой обойти с фланга Пожирателей Миров, идущих на Тардонис. По вступлению в бой прижать их огнем.
- Так точно, - ответил Урат.
- Приказываю восьмой боевой группировке отступить к границам Иксианской провинции. Подразделениям Механикум прикрыть ее, саперам установить временные укрепления, - сказал Рем, когда в его превосходную память потекли новые оперативные переменные. Наконец он увидел закономерность и оценил, в каком шатком положении находились Пожиратели Миров. Чтобы добиться этого, потребовалось много крови и жизней, но теперь Рем увидел, какой сбалансированной была эта грандиозная стратегия.
- Чтобы одержать величайшую победу нужно пойти на величайший риск, - сказал ему примарх на радиоактивных пустошах Калта.
- Вы никогда не рискуете, - возразил Рем.
- Не так, как ты себе это представляешь, - ответил Жиллиман.
Пока обрабатывающий центр сознания Рема переваривал бессчетные ситуационные вероятности, отображенные на картографе, он уже просчитывал необходимые ответные действия и маневры. Некоторые говорили, что величайшие полководцы те, кто допускает наименьше ошибок, но Рем считал это глупостью. Величайшими полководцами были те, у кого имелся план на любой случай и кто знал наверняка, как именно будет сражаться враг. Следя за захватывающей дух красотой и сложностью разворачивающихся в уме стратагем, он не сомневался, что Робаут Жиллиман были именно таким полководцем.
Слова произносились будто сами по себе, используя его как проводник, дабы обрести жизнь.
- Приказываю боевой группировке «Ультима» перегруппироваться вдоль реки Аксиана, - говорил он. – Девятой и Двадцать пятой скорректировать направление наступления. Двигаться на северо-восток по координатам шесть-девять-альфа/восемь-три-дельта.
Капитаны начали выполнять его приказы без лишних вопросов, но Рем еще не закончил. Команды так и сыпались из него, каждая из них была словно отравленный дротик, нацеленный в сердце вражеского командира. Подчиненные едва поспевали за ним, когда он с ошеломляющей скоростью принялся отдавать приказы о маневрах на поле боя. Смятение читалось на их лицах, но когда армии Ультрадесантников начали по всей планете перегруппироваться, он заметил, как это выражение сменилось изумлением.
В центре Территорий Праксоса скопление красных иконок, изображавших одну из главных боевых групп Пожирателей Миров, попало в окружение, когда вокруг них сомкнулись, словно ворота, ранее обособленные подразделения Ультрадесантников, и враг попался в смертельный огневой мешок. Пару минут спустя иконки исчезли под соединенной мощью трех боевых рот Ультрадесантников, накрывших весь район ударами артиллерии, массированным болтерным огнем и обстрелом умело размещенных опустошителей.
Внезапно когорты Пожирателей Миров по всему Прандиуму оказались окружены и отрезаны друг от друга, когда импульсивная агрессивность завела их прямо под шквальный огонь Ультрадесантников. Это было похоже на эффект падающего домино, когда миллион расположенных, казалось бы, случайным образом костяшек начали падать друг на друга, создавая шедевр действия кинетической энергии. Ранее отступавшие роты Ультрадесанта разворачивались и соединялись со своими братьями, а после заключали Пожирателей Миров в смертельные ловушки, из которых не было спасения.
Словно в изящном балете, Ультрадесантники маневрировали в унисон с командами Рема, действуя вместе в превосходной гармонии: элегантная и безукоризненно отлаженная машина для убийств. Красные иконки захватчиков гасли одна за другой, в то время как иконки Ультрадесанта и дальше продолжали синеть на карте. Индикаторы потерь начали падать, пока не достигли нуля. А Пожиратели Миров продолжали гибнуть.
Через час утихли последние бои, и Прандиум был спасен.
- Не могу поверить, - прошептал Урат, когда со всех уголков опустошенного мира стали поступать доклады об окончании сражений.
- Это просто невозможно, - выдохнул Эвексиан. – Так быстро, так безжалостно.
Рем и сам едва верил, что конец наступил так быстро. Одно дело было надеяться на великую работу примарха, но увидеть ее в действии – совершенно другое.
- Уровень оперативной готовности? – спросил Рем.
Капитаны принялись поспешно собирать информацию, отфильтровывая доклады с полей, рапорты о потерях, уровень расхода боеприпасов и коэффициент снижения эффективности подразделений. По картографу потекли доклады – одни красные, другие оранжевые, но большинство насыщенно зеленого цвета. Урат подвел итог нескончаемого потока информации, но Рем не нуждался в объяснении, визуальные результаты говорили сами за себя.
- Семьдесят семь процентов подразделений докладывают о полной боевой эффективности, - произнес Урат. – Восемь процентов находятся на минимальном или небезопасном уровне боеготовности, еще тринадцать процентов на граничных уровнях боевой эффективности. К дальнейшим боевым действиям непригодны только два процента.
- Если бы я не видел это своими глазами… - произнес Эвексиан, озвучивая мнение всех присутствующих.
- И все это благодаря труду примарха? – сказал Урат.
- А ты разве сомневался? – спросил Рем.
- Будь я проклят, но на миг засомневался, Рем, - ответил Урат, вытирая пот со лба. – Если хочешь, можешь сделать мне выговор, но я боялся, что Прандиум потерян. Вместе с большей частью легиона.
- Прандиум считай все равно потерян, - горько заметил Эвексиан. – Посмотрите, что это подонки сотворили со Светлой Девой Ультрамара. Как планета сможет восстановиться после такого опустошения?
- Миры Ультрамара сильнее прочих, Эвексиан, - произнес Рем, облегченно выдохнув и улыбнувшись после одержанной победы. – Прандиум восстановится и станет еще более прекрасным, нежели ранее. Поверь, потребуется нечто больше, чем мясники Ангрона, чтобы разрушить его красоту.


Подпись пользователя:
ИМПЕРИУМ ДОМИНАТУС
За Империю!!! За Императора!!! Неси волю Императора, как факел, разгоняя им тени !!!
Сомнение порождает ересь, ересь порождает возмездие.
Да не будет мира вне власти Твоей, да не будет врага вне гнева Твоего.
Император всё знает, Император всё видит !!! Отвага и Честь !!!
Эт Император Инвокато Диаболус Демоника Экзорцизм!
FIRELORDНе в Сети
Администраторы
Сообщений 65535
Репутация: 3201
Раса: Imperium of Man
28.01.2012 в 15:58, №84
ОПЕРАЦИЯ «КАНТ-ЙОТА-ГАММА-9»


Перевод: RED ELF

– Эльвига, не отставай! – невысокий мужчина в комбинезоне рабочего шестого класса развернулся на месте и, сделав несколько широких шагов, ухватил за руку девочку пяти-шести лет, засмотревшуюся на пронёсшийся мимо транспортёр арбитров, – Сколько раз тебе говорил, – нарочито строго произнёс мужчина, – от меня – ни на шаг!



Дежурная смена начиналась уже через двадцать три минуты, и Джош очень спешил. Тротуары были запружены народом, все куда-то стремились, но он опаздывал и поэтому пытался прорываться сквозь это человеческое море, пихаясь и протискиваясь изо всех сил.



Маннер нажал на клаксон, машины очень медленно двигались по Блюменпроспекту, малолитражки то и дело норовили влезть вперёд его огромного трейлера. Казалось, что водителей совсем не пугает перспектива быть раздавленными его грузовой махиной. Да, если бы три полосы не закрыли для проезда кортежа Адептус Арбитрес, то всё было бы гораздо спокойней, обыденней.



Кларксон остановился в очереди к сервитору с водой. Мимо нескончаемым потоком двигались люди, пешком и в машинах, все они куда-то спешили, у всех были свои дела. Перед ним в очереди стоял здоровяк в клёпаной куртке, и у него тоже были свои дела. В проплывающей мимо толпе Кларксон заметил маленькую девчушку лет шести в резиновом плащике и широкополой кожаной панаме, из-под которой виднелись забавные косички. Кларксон улыбнулся, но улыбка никак не отразилась на его парализованном лице. Девочка прошла мимо, послушно держась за руку своего папы. Эх, у него ведь тоже могла быть такая дочка. Когда-то давным-давно он был уверен, что она у него будет, что у него будут дела. Но это было до того, как он отдал половину своего тела и тридцать лет службе в рядах доблестной Имперской Гвардии. Чтобы всё это могло быть у других.

– Пол-литра вторичной очистки, – произнёс Кларксон, когда подошла его очередь.



Мега снова была на точке. Не прошло ещё и половины дня, а у неё уже было пять клиентов. Она поправила сумочку, призывно качнув толпе своим полным бюстом. Чашки лифа поднимали его, а латекс бодиперчатки поджимал так, что, казалось, он вот-вот вывалится. Чётвёртый был умелым, ей даже самой понравилось. Коралловые губы тронула улыбка.



Сверкнула яркая бело-голубая вспышка. Через мгновение что-то взорвалось, а потом ещё и ещё. В небо взметнулись языки пламени. Кто-то пронзительно завопил. Толпа бросилась прочь от огня. Началась давка, пешеходные дорожки были слишком узкими, а проспект – слишком запружен транспортом.

Паника и давка превратились в сущий хаос, когда начали взрываться машины, заполнявшие проспект. Во все стороны шрапнелью разлетались куски металла. Зазвучали выстрелы, слившиеся с истошными воплями раненых.

Мега даже не успела подумать, что это за кошмар такой, как небольшой кусок обшивки грузового трейлера попал ей в голову, он прошёл через левое глазное яблоко и вышел за правым ухом, попутно выбив заднюю стенку черепа и забрызгав ошмётками её мозга всех, кто оказался поблизости.

На охваченный огнём Блюменпроспект падали два грузовых шаттла, оставлявших за собой полосы густого чёрного дыма.



«Поворачивайтесь! Ну, же!!» – практически вырвалось у Меркуцио.

Он видел, мигавшие на ретинальном дисплее иконки боевых братьев, уже занявших позиции и вступивших в бой. Снаружи слышались глухие отзвуки взрывов и грохотание болтеров.

«Поворачивайтесь!!» – под его силовой бронёй бугрились от напряжения мускулы, надрывно гудели сервомоторы, пытаясь передать прикладываемые им усилия.

Кто бы мог предположить, что на его пути окажется такая мощная бронированная дверь. И такая заржавевшая. Как он ни старался, буквально кроша от усилия свои зубы, не мог провернуть прикипевшие колёса открывающего механизма.

Черты его ангельского лица были перекошены от усилий. Меркуцио прикусил губу, во рту сразу же появился привкус крови, такой густой и такой терпкий, словно вино, почувствовав аромат которого трудно было остановиться, и хотелось пить ещё и ещё.

По телу разливалось тепло, быстро переходящее в жар. На какую-то долю секунды его взор заволокла красная пелена, но уже в следующее мгновение Меркуцио взял себя в руки.

Перед ним была дверь, которую нужно было открыть. Его тело горело, мышцы готовы были лопнуть от переполнявшей их энергии. Меркуцио оставалось лишь высвободить эту энергию, направить её в нужное русло. Он снова взялся за управляющее колесо. Мышцы вздулись от напряжения, завизжали сервомоторы, на дисплее перед его глазами вспыхнули тревожные иконки, сообщавшие о предельных нагрузках узлов силовой брони. С громким скрежетом колёса отпирающего механизма поддались, и дверь начала медленно открываться.



Сразу же после падения подбитых транспортных шаттлов, капитан высадившейся со своего «Громового ястреба» истребительной группы Караула Смерти организовал оборону места падения. На крыши всех прилегающих зданий сразу же были отправлены десантники, упавшие машины – взяты в кольцо обороны. Проспект и боковые улицы простреливались, не давая показавшимся врагам возможности приблизиться.

Шаттлы разбились посреди широкого Блюменпроспекта; первый вспахал асфальт, оставив за собой длинную и глубокую рытвину, второму повезло меньше – не снижая скорости, он врезался в одно из жилых зданий. Во все стороны брызнули обломки кирпичей, а полуразрушенное здание и искорёженный шаттл накрыло огненное облако.

Когда инквизитор направил истребительную группу Караула Смерти сопровождать транспортные шаттлы, перевозившие пару принадлежавших ему контейнеров, практически все десантники недоумённо пожали плечами. Никто не одобрял подобное назначение, но «приказ есть приказ». Теперь же было очевидно, что инквизитор, должно быть, имел основания требовать такую поддержку для сопровождения своего груза.



– Меркуцио! Доложить состояние! – прозвучал из вокса приказ капитана Акулы. «Акулой» его звали для краткости, вообще же он был Людовик Акулье Сердце. Довольно странное имя для Железного Рыцаря. Но получил он его вдали от своей родины.

Волею судеб Людовик оказался на родном мире ордена Космических Акул, никаких средств связи у него не было и, чтобы добраться до их морской крепости, ему потребовалось стать наездником гигантской акулы-убийцы. Людовик оказался первым и единственным десантником не из числа Космических Акул, кому удалось подобное предприятие. Акульему Сердцу.

– Выхожу на позицию! – сквозь стиснутые от напряжения зубы процедил Меркуцио, продолжая крутить скрежещущее колесо.

– Понял тебя, – прозвучало в ответ, – направил к тебе Бенволио, решил, что там, где может не справиться один Кровавый Ангел, обязательно справятся два! Конец связи.

Бенволио. Суровый умудрённый опытом сержант его роты, отправленный магистрами ордена вместе с ним в Караул Смерти, и даже здесь ни на шаг не отступавший от него. Может Акула получил специальные указания ставить их вместе?



Меркуцио гигантскими скачками выбежал на крышу. В лазоревом небе светило яркое солнце, броня автоматически активировала световой фильтр. Не теряя времени, Меркуцио оценил ситуацию.

Со всех сторон к их позициям приближались враги. Их силуэты, мелькавшие меж искорёженных машин Блюменпроспекта, обводились целевыми рамками на его ретинальном дисплее. Ксеносы! Их высокие фигуры скакали по улицам, ловко уклоняясь от взрывов. Вытянутые шлемы, длинные руки и ноги, быстрые, но в то же время плавные движения. Эльдар.

На крыше соседнего здания оглушительно работал тяжёлый болтер Фордитриха, краем глаза Меркуцио видел кулак на жёлтом фоне его правого наплечника. Он отфильтровал этот звук, понизив для себя его громкость, чтобы не мешал своим грохотом.

Меркуцио заметил и несколько силуэтов, пикировавших сверху, со стороны солнца. От вражеской стрельбы вокруг него крошился и пенился железобетон. Меркуцио перекатился в сторону и открыл ответный огонь.

В этот момент на крыше появился Бенволио. Перед глазами Меркуцио мигнула иконка, Бенволио приветствовал его на позиции. «Как всегда немногословен», – машинально отметил про себя Меркуцио.

– За дело, брат! – произнёс он, не отрывая глаз от врагов.



Десантники продолжали удерживать позиции. Брат Таммерфорс, на белом фоне правого наплечника которого красовался чёрный крест, во весь свой сверхчеловеческий голос читал Литании Ненависти, отстреливая дерзких ксеносов короткими очередями. Он уже приготовил цепной меч, так как, несмотря на все усилия истребительной группы Караула Смерти, эльдар постепенно сжимали кольцо окружения.

Тяжёлые ранения получили братья Порфирон из ордена Серебряных Орлов и Колей из Чёрной Гвардии, хотя последний продолжал вести огонь, полусидя у упавшего на Блюменпроспект шаттла. У Багрового Кулака Алатристана взрывом эльдарской гранаты вырвало из рук и искорёжило комби-плазмаган.

В шуме боя Меркуцио что-то услышал. Или ему почудилось? Грохотание болтеров, разрывы гранат, треск огня, свист ветра, могло ли здесь быть что-нибудь ещё? Богомерзкое колдовство ксеносов? Продолжая целиться и стрелять, менять позицию и снова целиться и стрелять, Меркуцио начал планомерно отфильтровывать звуки бушевавшего вокруг него сражения, расчленяя их на отдельные составляющие.

Да, вот, оно! Наконец, ему удалось найти слабо различимый, но, тем не менее, присутствовавший в какофонии боя звук, заставивший обратить на себя внимание.

Меркуцио не сразу понял, что это такое. Звук был мало похож на что-либо ему знакомое. Ведь в основном он имел дело с шумом двигателей, криками ненависти, воплями умирающих и благословенными песнями оружия. Он разбирался в этих звуках. Звуках смерти. Здесь же было что-то другое.

Наконец, Меркуцио увидел источник звука: меж искорёженных машин Блюменпроспекта забился человеческий ребёнок. Ребёнок плакал. Именно этот звук услышал Кровавый Ангел. Плач ребёнка – если он не ошибался – девочки. В резиновом плаще и кожаной панаме.



По Блюменпроспекту наступали ксеносы. Их облачённые в зелёные костюмы фигуры мелькали меж заполнявших всю ширину улицы сожжённых машин, стреляя из своих сюрикеновых катапульт. Меркуцио рванулся вперёд, он спрыгнул с двенадцатиметровой высоты, гулко приземлившись на треснувший от удара асфальт, и устремился навстречу вражеским воинам.

На ретинальном дисплее сразу же вспыхнула предупредительная иконка.

– Что ты творишь, Кровавый Ангел! – прозвучал из вокс-передатчика голос капитана Людовика, – немедленно вернись на позицию!

Тонкая струйка крови стекала из уголка рта Меркуцио, одним движением зрачка он перевёл извергавший в его адрес проклятья вокс на второй план, сейчас он был сосредоточен на том, что было прямо перед ним: заполненный грудами искорёженного металла проспект и ксеносы, вооружённые сюрикеновыми катапультами и зловеще визжащими цепными мечами.

Переключив болтер в полный автоматический режим, Меркуцио на ходу поливал богомерзких врагов смертоносным огнём. Он бежал гигантскими скачками, то и дело, запрыгивая на скрипящие под его весом остовы ещё дымящихся и пылающих машин. Сюрикеновые диски разрезали воздух вокруг него. Когда Меркуцио менял обойму, несколько дисков задело воротник и наплечники его брони «Тип 8», немедленно отреагировавшей на это миганием предупредительных иконок, сообщавших о незначительных структурных повреждениях.

Но вот пара дисков попала ему в грудь, прошив силовую броню насквозь. Предупредительный жёлтый цвет иконок сменился тревожным красным. Системы брони незамедлительно впрыснули в кровь Меркуцио дозу адреналина и анальгетиков, призванных подавить иглы боли, пронзившие его грудь. Взамен поражённого в работу включилось третье, дополнительное лёгкое.

В жилах Меркуцио кипела кровь Сангвиния, горячими волнами прокатываясь по всему его телу. Сделав ещё пару широких шагов и перемахнув через машину, за которой пряталась испуганная девочка, Кровавый Ангел разом выпустил в эльдар половину новой обоймы. Теперь, когда до проклятых ксеносов оставалось подать рукой, им не удалось уйти от благословенных болтов.

Одному из эльдарских воинов оторвало руку. Второго смерть настигла, когда он в грациозном прыжке пытался увернуться от убийственной очереди. Болт прошил костюм из тонкой эльдарской брони и сдетонировал в грудной клетке, буквально разорвав ксеноса на мелкие кусочки и окрасив асфальт проспекта густыми цветами красного.

Ближайшие два врага издали исполненные ненависти крики и бросились на Кровавого Ангела, размахивая своими цепными мечами и стреляя на ходу из катапульт. Меркуцио развернулся вполоборота, подставляя им свой наплечник, выпустил из рук болтер, клацнувший магнитными захватами у него на бедре, и плавным, но быстрым движением, без лишней торопливости, выхватил «Серратус». Не теряя времени, он нажал на руну активации, и цепной меч взревел полным ярости басом, так непохожим на писклявый визг богомерзкого оружия ксеносов.

Меркуцио как раз успел отбить атаку первого из эльдар. Сервомоторы его меча взвыли, когда цепное оружие противников встретилось, вгрызаясь друг в друга и высекая снопы ярких искр. Эльдар отпрыгнул, приземлившись на корточки на крыше ближайшей машины. Меркуцио же пришлось уклоняться от взмаха другого цепного меча.

Не дожидаясь, пока космический десантник успеет занять боевую стойку, первый ксенос вновь бросился на него, нанося серию коротких колющих ударов, как будто жалил Меркуцио своим визгливым мечом. Ретинальный дисплей окрасился в красные цвета, слишком много систем силовой брони было повреждено. Несколько ударов вражеского цепного меча пронзили броню. Анальгетики в его крови вряд ли смогли бы полностью помочь в этом случае. Но в его жилах текла кровь Сангвиния, он ощущал её на устах, она смывала боль, делала его сильнее, быстрее…

Изловчившись, Меркуцио ухватил эльдарского воина за запястье и резко повернул. Треск, хруст ломающейся кости, и, взвыв от боли, ксенос выронил свой меч. Меркуцио отшвырнул его прочь, пытаясь сбить второго врага, но тот, ловко увернувшись от своего незадачливого собрата, бросился в очередную атаку.

Вместо того чтобы блокировать или уворачиваться от ударов ксеноса, Меркуцио сделал быстрый шаг вперёд, оказавшись вплотную к своему врагу. Визжащий эльдарский меч лишь скользнул по наплечнику его брони. Меркуцио же коротко махнул «Серратусом», сервомотор меча на секунду взвыл громче обычного, когда его зубцы прогрызались сквозь мерзкую плоть, а уже в следующее мгновение ксенос оказался разрублен на две половины. Меркуцио занёс ногу и со всей силой и переполнявшей его яростью раздавил голову поверженного врага, лопнувшую алыми брызгами во все стороны, словно это был переспелый плод.

Меркуцио быстро оценил ситуацию, подсвеченные бронёй ближайшие ксеносы находились достаточно далеко, чтобы помешать ему. Кровавый Ангел склонился над переставшим плакать и замеревшим от ужаса ребёнком.

– Не бойся, дитя! – прозвучал его голос, искажённый динамиками силовой брони и вряд ли способный каким-либо образом успокоить перепуганного ребёнка.

Меркуцио поднял девочку с земли, усадив её на сгибе руки. Она была такой маленькой, что буквально умещалась у него на ладони. На ретинальном дисплее высветилось чумазое перепачканное кровью лицо ребёнка. Согласно данным его жизненные показатели были в норме.

Краем глаза Меркуцио уловил какое-то движение, мгновенно он повернулся, укрывая ребёнка собой. Из-за ближайшей машины выпрыгнул эльдар с поломанной рукой. Он смог близко подкрасться и бросился прямо на Кровавого Ангела, стреляя из лазерных пушек, вмонтированных в его шлем.

Яркие иглы лазеров били по руке, плечу и спине Меркуцио. У ксеноса было преимущество внезапной атаки. Но это всё, что у него было. У него не было священной силовой брони Адептус Астартес. Он успел сделать дюжину выстрелов, прежде чем «Серратус» ударившего наотмашь Меркуцио снёс ему голову с плеч. Обезглавленное тело, продолжая двигаться вперёд, ударилось в бок Кровавому Ангелу и безвольно повалилось на землю, толчками выплёскивая на асфальт Блюменпроспекта свою алую кровь.

Не медля более ни секунды и прикрывая собой ребёнка, Меркуцио устремился обратно к позициям своих собратьев. Эльдар не преследовали его, возможно, они были слишком ошеломлены такой скорой и жестокой гибелью своих воинов.

– Не бойся, дитя, Император защищает! – снова повторил Меркуцио, обращаясь к вцепившейся в него девочке.

Вряд ли до смерти напуганный ребёнок мог слышать его или, по крайней мере, понять, что он ему говорит. Да, и вряд ли эти слова могли как-то успокоить ребёнка. Но Кровавый Ангел не знал этого. Он не знал, что нужно говорить человеческому ребёнку. И как это нужно делать. Но он знал, что эти слова помогают всем Его подданным. Он верил в них.



Прежде чем вернуться на свою позицию, Меркуцио заглянул в подвальный этаж одного из зданий, где передал девочку в руки укрывавшихся там жителей. После чего опрометью бросился в бой.

– Благороден как всегда, – прозвучал из вокса грубоватый голос Бенволио.

Меркуцио не стал ему отвечать, он изучал боевую ситуацию. Похоже, одновременно с его вылазкой на Блюменпроспект, эльдар нанесли свой главный удар по позициям Караула Смерти, задействовав несколько конструкций из своего богомерзкого психоматериала. Атаку удалось отбить, когда на подмогу своим братьям подоспели Фордитрих и Алатристан.

В небе уже показались инквизиционные «Валькирии», посланные инквизитором на выручку истребительной группе. Эльдар уже не смогут даже надеяться одержать здесь победу, теперь, когда даже их численный перевес сошёл на нет.

Однако за победу пришлось заплатить высокую цену. Отбивая главную атаку ксеносов, пали братья Йенкесель и Матфий из орденов Красных Консулов и Ультрадесанта соответственно. Но самым неприятным было то, что смертельное ранение получил Железный Рыцарь Людовик Акулье Сердце. Единственным оставшимся в живых из четырёх братьев-десантников, вставших на пути эльдарских машин, был Испивающий Душу Лаокон, получивший лишь контузию средней тяжести.

– Ты позор всех астартес, Кровавый Ангел, – вокс начал буквально выплевывать слова брата Таммерфорса, заставив Меркуцио отвлечься от данных, мелькавших у него перед глазами, – Подобное пренебрежение прямыми приказами и своеволие – слабость, равносильная измене. И ты ответишь за неё. Если бы рядом с Императором находились такие воины как ты, Великий Поход потерпел бы сокрушительное поражение в самом своём зародыше. Ты позор всех Защитников Империума, Кровавый Ангел. Ты-

– Защитникам Империума не следует забывать, кого они защищают! – прервал тираду Чёрного Храмовника Меркуцио, – Что есть Империум? Что будет Империум, если не будет людей?! За свои действия я отвечу, Храмовник, будь спокоен, – точёные черты Меркуио исказила кривая ухмылка, – ты, должно быть, забыл, что Кровавые Ангелы тоже защищали Императорский Дворец, и что это наш благословенный отец сразил крылатого демона в небесах Терры, а потом один на один сражался с архиеретиком! Где был его брат в это время?!

– Отставить разговоры, – прозвучал перекрывший все остальные вокс-переговоры приказ использовавшего командирский код Фордитриха, – довожу до личного состава: капитан Людовик только что предстал перед Ним на Терре, поэтому командование группой принимаю на себя. Фордитрих, конец связи.



Меркуцио подошёл к ещё дымящемуся шаттлу. Грузовой контейнер был практически не повреждён, только один из серых рифлёных бортов вмяло при ударе, но в остальном он выглядел целым. Запирающие штыри были скованы дополнительными цепями, а створки контейнера – скреплены печатью Инквизиции, правда, в ходе боя с эльдар весь сургуч был сбит осколками. На серых створках остался лишь коричневатый круглый след от печати.

Меркуцио ухватился за цепи и изо всех потянул их в разные стороны.

– Остановись, брат, – прозвучал позади голос Бенволио, – что ты делаешь?

– Собираюсь узнать, за что отдали жизни наши братья, – он повернул голову к своему брату, – остановишь меня?

Некоторое время Бенволио стоял неподвижно, а затем медленно покачал головой.

Со звоном лопнула цепь, Меркуцио вытащил запирающие штыри из пазов и рванул створки, распахнувшиеся с громким пронзительным скрипом.

Лучи дневного света проникли внутрь металлического контейнера. Открывшаяся картина могла бы поразить и ошеломить на месте любого. Контейнер оказался практически доверху забит детскими телами. Это были тела человеческих детей, таких же маленьких и хрупких, как та девочка, которую Меркуцио вынес из-под огня ксеносов каким-то десятком минут ранее. Они были свалены друг на друга, словно старые тряпичные куклы.

Дети не были мертвы, не все, конечно, часть оказалась раздавленной промявшимся бортом, кости других не выдержали удара контейнера о землю, но в основном дети были живы. На ретинальном дисплее Меркуцио высветилась полученная датчиками брони информация. Жизненные показатели детских тел были очень замедлены, как будто их всех накачали сомнамбулятивами.

Меркуцио не ведал страха, но увиденное в этом контейнере проняло его до глубины души, затронуло ту человеческую его часть, что была сокрыта под толстым слоем психических, химических и хирургических обработок, превративших его в космического десантника.

За свою жизнь Кровавый Ангел Меркуцио сражался с и побеждал множество самых разных чудовищ, немалая часть которых как будто бы вышла из самых тёмных и ужасных человеческих кошмаров. Но эта гора детских тел, беспомощных, запачканных кровью, изломанных и неподвижных навсегда запечатлелась у него в мозгу. Они всегда были у него перед глазами. Смотрели на него, хотя глаза их были закрыты. Просили его о помощи, хотя рты их молчали. Тянули к нему свои ручонки, хотя лежали неподвижно, одной большой кучей, сваленные, словно старые тряпичные куклы.


Подпись пользователя:
ИМПЕРИУМ ДОМИНАТУС
За Империю!!! За Императора!!! Неси волю Императора, как факел, разгоняя им тени !!!
Сомнение порождает ересь, ересь порождает возмездие.
Да не будет мира вне власти Твоей, да не будет врага вне гнева Твоего.
Император всё знает, Император всё видит !!! Отвага и Честь !!!
Эт Император Инвокато Диаболус Демоника Экзорцизм!
FIRELORDНе в Сети
Администраторы
Сообщений 65535
Репутация: 3201
Раса: Imperium of Man
21.07.2012 в 02:08, №85
Легенды Космических Десантников


Space Marine Legends, Graham McNeill, White Dwarf #302
Перевод: Белый Марин, Йорик, Dant’ыч


Библиарии каждого ордена космодесанта сохраняют сказания о славных победах на поле боя, записывая истории жизни воинов Ордена в наставление будущим поколения боевых братьев. Многие ордены имеют историю, уходящую в темные дни Ереси и повествующую о героях, известных и почитаемых во всей галактике. Такие истории, полные доблести, являются величайшими примерами боевого духа во Вселенной, и, став в течение веков мифическими и эпическими сагами, рассказываются по всему Империуму.

Ультрамарины


С древних времен Великого крестового кохода, Ультрамарины сражались в первых рядах армии Императора. Высокодисциплинированные и мужественные воины, Ультрамарины остаются верными учению святого Кодекса Астартес, величайшего труда их Примарха Робаута Жиллимана, на протяжении десяти тысяч лет. Рассказы об их победах можно услышать от родины Ультрамаринов - Макрагга, и до священных залов Терры, а название их ордена стало синонимом мужества и чести.

Коринфский крестовый поход


Во время семилетнего Коринфского крестового похода в 698.M41 более 50 полков имперской гвардии и отрядов из шести орденов Адептус Астартес принимали участие в боях за освобождение системы Коринф от господства орочьего вождя Скаргора Разорителя. В заключительной стадии крестового похода силы Скаргона были оттеснены обратно в Коринф, и орки не теряли времени, улучшая и без того грозную оборону. Высокая цена должна быть уплачена кровью, чтобы отвоевать Коринф.

Ультрамаринам выпала честь спланировать осаду. После трех месяцев Имперские силы разрушили внешнюю оборону, и артиллерийские части Имперской гвардии начали обстрел главной цитадели Коринфа. После того, как в укреплениях образовалась брешь, силы, ведомые знаменосцем Галатаном, носителем знамени Макрагга, начали последний штурм. Вождь Скаргор сам руководил обороной, зная, что бой скоро закончится. Борьба шла на километровом участке в течение девяти дней. Тысячи пали с обеих сторон. Каждый раз, когда имперские войска падали духом, Галатан высоко поднимал знамя и восклицал, чтобы все мужественные люди сражались. Дюйм за дюймом нападавшие наступали до тех пор, пока на девятый день кровавое солнце не село, и Скаргор и Галатан не встретились в поединке.

Вождь был огромным даже по меркам орков, и его силу легко можно было сравнить с силой космических десантников. Массивный силовой коготь зеленокожих отрубил правую руку Галатана, и Ультрамарины взревели от ярости, когда увидели, что знамя упало. Военачальник нагнулся, чтобы переломить древко знамени, трещащая энергия когтя пробежала по древку. Но это была икона, тронутая рукой Императора, и вождь не мог сломать её. Знаменосец Галатан встал перед Скаргором, воткнув свой силовой меч в голову вождю, и, хватая знамя оставшейся рукой, высоко поднял его еще раз. Снова он возглавил атаку, его сверхчеловеческая выносливость позволила ему завершить начатое. Трижды после этого он был ранен, но его сила воли не позволит ему упасть, пока битва не была выиграна. Когда имперские силы наконец ворвались в пролом и миллионы солдат хлынули в город, Галатан воткнул баннер в землю, медленно съехал вниз по его древку и позволил себе умереть.

Взятие моста Два-Четыре


В 999.M41, Инквизитор Апполион обнаружил порчу Хаоса на мире Фракии, и имперские силы быстро прибыли в систему, чтобы встретить угрозу. Более половины сил планетарной обороны (СПО) переметнулись к врагу, и, что еще хуже, появились сообщения о присутствии на планете Космических Десантников Хаоса легиона Повелителей Ночи.
Имперские силы вынудили мятежников отступить, пока они не смогли бы начать генеральное наступление на столицу Мерсии. До наступления следовало уничтожить шесть мостов на императорской правом фланге, в противном случае имперские силы могли бы быть атакованными с тыла. Эти мосты, по предположениям, защищали мятежные части СПО, и подразделения Ультрамаринов при поддержке "Громовых Ястребов" были высланы для уничтожения каждого моста при помощи мельта-зарядов.

Капитан 4-й роты Идей командовал наступлением на мост два-четыре и, после короткого боя, мост был захвачен. Как только технодесантники подготовили мост к подрыву, снаряды начали падать среди Космических Десантников; силы Хаоса начали контратаку на мост. Повелители Ночи предвидели главную имперскую атаку, и теперь значительные силы напали на расположение Ультрамаринов. Правый фланг Имперской Армии был оголен, и Идей знал, что силы Хаоса не должны прорвать оборону. Ультрамарины отступили в боевом порядке, но перед подрывом моста детонаторы, установленные технодесантниками, были уничтожены прямым попаданием артиллерийского снаряда, и "Громовой Ястреб" был сбит.

Идей знал, что Ультрамаринам никогда не удержать мост такими силами, и отправил отряд для ручного подрыва взрывчатки. Попытка сложилась неудачно, и никто до самого рассвета не видел посланных воинов. Когда солнце поднялось, БТР "Носорог" в цветах Повелителей Ночи вьехал на разбитое покрытие моста. Пленные Ультрамарины были прибиты к корпусам машин, их грудные клетки были раскрыты. Данное зрелище шокировало Ультрамаринов, но бой продолжился.

Менее пятой части Ультрамаринов, выдвинувшихся к мосту, остались в живых, и Идей знал, что ещё одна атака сокрушит их. Он проигнорировал предложения своих офицеров и отправился один на верную смерть - на подрыв моста. Идею удалось достичь первого заряда, второй "Громовой Ястреб" пролетел над его головой и полетел на посадку вне зоны обстрела вражеских зенитных орудий. Капитан приказал остальным Ультрамаринам отступить под командованием ветерана-сержанта Уриила Вентриса, так как Повелители Ночи предприняли ещё одну атаку. Оставшиеся в живых Ультрамарины отступили под прикрытием огня "Громовых Ястребов", и Идей ждал до последнего, а затем подорвал заряд. В смертельной цепной реакции остальные заряды сдетонировали, взрыв уничтожил Идея, мост и значительные силы Хаоса. Атака Хаоса на мост два-четыре была сорвана. В течение двух месяцев планета была взята под контроль Империума снова.

Белые Шрамы


Известные и внушающие страх по всему Империуму за их мобильный стиль ведения войны, космические десантники Белых Шрамов являются мастерами молниеносных налетов, способные разорвать своих врагов и исчезающие прежде, чем враги могут ответить. Жестокие воины, наносящие ритуальные шрамы храбрости, они сражаются с дикостью племен своей родины, в результате чего скорая смерть уготована всем врагам императора.

Джубал-хан

Великий Хан Белых Шрамов


Когда Великие Ханы умирают, Буревестники собираются в глубочайших пещерах Долины Ханов, что находится в горах Кхум Карты, чтобы избрать нового повелителя ордена. Каждый Хан Братства, считающий себя достойным титула Великого Хана, должен предстать перед Провидящими Бурю и пройти испытания. Неизвестно, какие кошмары Провидящие Бурю обрушивают на претендентов, ибо пережившие ритуал никогда не говорят о них. Когда Великий Хан Киублай пропал после сражения с темными эльдар в 943.M41, четыре многообещающих претендента собрались в горах Кхум Карта. Лишь Юбал-хан пережил суд божий и вернулся с триумфом в крепость-монастырь Кван Жу.

С тех пор Великий Хан вновь и вновь достойно себя проявлял, возглавляя успешные кампании против орков, эльдар, тиранидов и прочих бессчетных ксенорас. Во время Джопальского Мятежа его первое братство столь успешно разрушало линии снабжения и нарушали коммуникации мятежников, что огромные силы предателей были отозваны с фронта для охоты за Белыми Шрамами. Благодаря этому полки Имперской Гвардии смогли проломить ослабленную линию обороны повстанцев и подавить восстание.

Джубал-хан заслужил великие почести и в битвах на кровавых полях Кадии, где его воины молниеносно обрушивались на аванпосты Хаоса и исчезали прежде, чем приспешники Главнокомандующего Абаддона успевали собрать достаточно сил для контратаки. Множество наступлений сил Хаоса были сорваны налетами Белых Шрамов, что дало имперским гарнизонам время на подготовку. Столь велико было воинское мастерство космических десантников, что целые дивизии вражеских солдат были вырезаны без единого раненого Белого Шрама или траты одного болта.

Освобождение Львиных Врат


Во времена Ереси Гора полчища Великого Предателя осадили саму Терру, орды отступников и демонов осквернили её святую почву своими мерзкими ступнями. То было время великого горя и тьмы, когда на верных Императору воинов обрушился бесконечный поток еретиков, спускающихся с кораблей на орбите. Большинство подкреплений предатели высадили в космопорте Львиные Врата, поэтому освобождение Врат от сил Хаоса описано в «Либер Император» как одна из самых великих побед Белых Шрамов в те темные дни.

”...и решил Джагатай-хан, что пришло время принести бой предателям, нанеся им ответный удар. Космический порт Императора Львиные Врата теперь... к богохульникам и предателям, его божественное предназначение было извращено во славу [Хаоса]... И в ту самую черную, как бездна космоса, ночь Джагатай-хан повел своих бритых налысо воителей во тьму, они были подобны мстительным призракам, а неистовый гнев пылал в их сердцах.

Когда враги [услаждали] себя на телах павших, воины Великого Хана обрушились на омерзительных тварей подобно молнии... ночь превратилась в день, когда праведный огонь сынов Императора озарил тьму и сокрушил отступников сталью и верой. С рожденным адом пылом враги пытались ответить, но каждый раз Белые Шрамы избегали их мерзких когтей и бросались в неистовую контратаку. Много героев родилось той кровавой ночью... а когда закончился первый бой, ни один [еретик] не остался в живых. Великий Хан собрал своих воителей вокруг Львиных Врат и поклялся, что ни один предатель не ступит внутрь. Враги не стерпели такого оскорбления, вновь и вновь бросались они на воинов Джагатай-хана, но каждый раз их опрокидывали стойкие защитники.

Много дней и ночей Хан сдерживал полчища предателей... пока Божественный Император не поверг [архипредателя] и не... В тот день воины Белых Шрамов изумленно наблюдали, как враги поворачивались и бежали прочь. Они... были сокрушены, а клятва Джагатая исполнилась – ни один предатель не ворвался внутрь. Битва за Терру закончилась”.


Битва за каньон Данте


Несколько Братств Белых Шрамов высадились в морозную равнину Армагеддона, известную как Мертвые Земли. Здесь их мобильный стиль ведения войны был идеален для отражения атак, устраиваемых орочьим Культом Скорости. План орков по пресечению поставок воды и нефти путем уничтожения перерабатывающих станций и буровых установок, мог привести к катастрофе и должен был быть предотвращен любой ценой.

Сражение в каньоне Данте в первые дни войны показало силу и эффективность стиля ведения боя, предпочитаемого Белыми Шрамами. Нефтяная платформа каньона Данте расположена между каналом Лемэра и водонасосной станцией св. Капелина в мертвых Землях и построена на склоне крутого и широкого каньона. Опорные поля и большая сеть кабелей поддерживают станцию прямо надо льдом, позволяя бурить скважины к ценнейшему нефтяному месторождению. Первое нападение орков на буровую станцию полностью провалилось, так как их тракки и дредноуты просто провалились под лед.

Культ Скорости Белых Молний учел ошибки своих сородичей, и для следующей атаки были использованы улучшенные тракки и мотоциклы на лыжах. Однако защитники были готовы к такому повороту событий. Братство Белых Шрамов Тулвар, управляемое ханом Субоденом, устроило контратаку на орков. Легкобронированные мотоциклы и мотоциклы боевой поддержки выдвинулись из буровой станции навстречу оркам и встретили их на полпути. Схватка быстрых отрядов, с большой скоростью перемещавшихся по ледяному полю продолжалась всю ночь, и вспышки от взрывов разгоняли темноту. Вскоре огромное количество транспортных средств сыграло свою злую шутку, и обе стороны были вынуждены отступить, ибо лед начал предательски трескаться и норовил утащить под воду всех.

Следующим утром орки атаковали, сбежав со склонов утеса, но лишь для того, чтобы быть встреченными ураганным огнем тактических отрядов Белых Шрамов. Заряды взрывчатки, заложенные ночью сделали свое дело, и оставшиеся орки навсегда ушли на дно. В это самое время орки, пытавшиеся отрезать поддерживающие кабели, были атакованы с тыла штурмовыми отрядами Белых Шрамов под предводительством хана Субодена. Лидер той группы орков был лично казнен ханом, и его бездыханный труп был сброшен вниз со скалы. Оставшиеся в живых орки были оттеснены к краю скалы, и вскоре их тела были поглощены ледяными водами Бушующего Океана.

Саламандры


Как один из орденов первого основания, Саламандры гордятся своей историей, восходящей к временам рождения Империума. Космические Десантники ордена Саламандр набираются из населения Ноктюрна, несущего смерть вулканического мира огня и молний. Такой мир рождает суровых воинов, сильных телом и духом и идеально подходящих для набора в Адептус Астартес.

Третья война за Армагеддон


Когда вождь орков Гхазгкулл Мак Урук Тракка начал свое новое наступление против имперских сил на Армагеддоне, Саламандры были одним из первых орденов, ответивших на призывы защитников, отправив полные шесть рот на борьбу с орками во главе с Магистром Ордена Ту'Шаном и его Огнедышашими Змиями (первая рота Саламандр - прим. перев.). Саламандры провели несколько контратак против "булыг" орков, приземлившихся на берегах реки Хемлок. Предпочитая рукопашные сражения в лабиринтах туннелей, грубо вырезанных в "булыгах" дальним поединкам в пустыне, саламандры заставили орков заплатить высокую цену за свою смелость. К началу сезона огня атаками Саламандр были уничтожены по меньшей мере девять "булыг" и убиты бессчетнех тысячи зеленокожих.

Саламандры сражались повсюду в течение всей кампании, стремясь, в отличие от большинства других орденов, защитить гражданское население Армагеддона. Если верить слухам, сам Ту'Шан вызвал на поединок капитана Виниарда из ордена Злобных Десантников после того, как узнал, что они обстреляли лагерь беженцев, в который вторглись орки. Большинство Саламандр покинули Армагеддон после сезона пожаров, оставив только две роты для защиты крупных населенных пунктов. Отряд Огненных Змиев во главе с Магистром Ордена отправился с Кровавыми Ангелами на Ваал в качестве почетного караула для павшего капитана Тихо. Технодесантники Ордена сыграли важную роль в восстановлении инфраструктуры, поддерживающей жизнедеятельность такого большого числа людей, и с увереннстью можно сказать, что выполняя этот важный, но неоцененный долг, они спасли многие тысячи жизней.

Имперские Кулаки


Имперские Кулаки являются одним из наиболее уважаемых орденов Адептус Астартес. Мало того, что их лояльность по отношению к императору признана абсолютной, но их отношения с другими учреждениями Империума не имеют себе равных. Имперские Кулаки сыграли важную роль в защите Империума в темные времена, но их основной заслугой является защита императорского дворца во время Ереси Гора. Имперские Кулаки имеют много легенд об этих событиях, но есть одно сражение, о котором не принято говорить. Это битва против древнего врага, которая состоялась после поражения Хоруса и распада Легионов Космических Десантников.

Железная Клетка


Ересь закончилась, и Император взошел на Золотой Трон навечно. Имперские Кулаки обратили свое внимание на врагов, которые и поныне бросают им вызов. В это смутное время предательский Легион Железных Воинов бросил вызов Имперским Кулакам, создав колоссальную крепость и спровоцировав Имперских Кулаков на атаку. Примарх Железных Воинов, Пертурабо, был мастером фортификаций, и Примарх Имперских Кулаков Рогал Дорн всегда был его противником. Железные Воины отринули свои клятвы верности и перешли на сторону Гора, но потерпели поражение. Их Главнокомандующий был мертв, и свет Императора по-прежнему сиял. И все же они осмелились поднять еретические знамена на другом Имперском мире, считая себя в праве владеть им.

Честь воина Дорна была оскорблена, и он повелел, что это оскорбление чести Имперских Кулаков должно быть разрушено. Без обычных мер осторожности и без всякого планирования, Дорн повел своих людей в центр обороны Железных Воинов. Битва решилась в пользу армии еретиков, но Имперские Кулаки выжили. уничтожали каждую засаду и выходили из каждой ловушки. Рогал Дорн был гигантом, отражавшим атаку за атакой. Когда кончились боеприпасы, Имперские кулаки сражались по колено в крови во время каждой атаки. Битва длилась очень долго, но в конце концов стало ясно, что Железные Воины не смогут прикончить Имперских Кулаков. Во время затишья в боевых действиях прибыли Ультрамарины, Жиллиман решил, что уничтожение Пертурабо не стоит потери Дорна, его орден сумел изгнать Железных Воинов.

Зализав раны, Имперские Кулаки сразу же начали реорганизацию в соответствии с заветами Кодекса Астартес. В течение следующих двух лет они восстанавливали потери, их ордена-преемники заменили их на поле боя. Дорн использовал это время, чтобы охватить все аспекты книги Жиллимана, и когда Имперские Кулаки вернулись в бой, в почитании Кодекса они уступали только Ультрамаринам.


Подпись пользователя:
ИМПЕРИУМ ДОМИНАТУС
За Империю!!! За Императора!!! Неси волю Императора, как факел, разгоняя им тени !!!
Сомнение порождает ересь, ересь порождает возмездие.
Да не будет мира вне власти Твоей, да не будет врага вне гнева Твоего.
Император всё знает, Император всё видит !!! Отвага и Честь !!!
Эт Император Инвокато Диаболус Демоника Экзорцизм!
ShepardНе в Сети
Модераторы
Сообщений 25992
Репутация: 571
Раса: Tau_Empire
05.05.2013 в 21:45, №86, отредактировал Shepard - Воскресенье, 05.05.2013, 21:44
Магистр войны

- Магистр войны.
Слова повисли в тишине. За высокими кристальными окнами свет далёких звёзд мерцал в блеклых газопылевых облаках. Облачённый в доспехи примарх 16-го легиона сидел на троне и вглядывался в полумрак, словно ожидая ответа.
- Этот титул стал тяжёлой ношей. Гор Луперкаль. Отец, сын, друг, враг… Всё смешало бремя двух слов.

Он склонил голову, глядя на чёрные железные подлокотники трона. Взгляд скользнул по бронзовой булаве размером со смертного человека. То был Сокрушитель Миров, принятый им из рук отца вместе с титулом магистра войны и руководством великим крестовым походом. Глаза остановились на рукояти в виде головы орла. На лице промелькнула тень улыбки.
- Отец никогда не говорил, что это значит, лишь о пределах власти. Нельзя оставлять такие слова без ясного смысла. Возможно, он верил, что однажды я пойму сам. Или же просто это было не важно, пока это освобождало его от нас, сыновей. Возможно, он не знал, что эти слова будут значить для Империума.

Гор поднял руку, и перед троном вздыбилась колонна призрачного света.
Зернистую проекцию наполнили образы мужчин и женщин – кричащих, сражающихся, умирающих. Мольбы и проклятья слились в протяжный вой, грохот болтерных выстрелов разорвал тишину.
- Теперь он знает.
Гор кивнул своим мыслям. Отблески голограммы мерцали в глубине его непроницаемо-чёрных глаз.
- Пламя охватило всё, и ветер его раздул. Оно охватило всех нас – меня, его, моих братьев и наши легионы. Будущее человечества решится в кровавом вихре – вихре, охватившем всех нас. Империум падёт и возвысится во главе со мной или будет падать, падать, падать...

Он медленно встал. Его доспехи лязгали, шуршали. Гор вновь взмахнул рукой, и вокруг закружились конусы холодного света, сгустившиеся в образы незрячих лиц. Одни кричали, выплёвывая кровь и пар, другие бормотали – монотонно, безжизненно.
- Нам их уже не достать… У нас не осталось другой техники… Истребление – единственный выбор… Гидра не смогла…
Гор склонил голову. Прислушался.
- Кровь, призывы к переменам… Анархия – владычица этой эры. Война рассеяла нас, вырвала из моих пальцев и понесла навстречу забвению.
Гор обернулся, наблюдая, как вокруг вспыхивают голограммы. В тронном зале мерцали призрачные отблески тысячи сообщений.
- Пятьсот кораблей унесла ярость бури… и враг нас ждал?
- Исстван должен был сгореть безмолвно, чтобы мы победили раньше, чем война действительно началась. Крылья ангела должны были быть сломлены у моих ног, но меня преследуют неудачи. Вновь и вновь, вновь и вновь…
- Жиллиман собирает все силы в Ультрамаре... Они совершенны… Они возвысятся…

Он замер, глядя на сморщенного астропата.
- … уже сокрушены…
- Наш брат чуть не сгорел, но жив. Робаут, мудрый Робаут… Все его записи, планы, надежды. Такой понимающий… Такой сильный… Такой чертовски совершенный… - Гор вздохнул. - Хотел бы я, чтобы он был с нами.
Взмах когтей – и образы исчезают, тишина вновь воцаряется в тенях. Гор покачала головой, продолжая смотреть на трон.
- Ты бы сказал, что я зря прислушался к Альфарию и Лоргару, что тайная война обречена на поражение. Возможно, ты был бы прав. Гидра не видит всё и слепо приставляет нож к собственной спине. Коракс бы так не ошибся... - Гор невесело усмехнулся, затем вздохнул. - И почему со мной нет столь многих, с кем бы я хотел сражаться вместе – лишь сломленные братья? Я – господин свирепых чудовищ.

Он медленно пошёл вдоль широкого гололитического стола. Эхо шагов исчезало в тишине.
- Я не могу контролировать их сынов, и они знают это. Мортарион, Пертурабо, остальные… они чувствуют это. Они знают, что мы больше не можем управлять ходом войны – лишь следовать за ним. Но они никогда не смогут понять меня до конца. И понимание ускользает с каждым мгновением. Они сомневаются. Думают, что я сбился с пути. Я вижу это в их глазах. Мелочность, гордыня – семена погибели влекут их, раздувая бурю. Вот с кем я творю будущее.

Он остановился у подножия трона и протянул руку. Пальцы сомкнулись на рукояти Сокрушителя Миров. Гор легко поднял булаву, чтобы в тусклом свете зала отразились все вмятины на отполированном металле.
- Тысячи битв. Десятки тысяч. Десятки тысяч десятков тысяч… Ради новой эры мы отринули всё, в чём были уверены, все убеждения обратились в прах. Война будет бушевать повсюду, но никто не знает, когда будет нанесён последний удар. Но это не катастрофа, ведь все они служат моим целям. Буря начинается ради того, чтобы ударил гром.

Он вновь посмотрел на трон и печально покачал головой. Пальцы разжались, опустив Сокрушителя Миров. Он смотрел не прямо перед собой, а куда-то вдаль.
- Никто другой бы не осмелился. Даже ты. Возможно, поэтому отец выбрал меня. Возможно, лишь тогда он был честен.
Взгляд чёрных, непроницаемых глаз безжалостного короля посуровел. С подлокотника трона на Гора пустыми глазницами смотрел череп Ферруса Мануса, тонкая паутина трещин опутывала идеальный лоб поверженного примарха, расходясь от проломленного виска. Даже отполированный череп всё ещё излучал силу и решимость.

- Важно, что галактика горит, а не кто разжёг пламя. Вот что значит титул магистра войны, брат. Силу сделать то, что должно.

Перевод: Йорик.

Добавлено (05 Май 2013, 21:45:39)
---------------------------------------------

Владыка Красных Песков

Есть лишь одно, за что стоит сражаться.
Он знает это, в то время как его отец ослеплен ложной праведностью, братья изображают из себя богов в безбожной вселенной, а его сыновьями называют себя малодушные слабаки, предпочитающие стезю труса пути воина.

Но он знает – пусть даже никто не услышит и не поймет этого – что есть лишь одно, за что стоит сражаться.
Он стоит на вершине баррикады, в руках воют топоры. Мертвый город снова и снова посылает против него своих лучших воинов, и раз за разом лучшие воины мертвого города с воплями падают обратно кусками плоти и керамита. Некоторые носят цвета его братьев – царственный пурпур самодовольного Фулгрима или тусклые тона мертвенно-бледного Мортариона. Они нападают, мечтая о славе, и гибнут, познав лишь боль и позор.

На некоторых грязно-белое облачение его собственных сыновей. Они умирают точно так же, как и остальные. Они проливают такую же кровь и выкрикивают те же клятвы. И когда их тела вспороты, а органы оказываются на холодном воздухе, они источают точно такое же зловоние.

В вихре мечей его посещают проблески озарений – вытравленное на доспехах имя кажется знакомым на протяжении одного удара сердца, угол удара топора напоминает о другой схватке из тех времен, когда пылающее светило опаляло красный песок.
Он убивает всех воинов, кто появляется перед ним, и преследует тех, кому хватило ума отступить. Первых он сокрушает одиночными ударами натужно работающих секир. Вторых преследует прыжками, как звери с арен когда-то гнались за измученными голодом мужчинами и женщинами.

Слава?
Слава для тех, кто не сумел обрести внутреннюю силу и стал пустым паразитом, кормящимся любовью даже тех людей, которые стоят ниже него. Слава для трусов, которые боятся дать своему имени сгинуть.

Теперь он стоит над их телами, преумножая их количество и оставляя на нагрудниках отпечатки подошв. У его ног высится памятник тщетности: каждая смерть означает, что ему нужно карабкаться выше, чтобы встретить свежее мясо. На спину и плечи, словно лапы зверя, продолжают обрушиваться мощные удары выстрелов. Раздражает, не более того. Едва ли даже отвлекает. Эта битва была выиграна в тот миг, когда он только ступил на землю мертвого города.
Он погружает топор в грудь очередного из сыновей, но чувствует, что оружие выскальзывает из мокрых от крови пальцев, когда воин заваливается назад. Цепь на запястье туго натягивается, не давая лишиться секиры, однако он понимает, что они пытаются сделать – трое его собственных сынов с криками силятся удержать захваченный топор, пусть даже клинок застрял в теле одного из них. Последняя жертва воина, обменивающего свою жизнь на шанс обезоружить врага. Их объединенная сила давит на руку, его тяжелое дыхание срывается в клокочущее рычание.

Он не тянет назад, не сопротивляется, а бросается на них, круша доспехи ногами, кулаками и своими зубами из темного металла. Благодаря своей жертвенной уловке они просто умрут забитыми насмерть, а не под визжащим клинком цепного топора.
Их тела добавлены к монументу из трупов. Теперь каждое движение причиняет боль. Каждый выдох истерзанных легких проходит сквозь кровоточащие губы.
Еще есть время, время, время. Он может выиграть эту войну без пушек брата.

Завоевания?
Кто из тиранов первым начал мечтать о завоеваниях и объявил жестокое притеснение доблестью? Почему господство воли одного над другими манит людей сильнее всех прочих грехов? Более двух столетий Император требовал, чтобы галактика подстроилась под его принципы ценой десяти тысяч культур, которые жили свободно и не нуждались в тирании. Теперь же Гор требует, чтобы звездные народы разрушенной империи стали плясать уже под его дудку. Миллиарды умирают во имя завоеваний, чтобы подкрепить гордыню двух тщеславных существ в людском обличье.

В сражении ради завоеваний нет никакой доблести. Нет ничего более никчемного и пустого, чем искоренять свободу во имя новых земель, денег и голосов, распевающих твое имя как священный гимн.
Завоевания столь же бессмысленны, как и слава. Хуже того, их эгоистичная суть – зло. И то, и другое – триумф лишь для глупцов.
Нет. Не слава, не завоевания.

Он идет за добычей по кровавому следу. Воин обмяк на земле, привалившись спиной к стене, поверх брони на бедрах влажный узор внутренностей. Лицо покрыто кровью. Все в этом мире покрыто кровью, но на лице центуриона отразилась сама битва. От половины осталась только оголенная треснувшая кость, остальное содрано топором примарха. Уцелевший глаз офицера прищурен от сверхъестественной концентрации, которая необходима, чтобы оставаться в живых и не кричать, когда кишки вырваны из тела.
Он не должен был выжить, однако выжил, и поднимает болтер.
Ангрон улыбается прекрасному упорству человека и отбивает оружие в сторону плоской стороной продолжающего работать топора.
– Нет, – произносит он со свирепой сердечностью. Этот воин и его обреченные братья славно сражались, и их отец старается избежать унижения в последние мгновения.

Другие сыновья, верные ему, поют его имя, вопя в развалинах. Они поют имя, которое дали ему рабовладельцы, когда он был Владыкой Красных Песков. Ангрон. Ангрон. Ангрон. Он не знает, как его намеревался назвать Император. Ему никогда не было до этого дела, а теперь возможности спросить уже никогда не представится.
– Повелитель, – произносит умирающий центурион.
Ангрон садится возле сына, не обращая внимания на ручеек крови, который течет по губам, пока Гвозди Мясника тикают, тикают и тикают в задней части мозга.
– Я здесь, Каурагар.

Пожиратель Миров делает судорожный вдох, явно один из последних. Единственный глаз выискивает лицо примарха.
– Рана у вас на горле, – слова Каурагара сопровождаются пузырящейся на губах кровью. – Это был я.
Ангрон касается собственной шеи. Пальцы ощущают влагу, и он улыбается впервые за много недель.
– Ты хорошо бился, – голос примарха низко грохочет, словно землетрясение. – Вы все хорошо бились.
– Недостаточно хорошо, – центурион скалит потемневшие от крови зубы в предсмертной ухмылке. – Ответь мне, отец. Почему ты примкнул к Архипредателю?

Улыбка Ангрона угасает, полностью уничтоженная невежеством сына. Никто из них так и не понял. Они всегда были так уверены в том, что получить власть над Легионом – честь для него, но он лишился избранной им жизни в тот день, когда Империум оторвал его от подлинных братьев и сестер.
– Я не за Гора, – выдыхает Ангрон. – Я против Императора. Понимаешь, Каурагар? Теперь я свободен. Ты можешь это понять? Почему вы все твердили мне последние десятилетия, что я должен считать жизнь раба честью, в то время как я был близок к тому, чтобы погибнуть свободным?

Каурагар смотрит мимо примарха, в светлеющее небо. Из приоткрытого рта воина течет кровь.
– Каургар. Каурагар?
Центурион выдыхает, издает медленный усталый вздох. Его грудь уже не вздымается.
Ангрон закрывает сыну уцелевший глаз и поднимается на ноги. Он снова подбирает с земли топоры, и цепи гремят о броню.

Ангрон. Ангрон. Ангрон. Его имя. Имя раба.

Он шагает по развалинам, терпя ликующие крики обагренных кровью последователей – воинов, которых заботят слава и завоевания и которые от рождения совершеннее, чем те чужаки и предатели, кого они убивают. Битва с себе подобными – практически первый выпавший на их долю честный бой, и от этой мысли губы их генетического предка кривятся.

Пока воля Императора не сковала Ангрона, он со своим оборванным отрядом сопротивлялся обученным и вооруженным солдатам своего родного мира. Они ощущали вкус свободы под ясным небом и разоряли города поработителей.

Теперь же он возглавляет армию, разжиревшую за столетия легкой резни. Они подбадривают его точно так же, как раньше хозяева, когда он расправлялся со зверями ради их увеселения.
Это не свобода. Он знает об этом. Хорошо знает.

«Это не свобода», – думает он, глядя, как Пожиратели Миров выкрикивают его имя. Но бой только начинается.

Когда Император умрет под ударами его топоров, когда его последняя мысль будет о жалкой тщетности Великого крестового похода, когда последним зрелищем в его жизни станет железная улыбка Ангрона… тогда Повелитель Человечества узнает то, что Ангрон знал с тех пор, как взялся за свой первый клинок.

Свобода – то единственное, за что стоит сражаться.

Вот почему тиранов всегда свергают.
Перевод: Crimson Baron.

Подпись пользователя:
Только поддерживая наших товарищей, мы сможем победить превосходящие силы врага.
«Когда держаться позади и отдавать приказы, а когда идти впереди и вести за собой – вот вещи, которым командира на самом высоком уровне научить нельзя. Каждый должен дойти до этого сам. Ведь окончательный судья в итоге – это победа. И всё же я подчеркиваю: всегда нужно стремиться к триумфу с наименьшим риском».– командующий Чистый Прилив
Создатели
Сообщений 2690
Репутация: 176
16.05.2014 в 13:26, №87
Http://ficbook.net/readfic/234731/671844
Надыбал вот фанфик.


Подпись пользователя:
*вырвиглазная капча*
Создатели
Сообщений 2690
Репутация: 176
16.05.2014 в 13:28, №88
Весь сборник фиков:
http://ficbook.net/collections/1654418


Подпись пользователя:
*вырвиглазная капча*
Создатели
Сообщений 2690
Репутация: 176
13.06.2014 в 16:12, №89
Ересь Дорна

Подпись пользователя:
*вырвиглазная капча*
Форум » Литературный раздел Warhammer 40 000 » Рассказы » Художественные тексты по Warhammer 40000 (Интересные рассказы других авторов)
  • Страница 6 из 6
  • «
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
Поиск: