Владение Кхорна является монументом ярости и кровопролития. Оно покоится на фундаменте из убийства и борьбы и является прибежищем для всех возможных аспектов битвы и завоевания. В этом пропитанном кровью царстве постоянно слышно как ревёт Кхорн, звенит оружие, щёлкают кнуты и трубят бесчисленные медные боевые трубы.

Кхорн – Кровавый Бог, Повелитель Войны, Собиратель Черепов. Он – гнев воплоти, исполненный неиссякающей жажды повелевать и разрушать, завоёвывать и убивать. Кровавый Бог – крепкий и мускулистый, с мордой дикого скалящегося пса. Кхорн носит тяжёлую пластинчатую броню, выполненную из меди и чернённого железа. Каждое его слово – исполненный абсолютной ярости рык, разносящийся по всем его владениям. Кхорн восседает на медном троне, установленном на громадном возвышении, состоящем из черепов его чемпионов и их поверженных противников. Рядом с ним покоится большой двуручный меч, способный одним своим ударом превращать в пыль целые города. Этот гибельный клинок известен под разными именами, включая такие как Горевестник, Войнобоец, Конец Всего Сущего и Кровожор.

Мрачный зал Кхорна освещается наполненной огнём ямой, в тёмном пламени которой сгорают души трусов, бежавших с полей сражений. Эта затуманенная тронная комната расположена в центральной башне Медной цитадели – замка Кхорна. Металлические стены этой нечестивой цитадели украшены мрамором с красными прожилками и покрыты окровавленными зазубренными медными шипами. Омерзительные горгульи глазеют с каждого из её парапетов, готовые изрыгнуть потоки расплавленного металла на головы осаждающих. Ров вокруг Медной цитадели наполнен не водой, а бурлящей кровью тех, кто потерял свои жизни на войне.

За рвом на многие лиги вокруг простирается потрескавшаяся равнина, усыпанная раздробленными костями тех, кто пал в бою. Стаи гончих плоти рыскают по этим пустошам в поисках незваных гостей, пробегая вдоль берегов морей крови, проходя через лабиринты из костей, выслеживая любых нарушителей. Гончии плоти, даже не смотря на вездесущее зловоние крови, могут учуять самый тонкий запах врагов Кхорна, которым после этого не стоит рассчитывать на пощаду.

Эти проклятые пустоши разделены огромным многомильным каньоном, не имеющим дна. Говорят, что однажды Кхорн впал в такую ярость, что схватил свой меч и ударил по земле, навечно расколов её. Время от времени, как если бы само мироздание истекало кровью из какой-то жуткой раны, Каньон Смерти заполняется кровавым потоком, разливающимся по равнине, и в багровом цунами, уносящем с собой кучи обезглавленных трупов и горы раздробленных костей.

Цепь высоких, непрестанно чадящих вулканов опоясывает владения Кхорна. Они образуют Кольцо Погибели. Яростный рык Кхорна заставляет вулканы извергаться, а землю – трепетать. Вулканы изрыгают ярость Кровавого Бога, проливая реки раскалённой лавы, горячей как гнев Кхорна. На внутренних склонах этих огненных гор расположены литейные печи Кхорна. Говорят, что в них работают души воинов, умерших во сне и навечно обречённых рабами служить Кхорну. Гигантские трубы извергают облака дыма, которые, смешиваясь с вулканическими испарениями, затмевают кровавые небеса. Эти зловещие сооружения наполняют арсеналы Кхорна, экипируя и вооружая его бесчисленных воинов.

Здесь также располагаются стойла джаггернаутов. За покорёженными и потрескавшимися стенами, более толстыми, чем любые фортификации смертных, находятся джаггернауты Кхорна. Подобные стены необходимы потому, что ни что другое не способно сдержать ярость этих демонических чудовищ. Титаноподобные джаггернауты постоянно сражаются между собой, стукаясь головами и бодаясь, пытаясь добиться господства.

Легенды рассказывают о смертных чемпионах, которых Кхорн перенёс в свои владения, и которые бросили вызов гневу джаггернаутов, попытавшись оседлать их. Останки практически всех этих воинов до сих пор размазаны по стенам, только горстка самых храбрых и сильных выехала через медные врата верхом на этих демонических зверях.

На внешних склонах вулканов расположены вырезанные из чёрного гранита исполинские бастионы и парапеты. На многие мили возвышаясь над равниной, они предостерегают любого достаточно неблагоразумного, чтобы попытаться атаковать владения Кровавого Бога. Огромные дьявольские пушки ожидают команды Кхорна, чтобы обрушить на владения других богов огненный шквал. Неприступные крепости защищают медные укрепления Кольца Погибели, укрывающие кровожадные легионы Кхорна. Одним своим рыком Кхорн посылает эти армии на владения других богов. Подгоняемые Кхорном солдаты впадают в кровавое бешенство и, стремясь пролить кровь, будут убивать друг друга, если поблизости не окажется врага.

Потому что это война – постоянное и бессмысленное кровопролитие и уничтожение – всё, что так любит Кхорн. Его не заботит, кто окажется победителем, а кто – погибнет, ему достаточно, что они сражаются до полного изнеможения. Всё, ради чего существует Кхорн, всё, к чему стремится всё его существо, это текущая из свежих ран кровь и черепа.

Немногие боги привечают незваных гостей в своих империях, но есть один, который обожает завлекать странников в свои владения. Это Слаанеш, Тёмный Князь и Повелитель Наслаждений. Те, кто осмеливается войти в его царство, рискуют навсегда остаться в плену у его извращённых наслаждений. Царство Тёмного Князя разделено на шесть областей, составленных концентрическими кругами вокруг Дворца Наслаждений. Царство Слаанеша может быть по ошибке принято за рай, но ничего здесь не является тем, чем кажется. Каждая область не только прославляет страсти Слаанеша, но так же является рубежом его обороны. Чтобы добраться до Дворца Наслаждений нарушитель должен будет преодолеть все шесть кругов – испытание, непосильное для большинства, как смертных, так и демонов.

Круг Алчности является внешней границей владений Слаанеша. Соблазны внутри этой границы играют на жадности нарушителя. Здесь в изобилии имеется золото – пирамиды блестящих слитков и горы монет. Любой, кто попытается взять от этих богатств, будет обречён провести остаток своих дней, пересчитывая и полируя свои сокровища. Круг Алчности разделяют высокие мраморные стены, усыпанные самоцветами всех цветов радуги. В этих драгоценных камнях таятся демонические сущности, которые нападают на любого, кто дотронется до них, изнутри пожирая его душу и разрушая тело.

В каждом углу и на каждом перекрёстке установлены позолоченные статуи, некоторые из них изображают прекрасного Слаанеша, другие – демонов и смертных, запечатлённых в блаженном экстазе. Любой нарушитель, лишь слегка дотронувшийся до этих золотых статуй, присоединится к ним, мгновенно обратившись в золото и заточив свою душу внутри своей неподвижной формы.

Если жадность не заманит странника в ловушку, то на его пути окажется следующий круг – Чревоугодие. Здесь находится огромное озеро вина, утыканное небольшими островками, соединёнными пересекающимися мостами. На каждом островке установлен стол, ломящийся от яств, каждое из которых вкуснее предыдущего. Стоит лишь раз попробовать даже самый маленький кусочек или сделать всего один глоток из озера, как душа окажется в ловушке, охваченная голодом, который не смогут утолить даже самые роскошные из трапез. В конце концов, нарушитель набьёт своё брюхо так, что от напряжения оно попросту лопнет, забрызгав всё вокруг кровью и полупереваренной пищей.

Следующим является круг Похоти, вертеп разврата, где можно изведать любых плотских утех. Прекрасные, стройные и гибкие девы скользят по зелёным лужайкам, а их лица и аппетитные формы идеально отвечают всем сокровенным желаниям наблюдающего. Однако уединяться с ними будет чудовищной глупостью, потому что привлекательная внешность этих любовниц – всего лишь чары, наложенные злобными демонессами Слаанеша, разрывающими в клочья любого, кто дотронется до них.

Когда путешественник вступает в следующий круг, его приветствуют льстивые крики. Это круг Первостепенности, здесь странников соблазняют властью над другими. Гостя с воинственными амбициями на бескрайней равнине встречает несметная армия, в возбуждении ожидающая его приказов о завоеваниях. Для склонных к политике этот круг предстаёт огромным залом для дебатов и управления, откуда они могли бы руководить целыми мирами, вызывая уважение их населения. В этом месте личностного роста исполняются любые прихоти и выполняются любые команды. Но стоит кому-то остаться в этом круге, как он станет жертвой недающей покоя паранойи; будет видеть презрение за каждым улыбающимся лицом и слышать заговоры в каждом подобострастном ответе. Собственные подозрения окружённого обожающей толпой гостя станут для него невыносимой пыткой, от которой нет избавления.

Круг Тщеславия представляет собой очаровательный сад с петляющими дорожками, увитыми прекрасными цветами и шипами. Нежный лёгкий ветерок нашёптывает о былом великолепии, больших и малых достижениях. Неподвижные зеркальные озёра отражают смотрящего в них, являя ему его идеальный образ. Здесь ловушкой является высокомерие, так как каждый новый шаг, делаемый распираемым хвастовством и надменностью странником, уводит его всё дальше от верного пути. По мере того, как разрастается его гордыня, он всё глубже и глубже уходит в дебри сада, пока, в конце концов, его не начинает опутывать удушающий плющ. Здесь хвастуны быстро становятся жертвами постоянно жалящих шипов, пока дриады-дьяволицы с презрением осмеивают их, превращая все их славные поступки в иронический панегирик.

Последний круг – самый опасный, так как все остальные испытания уже пройдены. Это безмятежная территория Праздности; нескончаемый пляж, на котором божественные хоры поют успокаивающие колыбельные, а благоухающий океан притупляет рассудок. Солнечное тепло умиротворяет душу, а нежный плеск волн – сердце.

Белый песок – рассыпавшиеся в прах тела всех тех, кто приходил сюда раньше. Стоит кому-нибудь хоть на мгновение остановиться передохнуть здесь, он тут же впадёт в кому, из которой не выйдет до самой своей смерти, желая оставаться в праздном блаженстве. Но если странник преодолеет и этот последний и самый коварный из кругов, он предстанет пред всемогущим Слаанешем.

Из всех Богов Хаоса только лишь один Слаанеш божественно прелестен: длинноногий и элегантный, прекрасный по стандартам обоих полов. Некоторые утверждают, что Слаанеш может по своему желанию становиться мужчиной, женщиной или гермафродитом. Обычно он предстаёт в виде молодого юноши – чистого и свежего, светящегося энергией юности. И в самом деле, Слаанеш обольстительный, как только бессмертный может быть, обезоруживающий в своей невинности и завлекающий своим поведением. Говорят, что смертные не могут посмотреть на него, не потеряв при этом своей души. А все, кто смотрят, становятся его добровольными рабами, исполняющими любую прихоть Тёмного Князя, следуя за ним без оглядки.

Тзинч – Бог Перемен и Мастер Колдовства. Его царство соткано из чистой магии с вплетениями обмана и интриг. Из всех диковинных ландшафтов Царства Хаоса владения Тзинча выделяются как самые странные и непостижимые.

Кристальный Лабиринт Тзинча находится на высоком радужном плато; его присутствие ощущается во всех Демонических царствах. Изменяющиеся, извивающиеся аллеи, созданные из кристаллов всевозможных цветов, пересекают все владения Тзинча. Скрытые дорожки, созданные из лжи и козней, проникают во владения других богов, связывая воедино беспокойные Царства Хаоса.

В Кристальном Лабиринте нет никаких демонических воинов. Его собственные иллюзорные пути и проходы являются достаточным препятствием для любого нарушителя, не обладающего сверхкрепким рассудком. Сверкающие коридоры лабиринта отражают не только свет, но так же надежду, страдание, сны и кошмары. Кристальный Лабиринт не только отражает, но и искажает, разрывая стремления и намерения и превращая их в безумие и отчаяние. Управляемый бессознательными махинациями Тзинча Кристальный Лабиринт постоянно движется и перестраивается; каждый изгиб, поворот и тупик – всего лишь мимолётные капризы Повелителя Судьбы. Все, кто заблудился в пределах лабиринта, обречены, потеряв рассудок, вечно скитаться по его дорожкам; их мечты – раздавлены под колёсами несбывшихся честолюбивых планов.

В самом центре лабиринта, спрятанная от глаз всех, у кого нет безумной проницательности, стоит величественная Невозможная Крепость. Спиралевидные кристальные шпили и башни из голубого и розового огня извиваются, вырываясь из её центра. Они полыхают лишь мгновение, потом мерцают и исчезают, а на их месте возникают ещё более безумные конструкции. Врата, окна и манящие дверные проёмы широко раскрываются, словно голодные пасти, чтобы мгновение спустя захлопнуться, закрыв любой доступ.

Природа Царства Хаоса заключена в Невозоможной Крепости. Физическое пространство и время не существует здесь. Можно неделями скитаться внутри зала, не превышающего размерами напёрстка, или преодолеть несколько лиг за один шаг. Гравитация изменяется, чередуется или пропадает совсем. Из изменчивых стен льётся свет всех цветов спектра и их оттенков, неизвестных в реальной вселенной.

Для смертных мутирующая цитадель абсолютно непреодолима. Настолько привязанные к своим физическим законам люди попросту сходят с ума, а их тела могут схлопнуться или разорваться на части под гнётом витиеватых мыслей Тзинча. Даже демоны с трудом переносят искажённые ужасы Невозможной Крепости, и только Повелители Перемен могут без опаски ходить по её коридорам. Эти великие демоны Тзинча могут ступать по секретным тропам, ведущим к внутреннему санктуму Невозможной Крепости, Спрятанной Библиотеке, где Тзинч изобретает свои вечные интриги.

В Спрятанной Библиотеке хранится каждая толика знаний, каждая мысль каждого из созданий мироздания за всё время его существования. Закованные в цепи магического огня книги, свитки и рукописи ряд за рядом, полка за полкой уходят в бесконечность залов логова Тзинча. Захваченные в ловушку изменчивого лабиринта Невозможной Крепости бесчисленные Розовые и Голубые Ужасы ползают по всей библиотеке, ухаживая за книгами, подобно безумному садовнику, лелеющему бурные заросли терновника и сорной травы. Гримуары без умолку разговаривают со своими хранителям, используя свои голоса, чтобы поймать Ужасов в сети лжи и клеветы так, чтобы демоны в конечном счёте полностью растворились, а Спрятанная Библиотека впитала их энергию.

Тзинч – самый причудливый из Богов Хаоса. По его коже медленно ползут постоянно изменяющиеся лица, принимающие вид тех, кто смеет смотреть на него. Когда Тзинч говорит, эти лица повторяют его слова с едва уловимыми различиями в интонации, что добавляет сказанному ауру пародийности, заставляющую начать сомневаться в первичных словах.

Туловище и голова Тзинча составляют единое целое так, что его морщинистое лицо находится прямо на торсе. Над горящими глазами нависают два длинных рога, закрученные концы которых горят тёмным пламенем.

Тзинч – Изменяющий Пути, Великий Конспиратор – Зодчий Судьбы для всей вселенной. Он получает огромное удовольствие от интриг и политиканства, проявляемых другими, и предпочитает хитрых сильным и манипулятивных жестоким. Ни одно из размышлений Тзинча не является тривиальным, и, действительно, они часто противоречат друг другу, так как его интересуют только вечный обман и хитрость.

В глазах Тзинча смертные выглядят глубоко погрязшими в обмане и двусмысленности; и, тем не менее, умудряющимися проживать свои жизни, не подозревая о бесчисленных противоречиях и изъянах, таящихся в их душах. Тзинч не может удержаться от вмешательства в царство смертных, иногда как часть Большой Игры против своих собратьев-богов, чаще просто для удовлетворения своих потребностей в манипулировании и управлении. Тзинч не чурается запачкать свои руки в шуме войны, но предпочитает выигрывать сражения посредством коварства и разрушительного колдовства, нежели грубой силы.

Когда мир смертных опустошается болезнями и эпидемиями, во владениях Нургла во всю расцветают заболевания, гниение и распад. Это нездоровое царство, за которым ухаживает Нургл, является домом для всевозможных болезней и недугов и исполнено гнилостного зловония.

Но и в смерти есть жизнь. По мере разложения тел, в них начинают плодиться бесчисленные сонмы бактерий, вирусов, насекомых и прочих поедателей мертвечины. Всё живое кормится живым; после чумы вырастают новые поколения, более сильные и мужественные, чем все предыдущие. Так же, как возрождение происходит из распада, надежда берёт своё начало в отчаянии. Величайшее воодушевление приходит в самые тёмные мгновения; во времена кризисов смертные проходят настоящие испытания и вынуждены превосходить самих себя. Это и есть кредо Нургла, Повелителя Разложения и Хозяина Чумы. Несмотря на то, что у него омерзительная внешность, и он является создателем каждой инфекции и чумы во вселенной, Нургл – энергичный бог жизни и смеха, а не угрюмый родитель отчаяния и мрака. А какой бог, такое и его бессмертное царство. Владения Нургла являются не бесплодной пустыней, а жутким раем смерти и чумы.

Под небом, полным туч жужжащих чёрных мохнатых мух, цветёт Сад Нургла. Переплетённые гнилые сучья, опутанные ползучей лозой, укрывают мягкую почву под ворохом изъеденной насекомыми листвы. Разнообразные грибы пробиваются через мульчу лесного ковра, выбрасывая облака удушающих спор. Несмотря на неподвижный застоявшийся воздух, стебли полудемонических растений колышутся в своём собственном ритме.

Яркие лучи красного, голубого, жёлтого и пурпурного цветов пронизывают мрак, являясь пристанищами радости в этом унылом лесу. По берегам неторопливых мутных рек снуют и порхают жуки со сверкающими крыльями и разнообразными пёстрыми рисунками на надкрыльях. Камыш шумит, нашёптывая названия болезней, выпущенных Великим Нурглом в миры смертных, или плачет по тем, кто умер от его смертельных забот.

Из самых глубин бездонных топей выступает дом Нургла. Выглядящий ветхим и древним он на самом деле вечен; дом является эклектическим нагромождением гнилых брёвен и проломленных стен, заросших ползучим ядовитым плющом и густым мхом. Разбитые окна и осыпающиеся камни соревнуются с покрытой зелёным налётом медью, ржавым железом и замшелыми карнизами, пытаясь превзойти друг друга в своём извращённом шарме.

Внутри этих стен и трудится Нургл. Его гигантское гниющее тело, раздуто множественными заразами, и источает непреодолимое зловоние. Его жёсткая омертвелая кожа имеет зеленоватый оттенок, её поверхность изобилует гноящимися ранами, набухшими опухолями и гнёздами насекомых. Булькающие и пульсирующие органы Нургла источают запахи разложения и экскрементов, они вываливаются сквозь дыры в его изорванной коже и болтаются подобно тухлым плодам вокруг его пояса. Из этих органов выпрыгивают толпы Нургликов, вгрызающиеся в его гниющие кишки и сосущие его обильно текущие тошнотворные соки.

Под сводом из заплесневелых провисших балок великий бог без устали трудится, стоя у ржавого котла, способного вместить все океаны со всех планет галактики. Бормоча себе под нос и посмеиваясь, Нургл работает над созданием инфекций и эпидемий – самых совершенных и ничем не стеснённых форм жизни. От каждого движения его изъеденного личинками ковша расцветают дюжины свежих заболеваний, тут же распространяясь по всей вселенной, разрушая цивилизации и убивая их население. Время от времени Нургл прекращает свою работу, нагибается, протягивает свою когтистую лапу вниз и зачёрпывает пригоршню жуткого варева, чтобы потом отправить его в свою пасть и попробовать на вкус плоды своего труда.

Кажущиеся карликами по сравнению со своим могущественным повелителем, вокруг Нургла толпятся Чумоносцы, каждый из которых звонко распевает, считая созданные заболевания, появившихся на свет Чумоносцвев и души, забранные гнилостными благословениями Повелителя Разложения. Этот гул, заглушающий скрип прогнивших полов и скрежет половника о котёл, настолько монотонен, что услышавший его теряет рассудок.

Когда силы Нургла усиливаются, в его саду расцветают смерть и чума, вторгающиеся на земли других богов. Когда противники Нургла начинают отбиваться, начинается война, и Чумоносцы берут в руки оружие, чтобы защитить свой отвратительный лес. Из таких войн возникает богатство жизни и смерти, триумфа над несчастьями.

И хотя царство Нургла в конечном счёте все равно отступит назад, оно успеет насытиться психическими телами тех, кто погиб, и будет мирно лежать всю следующую вечность до тех пор, пока, созрев, не будет вновь готово разрастаться.

У захваченного собственными неописуемыми мыслями Тзинча нет других целей, кроме плетения замысловатых интриг. Пока хоть один смертный врёт, пока живут зависть и тщеславие, Тзинч будет творить своё колдовство, подобно кукловоду вселенной