Гончие плоти, также известные как Охотники за кровью, Псы войны, Неотвратимые, Воздающие плотью и псы Кхорна, - это беспощадные демонические хищники, знающие запах каждого смертного существа и способные пересечь многие лиги по морям и горам, в поисках или погоне за добычей своему богу. Гончие плоти – жестокие звери, на шее которых надеты тяжелые украшенные шипами железные ошейники, защищающие их от воздействия магии. Их острые как бритва когти похожи на мечи, а под их окровавленной кожей бугрятся сильные мышцы и крепкие связки. Дикие, как их бог - Кхорн, они охотятся на любого, кто встретится им, ибо смысл их жизни – наслаждение погоней и неизбежным убийством

Существует множество демонов больших и малых, некоторые из них столь значительны, что становятся истинными божествами. Говорят, что демоны принимают форму, взятую из снов, поэтому ночные кошмары смертных создают новых демонов и божеств. Из всех богов, населяющих Владения Хаоса, только четыре имеют действительно известные имена: Кхорн, Нургл, Слаанеш и Тзинч. Это четыре брата и четыре постоянных соперника; каждый хочет переделать мир по своему, но каждый не настолько силён, чтобы сделать это в одиночку. Они хотят наводнить мир магической энергией, чтобы служащие им младшие демоны могли завоевать его. Время от времени север погружается во тьму, и приходят целые демонические армии и жители смертных земель вынуждены вести длительные и кровопролитные войны, чтобы защитить свои страны от порчи демонизма. До сих пор миру удавалось выстоять, но сможет ли так продолжаться и дальше, ибо армии Хаоса с каждым днём становятся сильнее.

Высшие демоны и Князья демонов

"...Ужасный демон взмахнул своим черным клинком, зарубив очередного воина. Могучий удар с легкостью пробил жалкие стальные доспехи смертного. Две половинки человека пали на землю, разбрызгивая кровь. Демон зарычал от удовольствия, когда кровь потекла по его бугристым мышцам, и его вопль был подхвачен тысячами демонов, упивающихся резней.

Еще один тяжело бронированный человек вышел вперед, вращая в обеих руках тяжелый меч. На лице его застыла решимость. Клинок вонзился глубоко в бок демона, и дымящийся ихор закапал на землю. Бросив презрительный взгляд на рану, демон поднял взор, уставившись в глаза смертному воину, который пошатнулся, ощутив взрыв боли в голове. Жестокая усмешка появилась на губах создания, оголяя ряды похожих на иглы зубов. Огонь пылал в блестящих глазах демона, и дым вырывался изо рта. Бессмертный Демон-Принц протянул темную когтистую руку, схватив человека за шею, и яростно сжал пальцы. Раздался резкий хруст, и тело смертного безвольно повисло. Демон презрительно швырнул его на землю. Меньшие демоны набросились на павшего воина, в ярости раздирая его на части.

Глубокая рана на Демоне-Принце быстро затянулась, он раскрыл за спиной огромные черные крылья и рванул ввысь. Сотрясая воздух могучими ударами кожистых крыльев, он нес себя к горстке оставшихся смертных воинов. Красные небеса дрожали и искажались, а воздух был наполнен ужасающими криками смертных и нечеловеческим ревом..."

Демоничество – это основная цель тех, кто ступает на путь Хаоса. Это награда за десятилетия преданности тёмным богам, дающая бессмертие, а также невиданную силу и могущество. Избранный чемпион может быть превращён в Князя демонов, которого некоторые считают даже более опасными, чем высшие демоны, поскольку в них остается ещё индивидуальность и независимость, в отличие от других демонов, которые являются лишь орудиями воли своих повелителей. У всех этих князей есть большие крылья – один из признаков демоничества – позволяющие им летать над полем боя, разя противника гигантским оружием, пропитанным чистой энергией Хаоса.

Однако слуга тёмных богов может быть не только превращен в Демона-Принца, но и быть наделен духом демона. Подобные создания не столь могущественны как Демоны-Принцы, поскольку они тратят много энергии на поддержание себя в мире смертных. Эти Высшие Демоны, как их называют, часто следуют за Демонами-Принцами и Великими Демонами в бой, но также случается, что Высшего Демона подчиняет своей воле смертный Чемпион.

Демоны-Принцы и Высшие Демоны столь же разнообразны, как и Чемпионы Хаоса, от которых они происходят. Некоторые из них – могучие воины, особенно Демоны-Принцы Кхорна, а возвышенные до демоничества последователи Тзинча – могущественные волшебники. Демоны-Принцы находятся на границе между смертным и демоном, поэтому они командуют легионами как смертных, так и демонов. Некоторые Демоны-Принцы покидают своих смертных последователей и возглавляют воинства демонов из Владений Хаоса, поддерживая их своей собственной энергией. Другие продолжают возглавлять свою дружину, которая считает своего великого лидера демоном-богом, что недалеко от истины.

Фактически некоторым древнейшим и самым могущественным Демонам-Принцам поклоняются как отдельным божествам. Они становятся местными богами в деревнях и племенах, действуя, как представители своего властелина – их слова и деяния считаются словами и деяниями самих Темных Богов. Однако, как бы могуч не был Демон-Принц, он не настолько глуп, чтобы считать себя могущественнее самих богов.

Демонические скакуны
Называемые также Скакунами Богов, Кони-Демоны – порождения злой магии, они призываются в мир на церемониях жертвоприношений. У Коней-Демонов есть рога, костистые пластины и стальные клыки, искажающие их бессмертные тела, а в их глазах горит пламя Хаоса. Некоторые из них – гигантские боевые кони, чье дыхание смертоносно; другие – огромные, похожие на медведей создания с железными когтями, способными выпотрошить человека одним взмахом. Некоторые – слабые, истощенные звери, продолжающие существовать только благодаря бессмертным энергиям Хаоса. Земля горит и стонет под их ногами, воздух вокруг них мерцает от магической энергии, мурашки бегут по спине самых отважных воинов, когда они слышат их рев и вой. Лишь самые доверенные и отважные Чемпионы могут ехать на Конях-Демонах, поскольку эти создания хитры и злобны, и не позволяют простым смертным ехать на себе.

Мало известно о звериных формах людей, которые иногда нападают на удалённые фермы и деревеньки людских королевств. Они те, кто отдали свои тела Хаосу, они - Дети Хаоса, рождённые в миг, когда полярные врата Древних Сланнов были разрушены (-4500 IC), предвещая первое вторжение Хаоса. Материя Владений Хаоса прорвалась в материальный мир, изменив множество животных, которые мирно жили до тех пор в этом мире. Эта ужасная катастрофа породила множество видоизменённых существ, таких как люди-крысы, известных сейчас как скавены, полулюдей-полуконей - кентавров, а также зверолюдей, которые были наиболее распространены среди этой новой животной расы. Их называют Детьми Хаоса потому, что лишь они среди всех хаосопоклонников понимают Хаос и все множество его запутанных путей, и именно они были принесены в этот мир его тёмными энергиями.

С времён падения Древних Слаанов, Зверолюди оставались на задворках людской расы. Они стали сильней, пройдя тысячелетия битв, и умножились, чтобы стать очень серьёзной угрозой. Даже сейчас их можно найти в большинстве лесов и горных цепей Старого Света. Особенно их много на севере: в Империи (особенно в Драквальдском Лесу) и Кислеве (особенно в Тайге), однако даже в Тилеи и Эсталии чувствуется их присутствие. Люди боятся, что в один из дней их сокрушат Орды Хаоса, в то время как в действительности зверолюди не имеют большого интереса к ним и большая их часть не обращает особого внимания на человечество. Однако, если же какой-нибудь человек неразумно решит забрести в лесную чащу, то он скорее всего привлечёт к себе недоброе внимание со стороны многих существ, которые живут там и если это окажутся зверолюди, то человек скорее всего уже никогда не выйдет из этого леса живым.

Зверолюди

Beastmen - перевод Mr.Grey

«…и пришло время тёмное, и люди стали зверьми, и звери стали людьми…»

Зверолюди не являются детьми природы, они впервые появились на свет, когда полярные врата Древних были разрушены, открывая мир пагубному влиянию варп-камня. Это влияние было такого, что привело к пагубным изменениям многих первобытных людей, награждая их разными мутациями. Так и были рождены зверолюди - наполовину люди, наполовину звери, соединённые в порождения Хаоса.

Зверолюди - грубые и примитивные твари, которые с презрением относятся ко всем остальным расам, более всего презирая человечество. В битве они сочетают жуткую ярость с полным отсутствием дисциплины. Зверолюди могут сражаться между собой только ради того, чтобы побыстрее добраться до врага. Есть множество видов и под-рас зверолюдей, но грубо их всех можно разделить на две категории, на Унгоров, которые представляют собой пародию на человека, и Горов, которые являются гибридом человека и какого либо животного. Зверолюди с радостью признают свое хаостное происхождение, они имеют интеллект человека, и хитрость дикого зверя.

Зверолюди живут дикими бандами, которыми командует самый сильный. Они пятнают своим присутствием почти все леса, но более всего их на далеком севере и в лесу Драквалт. Тем не менее, практически ни одна страна Старого Мира не избегла соседства с поселениями Зверолюдей. Их можно встретить в Бретонии, Тилее и даже в далекой и засушливой Нехекхаре. Далеко на востоке, в Катае, и далеко на западе в холодном Наггароте, можно встретить свои выводки Зверолюдей. Везде где человек некогда жил или будет жить, можно найти зверолюдей. Это твари самые многочисленные из Зверей Хаоса. Их число можно только предполагать, но многие ученые верят, что их число превышает число людей. Они представляют огромную угрозу одиноких путников и для небольших деревень и ферм. Часто дома и поселения подвергаются нападению в ночи, их обитатели без жалости убиваются, их дома сжигаются, а животные уносятся в леса на поживу тварям.

Орды Зверолюдей, или Боевые Стада, как они сами себя называют, очень опасны на поле боя. Они представляют собой орды сильных и жестоких воинов, которых поддерживают огромные колесницы, способные втоптать в землю любого, кто отважится встать у них на пути. Вместе с ордами горов и унгоров в бой идут минотавры и Драгон Огры, а на флангах по лесам скачут Центигоры. Нередко орды зверолюдей распадаются на отдельные группы, которые могут сражаться между собой, ибо Дети хаоса хаотичны по натуре, и понятие порядка чуждо им. Только самый могучий лорд, со стальной волей, может удерживать свое дикое стадо в узде, чтобы оно представляло собой угрозу для других рас Мира. Это происходит крайне редко, но если происходит, то мир оказывается в большой опасности.

Кровожады - так чаще всего называют Высшие демоны и Князья демонов|высших демонов Кхорна, однако они известны и под другими именами, такими как Кулаки Кхорна, Пьющие кровь, Кровавый, Владыки черепов, Пожиратели плоти, Смертоносцы Кхорна, Кровавые, Стражи Трона, Своевольные убийцы, Воплощение войны. Они представляют собой демонов ужасающих размеров, которые рассекают всё перед собой вопящим, как смерть, рунным топором, и стегают души врагов кнутом, пылающим адским огнем. Они летают над полем боя на гигантских крыльях, ревя от бесконечного гнева и атакую с невероятной свирепостью любого в пределах досягаемости. Смертные не способны даже представить себе их жажду крови. Кровожады не боятся ничего и никого, кроме своего грозного властелина Кхорна, и устремляются в атаку на врага, не задумываясь о том, что за этим последует, хотя обычно за этим следуют смерти тех, кто встаёт на их пути (они даже не успевают бежать).

Кровожады – это воплощённые полубоги смерти, и одно их присутствие вводит их смертных и демонических союзников в кровожадное бешенство. Эти существа пропитаны ненавистью; ревом и воплем они бросают вызов своим смертным противникам, и немного на свете есть героев, способных оставаться в живых перед ними дольше одного мгновения. Жажда битвы никогда не оставляет их и неважно сколько черепов положено ими к подножию трона своего властелина, или сколько душ вырвали они из слабых смертных тел своими топорами и кнутами, Кровожады – бессмертные воины, и они будут сражаться, пока существует сама война.

Выдержки из Либер Хаотика
...Кровожады являются самыми могущественными из демонических легионов Кхорна. Ни одно из других демонических созданий так наглядно не показывает всё то, что представляет собой Кровавый бог. Их называют "Воплощённой войной", и это прозвище очень точное, так как они суть истинное воплощение самой кровавой стороны войны и известны, как самые великие воины из всех демонических созданий. Только самые героические из смертных имеют практически ничтожный шанс выжить, встретившись в бою с этими абсолютными воинами, и ещё меньший шанс победить.

Я верю, что Кровожады, как и все другие Высшие демоны и Князья демонов|высшие слуги Разрушительных сил, могут выбирать в какой форме явиться в наш мир и их образ в свою очередь изменяется под влиянием глубочайших страхов, встречающих их. Однако их наружность всегда ужасна во всём многообразии принимаемых ими форм.

Самая излюбленная форма, которую они выбирают, - это огромные закованные в доспехи воины. Лица этих воинов напоминают пасти зверей, особенно собак, чей облик так приятен их повелителю - Кхорну. Их шкуры покрыты тёмно-красным мехом, забрызганным запёкшейся кровью, а их глаза - горящие или же молочно белые без видимой радужной оболочки. Их доспехи выкованы из румяной бронзы или чёрного железа, и несоменно являются магической бронёй, известной как броня Хаоса, которую я полностью исследую в другом месте в этого тома, действительно, трудно предположить, чтобы избранные Кхорном были облачены во что-нибудь иное. Наконец, из их спин растут огромные, перепончатые, крылья, похожие на крылья летучих мышей, на которых они летают над полем битвы прежде, чем окунуться в самую кровавую из битв.

Они всегда вооружены самым любимым оружием своего бога - огромным топором, который очень часто дополняется жутким кнутом. Эти топоры часто называют просто Топорами Кхорна, ведь они обладают поистине огромным потенциалом для своего смертоносного предназначения.

Ужасны времена, когда Тень надвигается на цивилизованные страны и из северных земель появляются воинственные орды во главе с Кровожадами. К нашему счастью, это бывает исключительно редко, а иначе наш мир уже давно был бы разрушен. Однако, глубоко в пределах Владений Хаоса, междуусобные сражения идут постоянно и Кровожады там командуют демоническими легионами Кхорна. Только на поле битвы они находят смысл своего существования и некоторые полагают, что эти демоны физически могут появиться только в том месте, где кипит жесточайшая резня, несмотря на доказательство обратного, такое как записки Ягера Фантазёра. Однако на мой взгляд такие мысли безумны, так как подвергают сомнениям само существование этих существ.

Кровожады дикие существа, ревущие от неутолимой жажды крови, которая простирается далеко за рамками всякого смертного понимания. В сражении они идут всегда в самом центре фронта, нападая на все в пределах их досягаемости и не страшась ничего и никого кроме их собственного тёмного властелина. Им неинтересны всякие стратегии или планы сражений, им чужда тактика, они жаждут только крови убитых и черепов для Трона-из-черепов. Но несмотря на это, те орды, которыми они командуют, являются непримиримыми противниками, поскольку, в то время как Демон будет сражаться не взирая на своих слуг, само его простое присутствие на поле битвы приведёт его смертных и демонических союзников в боевое безумие.

Некоторые полагают, что эта жажда крови и тяга невероятному насилию, указывают на наличие некоторого собственного сознания у этих монстров, и существует возможность использовать присущую им прямолинейность, и даже глупость, для того, чтобы сопротивляться этим демонам, в тех случаях, когда сила оружия уже не поможет. Я опровергаю эту идею, поскольку они путают неосознанное разрушение жестокого ребёнка, у которого тем не менее остается понимание о тех разрушениях, которые он вызывает, со сконцентрированной маниакальной жаждой крови того, кто убивая других, только подтверждает своё собственное существование.

Не существует другого демона, который бы оставался в рьяном служении своему господину и был бы похо на Кровожадов. Они несут в себе тысячелетнее зло и врождённое понимание того, почему смертные сражаются, ненавидят и проливают кровь своих собратьев.

Давным-давно, во времена Раскола, многие эльфы под влиянием Морати обратились к Слаанешу. Был создан Культ Удовольствий, который очень быстро охватил всё эльфийское общество. Скоро многие аристократы высших эльфов начали предаваться порокам под покровительством культа, не ведая, что отдаются в объятия Хаоса. Большинство эльфов просто не видело связи между этими явлениями.

Бесчинства Культа Удовольствий, опустившегося до жертвоприношений живых существ, вскоре обеспокоили Короля-Феникса Бэл-Шанаара. Он обратил оружие на собственный народ, на сердце культа – Нагарит, чтобы избавить свое царство от его тлетворного влияния.

Первым посеял сомнение среди эльфийской знати Малекит, сын Королевы Морати и прежнего Короля-Феникса Аэнариона. Он заявил, что члены Культа Удовольствий проникли повсюду, угрожая духовной чистоте всей эльфийской расы. По приказу Бэл-Шанаара агенты Малекита арестовывали и допрашивали любого, кто мог оказаться членом культа.

Вскоре Малекит обвинил самого Короля-Феникса в поклонении Слаанешу и устроил резню в Святилище Азура, пытаясь самому стать новым Королём-Фениксом, однако Пламя не приняло и так началась ужасная гражданская война, принесшая много горести эльфийскому народу.

После изгнания тёмных эльфов на север в холодное королевство Наггарот, Культ Удовольствий на долгое время затаился, продолжая при этом оставаться основной религией для многих эльфийских семей и главное для самой Морати.

Пережив многие кровавые разборки со сторонниками Каина, Культ Удовольствий выжил и недавно возродился с новой силой, когда колдунья Морати, опасаясь нападений с севера, пока её сын Король-Колдун Малекит, ведёт свою войну против высших эльфов, решила заключить Хаос в свои объятия и обратить врагов на свою сторону.

Взор Малекита полностью сосредоточился на Ултуане и Морати, отметив, что война оттянула немало сил от нации дручии, поняла, что пора вновь сделать Культ Слаанеша значимой силой. Королевы Ведьм были уверены, что за долгие годы подавления Культа практически искоренили его, но это было всего лишь иллюзией, и возвращение культа стало неожиданностью для всех. Могущество монастырей и колдуний из-за связи с Культом Слаанеша за последнее время сильно увеличилось.

Желая укрепить Культ, Морати отправилась далеко на север. На спине своего тёмного пегаса, Сулфета, в сопровождении нескольких верных колдуний, также оседлавших быстрых летающих скакунов, она мчалась сквозь тьму, над горами и лесами. Они миновали высокие шпили северных сторожевых башен, отмечающих границу их королевства, но продолжили свой полет, продвигаясь всё дальше на территорию врага – диких племен Хаоса, известных как хунги.

Наконец Морати и ее поданные заставили своих животных приземлиться на оскверненную землю, посреди огромного скопления варварских банд. В центре этого сборища горел огромный костер, вокруг которого сидели воеводы и вожди. Мрачные северные воины схватились за свое грубое оружие, когда эльфийки легко спрыгнули с седел и грациозно двинулись к костру. Никто не осмеливался встать у них на пути, ибо все чувствовали силу, которой владели эти странные, изящные женщины.

Воеводы поднялись со своих мест, чтобы встретить незванных гостей лицом к лицу, но у колдунов этих диких племен перехватило дыхание, когда они увидели красоту Морати, и мудрецы объявили, что око великого бога Слааннша, которого они знали как Шаарнор, обращено на нее. Они видели, что милость Князя Удовольствий вьется вокруг нее, как змея.

Морати провела зрелищный, разнузданный ритуал, вызвала шесть групп по шесть демониц и приказала им напасть на самых главных врагов хунгов – племя курган. Демоницы легко разметали банды курган, и воеводы хунгов принесли клятву верности Колдунье. Таким образом, Морати объединилась с племенами, которые раньше нападали на Наггарот. Молва об этом союзе покатилась по всем племенам хунгов, среди которых она стала известна как Королева-Консорт Шаарнора.

Во главе с Морати хаоситы двинулись в земли темных эльфов. Но теперь им не нужно было штурмовать эту страну – за спиной Морати они пришли туда без кровопролития. В Наггароте Морати собиралась создать армию для своего Культа и отправиться на юг, в жаркие джунгли Люстрии. Желая получить старые магические чудеса Древних, она собиралась острой сталью прорезать себе путь в самую глубь этой земли. Ей не составило труда объяснить этот поступок своему сыну Малекиту – чудеса и оружие в руинах городов-храмов можно наверняка будет применить против ненавистных высших эльфов. Боги Хаоса улыбались, глядя на деяния Морати, так как любая атака на слабеющих ящеролюдей делала последних беззащитными перед силами Хаоса.

Помазанник Дручии
Во время катастрофической гражданской войны некоторые избранные воины, вручившие свои души Тёмному Принцу, были одарены гибельными, неестественными силами. За прошедшие века их силы выросли, а эльфы, вставшие на сторону Морати и её сына, покинули родные края и поселились на новом континенте за морем – в Наггароте. Пока Культ Удовольствий был вне закона и вера в Каина процветала, эти избранники Слаанеша скрывались от любопытных глаз. Некоторые из них отправились далеко на север, где сражались с обитателями Владений Хаоса и старались испытать все возможные удовольствия. Проходили века и тысячелетия, и количество этих сверхъестественно могучих созданий, теперь известных как Помазанники, уменьшалось, и сейчас их осталось совсем мало. В отличие от низших рас, эльфы обладают большим сопротивлением к физическим мутациям, но за долгие годы Хаос повлиял даже на них, хотя и по-другому. Перегруженные чувствами и желая все новых, их зрачки расширились, и кажется, что теперь в их глазах царит кромешная тьма. Кожа некоторых Помазанников прозрачная и голубоватая, а у других плоть стала черна как смоль. Они обладают чудовищной силой и демоническими особенностями. Теперь, когда Морати возродила Культ Удовольствий, Помазанники вернулись вновь.

...Дикостью нравов народ курган далеко превосходит всех прочих варваров. Хотя при всем их уродстве они до сих пор сохраняют человеческое обличие и обращение, цивилизация коснулась их лишь в самой малой степени. Они не знают огня в приготовлении пищи, не сдабривают ее приправами, но питаются найденными в земле кореньями и полусырым мясом животных любого рода.

Я сказал полусырым, потому что они кладут это мясо на спины своим лошадям и садятся сверху прижимая его своими бедрами и так едут, и только таким образом они его готовят... В сражениях они не знают правильного строя, но полагаются на скорость и непредсказуемы в битве, то рассеиваясь, то, в мгновение ока, смыкаясь в конную лаву. Они сеют смерть на широких равнинах и с легкостью преодолевают крепостные валы и опустошают неприятельский лагерь едва ли не до того, как тот успевает заметить их приближение.

Но ужаснее всего ни в рукопашной, ибо они орудуют мечами и цепами, нисколько не заботясь о собственной жизни. И когда их противник сосредотачивается на защите от удара меча, они успевают накинуть на него аркан, так что тот не в состоянии ни двинуться, ни ускакать...

выдержка из «Народов мира», труда бретоннского придворного ученого Жиля де Рамбо

Курганы – черноволосые, темнокожие и могучие люди, внешне несколько отличающиеся от жителей Старого Света. Говорят, что они чувствуют себя в седле так же уверенно, как и стоя на ногах. Когда армии Хаоса собираются для вторжения в Старый Свет, Курганы всегда охотно присоединяются к ним в больших количествах, поскольку их племена многочисленны по сравнению с другими племенами Хаоса. Их владения простираются далеко на восток и на юг за пределы тени Хаоса. Воины самых северных племен – самые жестокие, боги избирают их чаще всего.

Кургане – загадочные и страшные люди, дикий народ, что умеет укрощать скакунов столь быстроногих, что они позволяют им соперничать в скорости с птицами, летающими не ведая преград. Их владения начинаются настолько далеко от наших границ и они столь стремительны, что никто и никогда не может предугадать, куда и когда обрушится их следующий удар.

Те немногие картографы, что все же признают своими работами завоевания курганов, помещают их у самого края карты, но в действительности, их земли далеко превосходят любое из человеческих государств. Все земли, что мы зовём своими, до самых Гор Края Мира, не раз и не два поместятся на просторах, где господствуют кургане.

Восточная Степь представляет собой обширную равнину, это тянущиеся, казалось бы, до бесконечности высушенные пастбища, что начинаются за могучей грядой называемой Горами Скорби. На севере её ограничивают вымороженные пустоши, великая пустыня на юге и процветающие земли Катая далеко на востоке. По этому обширному пространству раскидано множество племён, как людей так и иных созданий, но в северных областях, накрытых Умброй, владычество курган неоспоримо.

Однако даже это пространство не описывает точно сферу их обитания, ибо кургане не признают запретов и преград, исключая разве что ту запретную черту, что лежит на севере. Ни одно препятствие не в силах остановить их, верхом на своих лошадях, соревнуясь с ветром, преодолевают они высокие горы, великие пустыни и бурные реки. Они держат путь туда, куда пожелают, и кто дерзнёт заступить им дорогу?

Кургане живут семейными кланами, подобно норсам, но не оседают городами и селениями, предпочитая блуждать по просторам Степи и Пустошей погоняя свои стада. Ведут их вожди, находящиеся в особо тесной связи со своими богами, которые и подсказывают им верное направление.

Кургане путешествуют целыми семьями, так что многие из них родились в седле в самом буквальном смысле. Большинство из них отмечены Хаосом и эта печать, несёт ли она благо или зло своему обладателю, носится с гордостью, ибо является наглядным свидетельством внимания со стороны повелителей тьмы. Многие из них не удовлетворяются этим и стягивают черепа своих детей в раннем возрасте, пытаясь еще более изменить данный им от природы облик. Благодаря этому головы становятся чуть уже и длиннее, что служит отличительным знаком этого народа.

Хотя мы и можем нанести на карты имена какого-то количества племён, это даст лишь весьма смутное представление об их территории и местонахождении. Жизнь на просторах степи жестока и всадники питают куда больше доверия к товарищам по оружию чем к незнакомцам, с которыми их связывает одно лишь родовое имя. Потому племя для курган – это те люди, с которыми он странствует, вне зависимости от происхождения, его имущество – то, что он везет с собой, а его земля – под копытами верного коня.

Кургане почти неизменно путешествуют верхом, иные с повозками для кибиток и жертвенников, иные налегке. Есть такие, кто блуждают пешими, потому вероятно, что их скакуны пали из-за болезни или несчастного случая. Попадаются и те, кто надолго осел в каком-нибудь заброшенном месте. Причины, которые побуждают их столь коренным образом сменить свой образ жизни неизвестны. Возможно, это каким-то образом связано со значимостью самого места. В конце концов, нам известны случаи, когда племена оседали на землях, захваченных в ходе набега – до тех пор, пока эта земля не отдаст им все что она способна им дать.

Большинство же почти беспрерывно пребывает в движении, как вдоль вековых маршрутов между летними и зимними странами, так и без всякого видимого порядка по Степи. Эта жажда странствий заставляет их с нетерпением ожидать, когда Тень вновь вырвется за свои границы и земля дрогнет под стопой темных легионов. Кургане с охотой и умением присоединяются к этим проклятым походам, под знамена которых собирается едва ли не каждый способный носить оружие из этого народа.

Присоединяясь к крупной орде они получают одни лишь преимущества. Выезжая далеко вперед в качестве разведчиков, они могут рассчитывать на лёгкую наживу, а когда неминуемо поражение или орда увязнет в сражении всегда можно успеть спастись бегством от посланных против них карательных отрядов. Потому племена кочевников, что следуют за ордами, нередко оказываются заброшены далеко от земель, откуда они начинали свой путь. В какой-то момент они отделяются, чтобы действовать сами по себе. И нет в известном мире такого место, куда бы они не проникли, разве что найдется далекая земля, чьи обитатели многократно превосходят нас доблестью. Но не туда направляются они, но к тем дверям, тем городским воротам, за которыми ослепленный своей самоуверенностью народ почивает в ложной безопасности.

Никакие ограды, никакие твердыни, никакие государства не могут служить надежной защитой от кочевников из Тенеземелья, ибо они не знают преград. По своей прихоти они пересекают равнины, холмы и реки и нет преграды, которая бы остановила их, как нет армии которая бы их обуздала. В сравнении с ними наши воины подобны черепахам или улиткам, что с натугой тащат свое тело вперед, и могут сражаться только тогда, когда этого захочет наш враг. Но у кочевников нет чести и нет отваги, и они никогда не встретят наши силы в правильном строю, чтобы сойтись в честной схватке. Встретив доблестных воинов они бегут, и приносят сталь и смерть лишь невинным и больным.

Но когда они приходят, они не ведают жалости и человеческого милосердия, как свидетельствует эти строки Марции Ксайсус посвященные сожжению города в пограничных княжествах. «Убийств и кровопролития было столько, что никто не смог бы подсчитать число мертвых. Кургане разоряли храмы и церкви, убивали священников и святых девственниц. Опустошение, которое они здесь учинили столь велико, что едва ли эта земля возродится вновь в том великолепии какова она была раньше. В следующий раз, когда нам пришлось побывать в этих краях, мы были вынуждены разбить лагерь на реке, далеко за пределами города ибо, хотя минули годы, берега были усеяны человеческими костями, а запах смерти был столь силен, что никто не осмелился войти в город».

Наши полководцы рвут и мечут и грозят и обличают врагов в трусости, но, по правде говоря, все это от того, что они не могут предпринять ничего другого. Как сетовал граф Тео Стирландский: «Главные враги воина – лишения и тяготы. Сражаться весь день напролет для них привычно и легко – лишь новый день в той череде лишений, что они уже претерпели. Важнейшее качество истинного воина, стоящее даже превыше отваги – стойкость в трудностях, голод и слабостях. В дни мира им живется сложнее чем нам на войне. На что нам прикажите рассчитывать?»

Кочевники сражаются только если они желают этого и у них нет жилищ, кроме тех что помещаются на спинах их лошадей, и нет государства которому мы могли бы угрожать в ответ.

Верно, отягощенные награбленным добром и пролитой кровью они возвращаются в родные края близ Гор Края Мира, чтобы сосчитать добычу и поклонится богам, но как заставить их вступить в бой на просторах равнин? Какая оборона им еще нужна кроме глаз на голове, чтобы вовремя заметить приближающуюся опасность? И что делать нам после того как враг скроется с глаз? Выжечь траву? Засыпать источники? Сровнять холмы? Что кроме этого нам остаётся?

Наши полководцы лишь грозят ибо это все что они могут поделать, а проклятый враг тем временем невозбранно топчет нашу землю и жжет селения, и заставляет нас трепетать в страхе. Отряды этих налетчиков распространились в наших землях, подобно червям расплодившимся в разлогающемся и растущих все больше, пируя кровью тех кто недооценил степень угрозы. Таково состояние нашего государства которому угрожают многочисленны враги как из-за наших пределов, так и внутри, и единственная доступная нам защита – беречь наше нежное брюхо от их острых клинков.

Впрочем, россказни о курганах и их нравах уже давно живут собственной, далекой от истинного положения вещей жизнью. Если верить всем слухам и пересудам испуганных кумушек, то вот каковы враги, которым нам предстоит противостоять (да простит мне читатель многочисленные противоречия – таковы разные версии которые я смог отыскать). Росту кургане могут быть самого различного, от семи до полных двенадцати футов, питаются человечиной, у них нет носов (видать, чтобы не чувствовать собственного запаха, хех... [в оригинале здесь была игра слов “how do they smell? Awful” – прим. перев.]), у них ядовитая кровь, они питаются углем, на самом деле это замаскированные тилейцы, на теле у них не растут волосы, они до пят покрыты длинными черными волосами, они пьют кровь, не умеют говорить, только лают как собаки, они умеют пускать огонь из заднего прохода, а на самом деле они порождение от связи демонов с людьми. Прошу учесть, что это – наименее возмутительные домыслы из тех, что мне довелось услышать!

Задавшись целью дать достоверный ответ на вопрос о характере курганов, я предпринял некоторые научные изыскания и теперь представляю на ваш суд мои первые находки. Перед вами всего лишь краткое изложение того множества фактов, которые мне удалось отыскать. Мое описание включает введение по курганам в целом и сжатый обзор нескольких племен (похоже, существуют буквально тысячи отдельных племен которые могут с некоторой долей уверенности быть охарактеризованы как курганские).

Кургане – один из сильнейших народов севера. Они известны как грозные воины даже среди прочих воинственных народов этих земель. Говорят, даже их женщины опытны в обращении с мечом и топором и охотно ищут возможность вступить в битву. Похоже, что тяготы тысяч и тысяч их поколений сделали их физически крепче обитателей Старого Света. Еще больше такому положению вещей способствовала традиция избавляться от имеющих изъяны и отстающих в развитии детей, предоставляя их воле стихий, и тем уничтожая слабейшие родовые линии. Сколь тяжкие потери понесла бы Империя, если бы этот бесчеловечный обычай действовал у нас! Некоторые из наиболее уважаемых наших учёных и боевых магов были бы безжалостно убиты, если бы им не повезло родится в курганском племени.

Кожа курган темнее чем у населения нашей Империи, а волосы в подавляющем большинстве цвета воронова крыла. Чувствуя себя в седле столь же уверенно, как мы на твердой почве, они – народ кочевников и не строят долговременных сооружений. Любопытным исключением из этого правила являются огромные обелиски, которые некоторые племена воздвигают в честь своих павших героев. Рассказывают, что из всех воинственных народов дальнего севера (в том числе норсов, хунгов и дорстанов) кургане наиболее многочисленны и заявляют права на земли большие по размеру, чем весь Старый Свет. И хотя эти земли не столь плотно заселены, ибо, повторяюсь, кургане в первую очередь кочевники, их число не может не вызывать изумление. Я боюсь даже представить что будет если каждый курганский воин пойдет войной на нашу Империю (к счастью, на практике это почти неосуществимо).

Кургане поклоняются чудовищным богам Хаоса, чьи имена я здесь не стану упоминать даже мельком (недавно Охотники на Ведьм скрутили Альберика, вечно пьяного бывшего дорожного смотрителя, неизменного завсегдатая «Пятнистого Ваббервейта», ибо якобы имелись свидетели того, что он упомянул одно из этих проклятых имён – на самом деле он просто не смог внятно произнести совсем другое слово). Нельзя сказать, что кургане поклоняются какому-либо определенному богу, ибо объект поклонения меняется от племени к племени. И даже внутри отдельного племени каждый оказывает почести тому божеству кому он считает нужным. Иные племена даже отдают свою верность иноземным богам, почитаемым в самых дальних землях. И для меня странно видеть, как в некоторых частях Империи, человека могут преследовать за его верования в то время как этого нет даже среди примитивных дикарей севера... Но хватит об этом, пока мои слова не стали еретическими!

После серьезных исследований для меня стало ясно, что попытки описать сразу все племена, что мы зовем курганами, способны привести лишь к еще большей путанице. Не следует мерить их, так скажем одним аршином. Множество известных нам по именам племен поражает воображение, особенно если помнить то, что на каждое известное приходится еще десяток тех, с которыми нам пока не привелось иметь дело, так нам известны долгане, тахмаки, хастлинги, юсаки, кхазаги, аваги, токмары и многие другие. Потому мне представляется что лучшим ответом на вопрос «кто такие кургане?» будет рассмотреть малое количество племен, выяснив, что их связывает и что отличает и с этой целью я выбрал три отдельных курганских племени.

Кулы
Кулы – жестокое курганское племя что держит дикие земли севернее от гор Края Мира, к востоку от моря Хаоса. Имя этого племени известно даже далеких странах вроде Катая (по крайней мере катайскому торговцу которого я повстречал на Торговой площади это имя точно известно, если судить по потоку слов (я принял их за отборные проклятия) которые он излил из себя при их упоминании). Они не ведающие жалости налетчики и грабители, и в этом превосходят даже прочие курганские племена. Кулы странствуют по всему свету и нападают там, где можно награбить самую богатую добычу и стяжать самую громкую славу. Они известны тем что угоняют людей в неволю и любой кто знает кулов предпочтет погибнуть в первом столкновении чем испытать на себе пытки которыми они истязают своих рабов. Они не колеблясь нападают и на другие курганские племена, ибо курганы – не более чем собирательное имя которым их окрестили чужаки вроде нас. Сами кулы верны только кулам.

Ведет кулов уже упомянутый Кром Завоеватель. Если слухи о нем верны, он молодой и амбициозный военный вождь чье боевое мастерство несравненно. Превыше всего кулы ставят одиночную схватку и они опытны в различных видах боя – они быстро учатся владеть всевозможным оружием, с которым им приходится сталкиваться, а поскольку они кочевники такие столкновения, увы, не редкость. От мечей и топоров до рукопашного боя и причудливых восточных клинков кулы не знают себе равных в смертоносном искусстве. Традиция такова, что кулы не поклоняются какому-либо определенному богу, но почитают целый сонм ужасных божеств. Они верят что таким образом получают свою силу и их простая логика в этом вопросе вызывает невольное восхищение – кулы верят что если они будут молиться сотне богов, шанс что хотя бы один из них прислушается к их просьбам куда выше чем если бы они молились только одному богу!

Драгхары Бейна Кронуса
Драгхары – это кровожадное племя курганских воинов, живое воплощение всего, что заставляет жителей Империи ненавидеть и бояться северных варваров. А они истинные варвары и мысли об их диких и кровавых ритуалах заставляет меня вздрагивать даже сейчас, когда я вывожу эти слова на бумаге. Их земли, судя по всему, лежат севернее территории кулов, но где именно мне, увы, так и не удалось выяснить. Но если исходить из того, что чем дальше к северу, тем страшнее и извращеннее местные воины, следует предположить, что эти кочевники пришли с самого дальнего севера.

У драгхаров обычная для курганов темная кожа и цвета воронова крыла волосы, хотя взглянув на них об этом и не скажешь. Перед битвой они принимают участие в кровавых ритуалах, которыми они рассчитывают привлечь внимание своего бога. Поклоняются они Аркхару, богу, чей промысел – пролитие крови и сбор черепов. Я обнаружил немалое сходство между этим богом и бессчетным множеством иных, чья жажда крови столь же велика, но являются ли они различными аспектами одной и той же Силы, или же божествами в своем праве установить сложно.

Кровь должна пролиться еще до битвы – это может быть кровь самого воина, кровь раба или иного представителя племени, но каждый воин-драгхар должен обагрить свое оружие во славу бога. Драгхары покрывают свои волосы и бороды омерзительной смесью извести, крови и жира и заплетают в косички или оставляют свисать клочьями. Когда смесь подсохнет и затвердеет, она придает им воистину ужасный вид. Дабы усилить производимый эффект некоторые воины прокалывают кожу разного рода лезвиями и шпильками, часто оставляя режущий инструмент прямо в теле (в крайнем случае их всегда можно вытащить и использовать по назначению если им не повезет оказать обезоруженными). Хотя я знаком со многими культурами имеющими сходные традиции (скажем прокалывание ушей явление в Старом Свете довольно распространенное) драгхары единственные делают это чтобы выглядеть еще отвратительнее чем они родились на свет. Хотя все тамошние воины носят подобные украшения нечто иное по правде говоря вызывает у меня приступ тошноты.

Во время своих запутанных ритуалов перед битвой, драгхары принимают некую разновидность вызывающего видения корня (вероятно известного нам под именем корня кровосердника) и жуют эту отраву, пока их зубы не приобретут красный цвет. Их захватывают видения и многие уверяют, что видели наблюдающего за ними бога. Дикие жрецы этого племени обступают едва живых воинов и наносят на их тела грубые татуировки. Для воинов большой удачей оказывается то, что они лежат без сознания, ибо принятые среди них примитивные методы нанесения татуировок весьма и весьма болезненны.

На тело нанесен новый узор, волосы окрашены и уложены, и ритуальный корень кровосердника между зубами должны привлечь внимание бога. Чем больше татуировок, чем ярче окрашены волосы, тем легче будет богу отыскать своего избранника на поле боя. А чем больше корня кровосердника, тем вернее воин увидит своего бога.

Железные Волки Аэльфрика Циенфульфа
Железные Волки Аэльфрика Циенфульфа – особенно опасный противник, о котором, как я опасаюсь, мы в Империи узнаем куда больше в самые ближайшие месяцы. Железные Волки известны тем, что ведут происхождение от народа норсов, но они живут среди других курганских племен уже столько поколений, что в них больше курганской крови чем норскской. В любом случае, норсы относятся к ним как к чистокровным курганам, а сами кургане воспринимают не иначе как норсов. Кем они считают сами себя неизвестно, хотя рискну предположить, что совершенно отдельным народом. Их норскская кровь проявляет себя в голубых глазах некоторых из них, светлых волосах и не такой темной коже, как у большинства курган. Кроме того, они несколько выше и имеют облик несколько более благородный, чем другие кочевники.

Полагают, что голубоглазые Железные Волки отмечены свыше, ибо они видят в этом знак особого расположения почитаемого ими бога, во власти которого все перемены. Они верят, что лишь благодаря его воле изо дня в день совершается обычный круговорот жизни – от смены времен года до головокружительного взлета нового вождя. Они неизменно восхваляют эти перемены и охотно подчиняются им, даже зная, сколь непостоянен и непредсказуем бывает их бог. Похоже, это племя также почитает и питает особое уважение к волкам (с чем и вязано его имя). Почтение к волкам, впрочем, совершенно не мешает Железным Волкам убивать своих тезок, так что многие воины носят на плечах шкуры собственноручно заколотых хищников. Являются ли волки для них божественными животными сами по себе, в качестве спутников и воплощений их бога или они просто испытывают особое почтение к духу стаи я утверждать не берусь.

Нынешний вождь Железных Волков, Аэльфрик Циенфульф чрезвычайно сильный и безжалостный великий зар, как звучит его титул. Он возглавляет могучее войско, ибо его племя подчинило и вобрало в себя бессчетное множество меньших. Если отчеты из Кислева достоверны (а у меня нет причин не доверять, ибо многие из них принадлежат самому Каспару фон Вальтену, нашему послу в Кислеве) Циенвульф предпочитает вести войну распространяя перед собой ужас, так, чтобы враг бежал в страхе еще до того как они сойдутся лицом к лицу. Он ищет способы всемерно ослабить врага, чтобы подорвать его решимость и разрушить уверенность.

Железные Волки также отличаются особым почтением к оружию. Они полагают, что только воин, проявивший себя перед племенем и богом достоин носить тяжелое и смертоносное оружие. И чем больше оружие которое носит член племени, тем больше его слава и выше положение которого он добился. Кто-то может сказать, что размер значения не имеет, но Железные Волки определенно так не считают. Сам Циенвульф как самый сильный в своем племени, носит клинок воистину гигантского размера. Ходят слухи, что некоторые из наиболее фанатичных воинов (как говорят избранные их бога) вводят себя перед битвой в состояние боевой ярости ой и бросаются вперед даже не облекшись в доспехи.

Железные Волки рождаются и растут воинами, как и другие курганы, а верования их таковы, что только героически погибнув в битве, могут быть они благословлены жизнью в ином мире. Эта вера делает Железных Волков опасной и сплоченной силой. В то время как мы в Империи рассчитываем прожить нашу жизнь тихо и мирно, Железные Волки будут искать битвы до самого конца своих дней – это и делает их столь опасными противниками. Для Железных Волков, да и для остальных курган, сражение есть форма религиозного служения. И нет такой вещи, которая могла бы отвлечь их от этого служения пока они или их противник не погибнут. Однако, поскольку ни та, ни другая перспектива не грозит осуществиться в обозримом будущем, едва ли мы получим передышку от курганских набегов.

Я боюсь за нашу Империю. Против нас собираются несчетные орды кровожадных убийц. Похоже, в этом мире нет места государству, чьи обитатели уступали бы им в свирепости. Если бы у нас была столь же кровавая, жестокая и нетерпимая культура, у нас был бы шанс победить в этой войне. Но для достижения окончательной победы нам придется самим обрушиться на врага и стереть его с лица земли. И если мы и вправду хотим обезопасить себя от грядущих нападений, мы должны вторгнуться глубоко в их земли, сжечь его дома и вырезать его детей. Но совершив подобное, не обратимся ли мы сами в кровожадных убийц? С тяжелым сердцем заканчиваю я мои записи. Я лишь коснулся вскользь нескольких курганских племен, но, надеюсь, пролил немного света на обитателей севера. А меня ждет «Висельный Ворон». Разумеется, фрау Вейрде не упустит случая попилить меня, если только учует запах эля... Но разве может человек отказать себе в маленьких земных радостях?

И да прибудут Зигмар и Шаллия к нам милостивы.

На немногих существующих изображениях Кхорна, он показан чрезмерно мускулистым созданием с озлобленной головой зверя, сидящим на огромном медном троне, который стоит на вершине, окружённой морем раздробленных костей и крови, горы из черепов тех, кого по преданию убили его чемпионы и тех его последователей, кто пал в бою. Он облачен в искусно выполненный полный доспех, изукрашенный орнаментами с мотивами смерти. На цепях у его трона сидят гончие плоти, и в тёмных записях говорится, что последователь может воззвать к Кхорну, и тот напустит этих безжалостных охотников на врага, особенно на труса, который отказывается сражаться в открытом бою.

Топор – любимое оружие Кхорна, а другой частый знак, который носят его последователи – Ошейник Кхорна: тяжелое шипованое кольцо, затянутое на шее в подражание ошейникам, которые носят гончие плоти. Символом Кхорна служит череп, но более популярна x-образная руна с полосой понизу. В одежде и доспехах его последователи отдают предпочтение красному и черному цветам, а также меди, которые ассоциируются с кровью, смертью и доспехом самого Кхорна. Священное число Кхорна – восемь и его произведения, что находит отражения на собраниях верных и в размере отрядов на поле боя.

Кхорну не строят храмов, и в его имя почти не проводят церемоний, поскольку он – Бог Войны, и ему поклоняются проливая кровь на поле боя. Единственная известная молитва ему – это кровожадный боевой клич, который орут его последователи: «Кровь – Богу Крови!». Значительная часть зверолюдей и воинов Хаоса поклоняется Кровавому Богу, но это пожалуй единственные кхорниты которых можно отыскать в Старом Свете, ибо этот бог не покровительствует интригам и не интересуется политическими играми.

Будучи богом Хаоса Кхорн тем не менее презирает любые заклятья и магию, хотя магическое оружие и доспехи, помогающие устраивать резню во имя его – другое дело. Не существует колдунов, поклоняющихся Кхорну, поскольку Чемпион Кхорна – воплощение воина, сражающегося с врагом лицом к лицу, а не поджаривающего врагов издалека магическими шарами. Он бог разрушения, сила, которая воплощает действие, а не мышление. Путь Кхорна – это убийство во всем его многообразии. Сотворение заклятий – результат деятельности разума, а не лезвия меча. Пролитие крови во имя Кровавого Бога есть дело первостепенной важности и можно ли найти нечто кощунственнее, нежели ритуалы и заклятия, имеющие целью придать форму и обуздать силы Хаоса? Кхорн – деятельный бог сражений а не бесплодных мыслительных усилий. Такова и присущая этому богу «магия», если ее можно считать таковой. Последователи Кхорна вооружены колдовскими мечами и демоническим оружием, чтобы нести смерть именем Кхорна. Несравненные клинки Кхорна служат даром его последователям и знаком величайшего благоволения. Колдуны, которых удается отыскать в большинстве случаев убиваются на месте, но некоторые попадают в кузни Кхорна, где становятся рабами на весь оставшийся срок их жизни, и зачаровывают оружие и доспехи. Но и их скоропостижная смерть служит делу, ибо в их крови клинки закаляют, а их тела питают пламя в горниле.

Чемпионы этого бога – несравненные бойцы, поскольку они считают, что день прошёл зря, если не было смертей во имя Кхорна. Поэтому они склонны нападать на союзников, как и на врагов, особенно когда до настоящих врагов не добраться. Они бьются в одиночку, презирая узы союза и взаимные клятвы, исключая, разумеется, те случаи, когда им выгодно обратное. Чемпионы Кхорна всегда соперничают, и если они не верят, что их бог свел их вместе для грядущей великой битвы, то встреча двух чемпионов почти всегда заканчивается кровопролитием и смертью одного из них или обоих. Это наиболее фанатичные из его последователей, поскольку и собственная смерть для них – лишь подношение Кхорну.

Но есть и другая сторона Кхорна – воплощение чувства чести и воинской доблести. Кхорнитский чемпион совсем не обязательно будет полоумным берсерком, но равно может быть гордым воином, жаждущий проявить себя перед своим богом. Со временем, впрочем, собратья по оружию неизбежно станут для него лишь пешками, служащие удовлетворению собственных прихотей, станут, как только он отряхнет с себя последние остатки человечности.

В известном мире за Пустошами Хаоса некоторые поклоняются Каину, Богу Убийства. Мудрецы, ведущие подобные еретические и опасные беседы, так и не сошлись во мнении – является ли этот эльфийский бог аспектом Кхорна или же это меньшая независимая сила.

Выдержки из Либер Хаотика
...И было так, что слова эти, сказанные в гневе, разошлись во все концы земель, возглашая свой зов и выжигая разум всех, кто внимал им. И поднялся сосед на соседа, и отцы в исступлении ярости тащили сыновей на улицы и убивали их там. Кроткие звери полевые травили друг друга и пастухи резали свои стада, чтобы искупаться в их крови. И овладели царями и князьями тех земель безумные замыслы и облачились они в доспехи и взяли в руки оружие, возжаждав престолов из костей своих родичей. Узники и рабы были преданы мечу, а их головы украсили пьедестал трона. И послали цари ратников в города и селения, чтобы собрать больше трофеев для престолов черепов. Каждый, кто влачил там свое существование, был убит ими, и все что дышало, было изведено с лица земли, и земля была выжжена и стены повалены, и никто не смог бы поселиться там вновь.

И стала земля подобна грязи от крови невинных, и дикие звери бродили по опустошенным землям и питались тем, что высасывали мозг из костей мертвецов. И повели цари и князья свои воинства из запустения своих царств, чтобы вести войну друг с другом. И собрались рати из всех земель в долину и преграждали в нее путь четыре горы с севера и четыре горы с юга. И стали они нападать один на другого со всяким оружием и зверями и хитроумными машинами, что были у них. И долго бушевала битва, и удача уходила и возвращалась от одной рати к другой. Восемь дней и семь ночей воины сходились и напирали и кололи и рубили. И спустили цари своих охотничьих псов и те мчались и рвали клыками и пировали свежей плотью. И чудовищные всадники на скакунах покрытых сталью сшибались снова и снова. И собрала смерть столь обильную жатву, что долина до краев наполнилась кровью и с головой покрыла тех, кто бился внизу. И терзал ратников голод, и пожирали они павших и пили их кровь, чтобы утолить свою жажду. А цари ели только плоть с голов, которые им доставляли. И когда солнце погрузилось в озеро смерти в восьмой раз, битва прервалась и остановилась, и жажда крови что толкала каждую смертную душу вперед утолилась и пресытилась. И рати не могли более сражаться, и огласил долину великий вопль, и каждый ратник возвысил свой голос, ища избавления или победы или сил продолжать биться. Сонм голосов долетел до тысячи пустых божеств. Ни один не отозвался. Но истинный бог слышал зов служивших ему. И в ответе его была жажда крови и мощь и ошеломляющая жестокость, равных которым не было.

И восстали из кипящего моря крови восемь могучих сущностей и были у них головы псов и тела львов и каждая опоясана тяжкими цепями из меди. И поднялись они на вершины тех гор. И позади них поднялась со дна моря новая гора, гора костей и черепов и была в ней высота тех восьми вершин полных десять раз. И увидев ее, ратники обретали новые силы и поднимались с орошенной кровью земли, чтобы воздать хвалу своему истинному повелителю. И пали цари и князья в великом страхе, ибо узрели они истинный Трон Черепов, рядом с которым их собственные престолы были лишь неверными подобиями. И на вершине вершин новорожденный бог возглашал в первом крике свое имя. И имя это повторялось и громыхало меж вершинами и повергало в бездну безумия малодушных и укрепляло достойных превыше всякого разумения смертных. И имя было Кхарнет - наш кровавый бог Кхорн.

«Слушай же мою мелодию: ах, как звучит моя флейта! Внимайте моему зову, смертные, и не думайте, что ожидает вас в тенях, куда завлекает вас моя соблазнительная песнь. Придите, люди, придите, крысы, придите, порождения тьмы. Не слушайте криков тех, кто прошёл здесь до вас, не замечайте обрыва в бездну, куда несёт вас ваша танцующая походка».

Есть имя, которое даже самые злые, самые испорченные и начисто лишённые всякого здравого смысла последователи Хаоса произносят едва слышным шепотом и со страхом. Это имя Малал, имя мятежного бога Хаоса. Каждый смертный, которому достанет смелости открыть нечестивые чёрные страницы Великой Книги Отчаяния, проклятого фолианта, почитаемого священным среди культистов Хаоса, отыщет там такие слова:

«...и явился он быстрее, чем мгновение стало прошлым, и был он белым и черным, и все направления смешались пред ним. Исполнившись великого гнева от слов богов, Малал обратил против них свое сердце и скрылся в бесконечности пространства. Тогда, никто не осмелился поднять взгляд на Малала, кроме человека, что служил тем, кого ненавидел, что улыбался своим неудачам и не питал любви к другим проклятым. И когда воин почтил Малала, сердца богов Хаоса преисполнились страха, и смех бога-изгнанника наполнил склеп вселенной...»

Был ли Малал в необозримом прошлом исторгнут из лона Хаоса другими богами или он покинул их по своей воле, теперь уже не скажет никто. В любом случае, отношения Малала с другими богами Хаоса достойны удивления. Каждый из богов Хаоса преследует цели, соответствующие своим собственным интересам, и один лишь Малал, исходя из своих непостижимых убеждений, занимает столь непреклонно паразитическую позицию. Быть последователем Малала означает быть воином Хаоса, целиком отдавшимся пролитию крови других хаотических созданий. Потому Малала равно опасаются и ненавидят остальные боги. Точно также гонимы другими хаоситами последователи Малала. Они изгнанники, к которым не испытывают особенной любви ни сторонники, ни противники Хаоса, отверженные, зависящие от малейшего каприза покровительствующего им божества. Очень немногие поклоняются такому богу. Еще меньше тех, кому удается прожить сколь-нибудь долго на его службе. Связывающие господина и слугу путы неизбежно опустошают душу каждого воина, и редко кому удается ослабить однажды выкованные оковы.

Описание
Малал – это бог-отступник, обратившийся против остальных богов Хаоса и посвятивший себя их уничтожению. Его последователи, порой именуемые Обреченными, выискивают и убивают последователей прочих богов, где только могут.

Малал – падший бог, сила, воплощающая стремление Хаоса к уничтожению всего и вся без разбора, в том числе и самого себя. Его темный храм мрачен и недвижим, подобно святилищам других божеств Хаоса. Колдовские огоньки в беспорядке разбросаны повсюду в его обители, а вокруг них роятся мимолетные образы возможных вариантов будущего. В одном огромном зале собраны охотничьи трофеи. Ярится распятый на стене Кровожад, извиваясь на забитых в его конечности костылях. Освежеванный Повелитель Перемен свернулся клубком в чересчур тесной клетке. Его лишенная кожи плоть покрыта свежими рубцами. Мучается ослеплённый, оглушённый, лишённый каких бы то ни было органов чувств, Хранитель Секретов. И десятки чемпионов, выставленных на обозрение, лишённых связи со своими богами. Счетоводы снуют взад и вперед по омраченному залу, наблюдая за участью попавших сюда раньше и распределяя вновь прибывших.

Малал охотно пускается на хитрость, чтобы подвигнуть остальных богов Хаоса схватиться друг с другом. В дело идут чары и разбитая колба, полоска ткани и восстание, и единое слово. Таковы инструменты, используемые Малалом для воплощении его планов подорвать могущество и уничтожить богов Хаоса. Сила Малала проистекает из борьбы уязвимого одиночки (условно), пытающегося противостоять сильнейшему угнетателю. Каждый раб, злоумышляющий против своего господина, каждый работник, ненавидящий хозяина, каждый крестьянин, что со злобой поглядывает на богатые поместья, каждый человек, который сетует на несправедливость богов, питает Малала свежей энергией.

Малала обычно представляют в виде возвышающегося подобно башне гуманоида с волчьими и крокодильими чертами. На его руках по шесть пальцев. Три его глаза настороженно оглядывают все вокруг. Множество зубов, львиных, акульих, коровьих и крысиных торчат из его челюстей.

Символ
Символом Малала является череп, поделенный по вертикали на две равные части, одна половина – белая, другая – черная. Вид его может варьироваться от сильно стилизованного до весьма натуралистичного и даже демонического. В одежде его последователи предпочитают черный и белый, особенно в сочетании с дольным делением. С Малалом связано число одиннадцать.

Поклонение
Малал не покровительствует ни воинам, ни волшебникам, ни унылым, ни отчаянным. Он бог, которого представители низов молят отомстить за себя знати, которая душит низшие сословия, не давая им занять заслуженное почетное положение. Также, он бог тех, кто ошибается, но кому недостает сил эти ошибки исправить. Его последователи – люди, чья ненависть к Хаосу становится столь сильна, что они готовы добровольно вступить в связь с Хаосом, чтобы биться с ним на равных. Множество не в меру рьяных чиновников и священников погубили свои души, согласившись, ослепленные своей ненавистью, заплатить цену, которую потребовал с них Хаос за эту сделку.

Друзья и враги
Последователи Малала в большинстве своем одиночки. Горячо пламенеющая враждебность по отношению к Хаосу, которую несут в себе все последователи Малала, заставляет их ненавидеть любых идолопоклонников Хаоса, даже других последователей Малала. Изредка появляется вождь, способный объединить группу малалитов для достижения определенной практической цели. В этих случаях смертные последователи остальных богов Хаоса испытывают страх, ибо если даже один-единственный чемпион Малала опасен, то их сплоченная группа воистину внушает ужас.

По отношениям к другим организациям смертных последователи Малала скорее нейтральны, но не более того. В конце концов, Малал – бог Хаоса. Совершенно необязательно, впрочем, что подобное равнодушие является взаимным. Поэтому последователи Малала действуют поодиночке и тайно. Вместе с тем, они не колеблются, решая, сообщать ли властям точные сведения о присутствии и местонахождении враждебных групп хаоситов. Многие советы арбитрам, инквизиторам охотникам за ведьмами и посланникам правящего дома пришли в виде шепота во тьме, таинственных надписей или счастливых совпадений. Кроме того, последователи Малала стараются не вступать в конфликт с этими организациями. «Враг моего врага...», как гласит старинное выражение. Многие представители такого рода организаций поддерживают отношения с Малалом в той или иной форме. Вместе с тем, они не доверяют последователям Малала, хотя и склонны предоставлять чудовищам возможность пожирать друг друга, благополучно избавляя мир от их присутствия.

Требования и догмы культа
Малал требует от своих последователей одной единственной вещи: совершенной, стоящей превыше всего остального, преданности делу уничтожения сил Хаоса. Нередко, после того как на некую землю обрушится ярость орд Хаоса, выжившие, ослепленные ненавистью и скорбью посвящают себя Малалу. Малал значительно более активен среди своих (относительно) немногочисленных последователей, нежели другие боги Хаоса. Поэтому, многие из его чемпионов удостаивались встречи непосредственно со своим божеством. Известно, что он даже открыто являлся и вмешивался в исключительно важных ситуациях и ради особенно верных слуг.

Племена мародёров расселились по всему северу, некоторые из них, особенно в заснеженной Норске, живут в поселениях, грубо построенных из бревен и камней. Когда Тень Хаоса наступает, норсы оставляют свои дома, ведомые богами, и присоединяются к воинам и рыцарям Хаоса, рвущимся на юг. Другие племена, такие как кургане и хунги, живут кочевой жизнью в степях севера Тёмных Земель, всю жизнь проводя в седле и разбивая лагерь там, куда поведет их воля богов.

Одни племена мародёров относятся к лошадям с высшим почтением, а другие – со страхом и подозрением. Для многих мародёров лошадь – это символ положения, лишь лучшие воины могут ездить на них. Эти всадники представляют постоянную угрозу на границах цивилизованных земель, а когда мародёры собираются войском, разведывательные отряды этих всадников ведут их к самым богатым поселениям.

Выдержки из Либер Хаотика
...Они приходят с суровых заснеженных равнин – светлые волосы, голубые глаза и татуировки на руках, лицах и телах. Иные с волосами цвета воронова крыла, с застывшей жестокой усмешкой наслаждаются страданиями и болью, которые несут. Они приходят с севера и с востока – дикие хищники со сворами исходящих слюной псов. В их глазах – безумная жажда крови, жажда, что гонит их исполнять прихоти их богов. Едва прикрывая свою наготу, сжимая в руках грубые, но смертоносные топоры и палицы они неистовствуют в цивилизованных землях юга. Они жгут грабят и разоряют везде, где бы ни проходил их путь, принося жертвы своим равнодушным повелителям за адскими вратами далеко в северных пустошах.

Во тьме прошедших веков наши предки доблестно бились против злобных созданий и извращенных чудовищ. И мы побеждали, и следовали за ними по пятам до мест их рождения, и там истребляли их навсегда, избавляя от этой угрозы последующие поколения. Но были среди нас те, что пошли дальше, что не удовольствовались наследием, которые наши боги даровали нам, те, кто желал большего.

Дальше и дальше уходили они, пока не оказались в землях, что были покрыты Тенью. Там за ними не могло присматривать око наших богов, но столь велика была их жадность, что они не убоялись даже этого.

В этой Тени они встретили непостижимые сущности, древних демонов. Те легко различили в пришедших алчность и ненависть, что завели их столь далеко. И демоны восхваляли их, и льстили им, и сулили несравненно большие богатства, если только они отвергнут все, что было в них святого, и чистого, и смертного. Без наших богов, некому было наставить этих людей и они впали в ложное суеверие, и были порабощены теми демонами, что хорошо ведали все слабости человеческие.

Оставшись в Тени, эти люди пали в нечестие и кровожадность мерзкого поклонения Хаосу. Все больше росла в них извращенность и жестокость, и все хуже они упорствовали в своем пустом идолопоклонничестве, променяв его на спасительную веру в наших богов. Ныне, с телами искаженными столь же сильно сколь искажена их сущность, они вернулись, чтобы покарать нас за собственные грехи и спалить этот мир. И охотнее они разрушат все вокруг, чем дадут сохраниться хотя бы тени добра и порядка, которые напоминали бы им о том, что они потеряли.

Но не свирепствующих племен мы должны страшиться более всего, ибо все их деяния меркнут перед самим существованием предателей нашего естества. Они ратники в тех адских ордах, что угрожают самому существованию наших народов, когда эти земли накрывает Тень. На своем демоническом пути, как и прежде, они оставляют после себя лишь пожарища, разорение и бойню. Их всадники и разведчики снуют повсюду, заботясь, чтобы ни одна жертва не ускользнула из их рук, вне зависимости от того сколь далеко жертва находится и в какой безопасности она себя полагает.

Будто бы не довольно нам этих ужасов, но из их рядов, из их породы выходят самые отвратительные из наших врагов – рыцари и поборники Хаоса. И вместо того чтобы ужасаться тому, что эти чудовища в человеческом обличии были некогда одними из них, они приветствуют их и ободрены присутствием этого осквернения бытия ибо, быть может, стяжав вожделенную награду, те обратят свой милостивый взор помогавших им. И каждый воин любого племени мечтает пройти дорогу к могуществу и неизбежному проклятию.

В своих заблуждениях иные из этих хищников выбирают единственную Силу у которой и ищут помощи часто через тотем или иной предмет который, по их убеждению представляет ценность для избранного бога. Большинство, однако, не столь разборчивы в выборе веры, отдавая свою преданность тому богу, который принесет им больше пользы в настоящее время. Почитая своих богов, они создают их изображения и святилища – более впечатляющие, если они ведут оседлую жизнь и могут сторожить их, нежели если они скитаются подобно кочевникам Степи. То, что они пытаются договориться с каждым богом, который им известен, свидетельствует об их крайних заблуждениях, выделяя их даже среди тамошней ереси.

В сущности, никто из нашего рода не запятнан проклятием столь сильно, сколь люди Тенеземелья.

Ниже приведены выдержки из завещания барона Фаллона фон Кельспара, написанного незадолго до того как в 2325 он отверг звание и привилегии своего имени. Вслед за этим он был подвергнут отлучению церковью Зигмара в 2327, объявлен еретиком и угрозой человечеству Орденом Золкана в 2328, осужден как предатель Империи в 2330, поставлен вне закона судом Владычицы в 2335, провозглашен клятвопреступником верховным королем в 2340.

«Ни одна другая порода не сравнится с человеческой. Пусть дряхлые расы именуют нас юнцами – их века остались в далеком прошлом. Мы распространяемся по свету также легко, как блохи на собаке. Никто не в силах остановить нас – ни праздный эльф, ни упрямый гном, ни дикий орк. Мы приходим, мы бьемся, мы умираем, но еще больше нас приходят вослед, не наученные судьбой наших предшественников, пока мы не закрепимся на новом месте, пока мы не устоим. И что бы мы не возжелали, однажды станет нашим».

«Наши предки славно жили под рукой своих достойных правителей, скитаясь отдельными племенами, свободные от всякого принуждения. Мы были могущественным, энергичным народом, достаточно закаленным и стойким, чтобы покорить все на нашем пути. Ныне иные из этих племен – бретонны, унберогены, господари, да и мы сами, полагаем себя выше остальных. Мы видим в простой смене столетий печать «цивилизации». Мы полагаем за собой моральное превосходство и «открываем» земли и народы, чья история исчисляется веками. Мы выставляем себя на показ во всей нашей нелепости, которая только усугубляется отталкивающими и извращенными одеждами которые мы носим».

«В ослеплении мы не замечаем, какими глупцами стали. Но еще остались люди, что не пали до снисходительности к себе, сильные люди которые живут так, как жил человек в золотом веке. Они не дрожат перед своими богами, но торгуются с ними. Они не прячутся от неведомого, но лицом встречают его, знают себя и свою жизнь и ни от чего не отрекаются, проживая жизнь достойную лучших из нас.

Моя семья, друзья и любой другой, кто быть может, прочтет эти записи, без сомнения спросили бы меня, будь у него такая возможность, зачем я ушел на север? И если бы у меня было желание отвечать, я бы ответил, что на севере прошло наше прошлое. На севере лежит и наше будущее».

К северу от Старого Света живут племена норсов – жестоких воинственных варваров, одевающихся в меха. Их омываемая морями горная страна Норска населена множеством различных искажённых ужасных созданий, заметно мутировавшими троллями и великанами, и безымянными тварями, живущими глубоко в недрах гор. Они воюют не только на земле, но и на воде: они строят корабли, на которых совершают набеги на южные земли и путешествуют далеко на запад. У норсов бледная кожа, как у людей Империи. Они обычно бывают очень высокими и сильными, у большинства из них волосы рыжие или русые. Тех, кто живет дальше от Владений Хаоса, боги одаряют меньше, поэтому их гораздо легче встретить в цивилизованных землях.

Выдержки из Либер Хаотика
Норсами называют племена, обосновавшиеся там, где Умбра ближе всего подходит к границам нашего славного государства. Они пребывают в непрерывной кровавой борьбе и воюют между собой, прерываясь лишь для того, чтобы предпринять очередной набег на наши земли. Приходят ли они сушей или морем, норсы режут беззащитных, оскверняют наши святыни и угоняют в рабство наших детей.

Народ Норски расселился по полуострову, начинающемуся от самых северных окраин Кислева и омываемому Морем Когтей. На западе о его скалы разбиваются волны Моря Хаоса, а на севере простираются скованные вечным льдом отмели, которые отделяют обжитые территории от собственно Пустошей. Граница с кислевитами длинна и четких очертаний не имеет. С кислевитской стороны, впрочем, границу стерегут Эренград и Праага, два города-крепости на реке Линск, создающую единственную естественную преграду на пути северян. Земли за Линском носят название Страна Троллей. Там обитают мерзкие порождения Хаоса, можно встретить рати Разрушительных Сил и поселились некоторые из сильнейших норскских семей, в числе которых Сарисы, Берсонлинги и Бренноны.

Норска – суровая и холодная земля, самое, пожалуй, подходящее место для людей, чудовищ и всех прочих, кто решил там обосноваться. Хребты обрываются прямо в море, а снег всегда покрывает вершины, служащие пристанищем людоедам, троллям и куда худшим созданиям, что обычно спят глубоко под землей. Норсманн значит буквально «человек с севера», но сами себя они так никогда не называют, так что вернее будет считать это не их подлинным именем, а прозвищем, которым их наградили их жертвы. У этих варваров нет имени, которое бы определяло их как представителей единой нации, ибо их народ делится на множество семей и племён, объединенных только общностью языка и образа жизни. Поэтому воин никогда не назовет себя «норсманном», но Бьорнлингом или Варгом, ибо единственные узы которые им известны – верность своей семье и родичам.

С их проникновением в наше общество, произошедшим с благоволения иных предателей нашего народа, они узнали и имя, которым мы их называем. Некоторые из них начали употреблять его по отношению к самим себе. Похоже, это имя их изрядно забавляет.

Род, чьё имя носит норсманн, жизненно важен для него, ибо, если он настроит против себя сородичей по племени или вызовет такое неудовольствие богов, что те обратят на него свой гнев, он будет изгнан из своего поселения и окажется один на один с суровой природой тех мест. Редкие из этих отверженных остаются в живых сколь-нибудь долго. Их никогда не примет другое племя, а скитаясь, они становятся жертвами чудовищ или воинов Хаоса, заполонивших эту землю. Сильные и удачливые могут удостоить чести занять месте в свите одного из чемпионов. Это продлит их жизнь на какой-то, малый срок – пока они не падут в очередной битве или не наскучат своему новому господину. Единицы переживут полное опасностей путешествие и достигнут наших равнин. Здесь их ожидает жизнь последнего бродяги, одного из тех отбросов общества, что побираются в надежде на кусок хлеба или мелкую монету. Другие скатятся до грабежа, разбоя и убийства.

Кровная месть среди норсов дело обычное и подобная вражда между племенами или поселениями может длиться десятилетиями. Принимая во внимание их варварские, безжалостные обычаи, стоит ли удивляться, что кровная месть случается и внутри самих городов и селений. Подобные споры всегда разрешаются быстро и кроваво, без лишних ссылок на законы. Побежденный изгоняется с молчаливого одобрения большинства. Племя знает, что не сможет выжить, раздираемое распрей в своих рядах. Это еще один путь, которым норсманн может оказаться в числе отверженных.

Но и верность роду отступает, когда речь идет клятвах принесенных норсами своим нечестивым богам. Этот подлый народ равнодушен к истинной вере, равно как и к собственному доброму имени, заботясь только о мимолетных преимуществах, которые даруют им их Тёмные боги.

Отправление культа у норсов мало чем отличается от общепринятого у таких народов. Одни посвящают себя богохульному служению одному конкретному божеству, другие распространяют свое почитание на них всех. Поскольку норсы живут у самых границ Умбры, их племена нередко почитают Проклятые Силы под видом местных младших богов. Это обстоятельство должно уменьшить страхи некоторых наших сограждан, которые не заметили отличий их верований, от наших собственных. В действительности, подобные суждения ошибочны в высшей степени, ибо идолы которым северяне поклоняются – не более чем личины и отражения четырех Повелителей Разрушения.

Иные из прибрежных налетчиков-скейлингов почитают божество называемое ими Мермедус, чье мерзкое царство раскинулось в глубинах Моря Когтей. На его священных изображениях уродливая фигура упыря, раздувшаяся от трупных газов, с выпученными глазами которые лишают человека, оказавшегося в море мужества и жизни. Верят, что он меряет шагами дно моря, создавая гигантские волны, и топит корабли, а затем ловит утопающих цепями, тащит за собой и жестоко истязает. Потому cкейлинги приносят ему в жертву животных, а равно и людей, и бросают их бездыханные тела в пучину, веря что это удержит их бога от того чтобы уничтожить их всех разом. Некоторые верят что это некое извращение нашего собственного Мананна, но я ясно вижу в этом одну из многочисленных уловок Адских Сил.

Но какому бы идолу норсийцы не поклонялись, те требуют лишь одного – крови их врагов. Многие случаи кровной мести, порождающие вражду между племенами и поселениями берут свое начало в этом служении богам. Норсы, как мне удалось обнаружить, не знают царства Морра как такового, и после смерти их ждут только владения их богов, и либо их ожидают там славословия и хвалы как истинному воину, либо их будут мучить и поносить как отступников и трусов. Потому каждый норсманн бьется с безумной страстью, берущей начало в их странных верованиях.

Их воины вооружены смертоносным оружием и облачены в тяжелые доспехи, и нельзя не признать мастерства норсов в выплавке металлов и работе с железом. Я неоднократно отмечал, что этот народ совершенно обделен талантами и искусствами исключая только ковку оружия и рождения детей, способных его носить. Потому между ними и ратниками севера, а также и племенами лошадников востока идет оживленная торговля, ибо среди тех народов мало подобных мастеров.

Но, какие бы причины не послужили падению воинов севера, у норсов есть по крайней мере одна веская причина оплакивать жизнь в ереси, которую они ведут. С тех пор как Норску покрыла Тень, отравив своим ядом те немногие источники жизни, что еще били в этих краях, здесь воцарились чудовища, демоны и отряды безжалостных воинов, с которыми бесполезно вести разговоры. Те видят в норсах не собратьев по нечестивой вере, но лишь новые жизни, которые следует отнять во славу своего бога. Норсам остаются только смириться и погибнуть, или искать спасения. Потому, когда Умбра наступает на наши государства могучим ордам, предшествуют неисчислимые отряды этих мародёров, бросающих себя на бастионы Кислева, в отчаянной попытке ускользнуть от смерти, что следует за ними по пятам.

К ним кислевиты не проявляют ни малейшей жалости, верша справедливое возмездие за все те злодеяния, что творили эти звери в мирные годы.

Жалобы на творимые бесчинства раздаются не только в землях язычников-кислевитов, но и по всему побережью. Правду говорят, что норсманн как дома чувствует себя среди волн, как будто под ним не пучина, а твердая земля. И когда они бороздят моря, рядом летит их неизменный спутник – ужас. На постройку их кораблей идет темный, напитанный ядом Хаоса лес, что в изобилии произрастает в их землях. Паруса, которые они поднимают, окрашены в цвета и несут символы тех, кому отдана их верность. Носы их кораблей несут резные изображения в виде голов грозных чудовищ глубин и украшены черепами и иными трофеями, взятыми в очередной славной бойне.

Их корабли с первых дней ведают вкус крови, потому что когда их спускают на воду, вместо катков под киль кладут еще живых рабов и пленников, чтобы их кровь и переломанные кости стали подношением морским богам, которые взамен пошлют кораблю попутный ветер и спокойное море.

Многие из нас надеются, что на этот-то раз эти разбойники уйдут, чтобы исчезнуть навсегда, но они возвращаются, снова и снова, тревожа всю береговую линию нашего государства и проникая даже в море Тилеи и Чёрный Залив.

Даже те крестьяне, что ничего не ведают ни о безграничной тьме, ни о глубинах проклятия, в которые может пасть человек, проявляют довольно здравого смысла для того, чтобы держать неусыпную стражу на наблюдательных башнях, зорко следя за водами, и передавая сигнальными огнями весть о приближении кораблей-драконов, что нежданно появляются из туманных далей океана.

И эти немудреные меры предосторожности, предпринимаемые простым людом в несложной своей мудрости, служат лучшей мерой величины той угрозы, с которой они имеют дело.

Но этого не понимаем мы в нашей праздности и расточительности, в которые вылились наше попустительство слабостям и богатство. Порок в основе своей происходит от скуки, и под масками моды, изящества, новизны и никому не нужного балансирования на грани, они пригрели на своей груди змею. Даже сейчас, когда я пишу эти строки, норсманны невозбранно разгуливают по улицам Мариенбурга, походя собирая признание большее, чем величайшие герои нашей Империи. Дородные матроны бранятся, споря за возможность первыми добраться до мехов которые они привезли. Благородные дворяне платят целые состояния за проклятое оружие из их осквернённых земель, труппы ищут у них диковинных зверей на потеху черни... И самое нелепое из всего – суровые полководцы охотно нанимают этих воинов в качестве наёмников, чтобы вести войны, как с иными державами, так и против нашего собственного народа.

Его часто называют Повелителем Всего, ибо все вещи, вне зависимости от того насколько хорошо и прочно они выглядят, в итоге всё равно подвержены разложению. Действительно, сам процесс строительства и творения уже подразумевает разрушение и распад: сегодняшний дворец – это завтрашние руины, дева утром – это старая карга ночью, и мгновенная надежда – это лишь фундамент для вечного сожаления. Живые знают, что они умрут, многие знают, что будут жить с болезнями и муками, однако все они загоняют эти знания в тёмные уголки своих душ и сдерживают их там всеми своими мыслями и действиями. Нургл является воплощением этого знания и неосознанного страха к нему, скрытого опасения болезней и проказ, и той жизни, которая порождает это, он – извращённая надежда, что рождена от неизбежности болезней и распада.

Нургл является извечным врагом Тзинча, Повелителя Перемен. Нургл и Тзинч черпают свою силу из противоположных верований: в то время, как Тзинч питается надеждой и переменчивостью судьбы, то Нургл черпает энергию в сопротивлении, рождённом отчаянием и безнадёжностью. Эти две силы постоянно ведут ожесточённые сражения во Владениях Хаоса, а также ведут более тонкую игру за души смертных, связанную с тонкими методами политики и интриг.

Цветами Нургла являются болезненно зелёный, жёлтый и коричневый цвета, изображаемые в простых геометрических формах. Его последователи часто находят целесообразным не носить его символ (символическое изображение язвы или мухи), взамен этого они предпочитают закрывать свои тела, скрывая свои уродства и болезни, а также вселяя в окружающих страх и отчаяние. Числом Нургла является 7, и его последователи собираются именно в количестве равном или пропорциональным этому числу.

Для своих последователей Нургл предстает как огромное опухшее создание, пропитанное болезнями и инфекциями, с гноящимися фурункулами и язвами, окружённое чёрной тучей мух, на брюшке каждой из которых есть символ бога. Его зеленоватая, мертвецкая и тонкая кожа больна и разорвана, гниющие внутренние органы прорвались через неё и теперь будто рубище свисают с него, изредка лопаясь и порождая маленьких существ, питаемых его внутренними тошнотворными соками, - нургликов, злобных подобий самого Нургла. Считается, что Нургл наслаждается каждой новой язвой, сыпью или волдырем, поэтому из всех богов он больше других интересуется здоровьем своих смертных последователей.

Нургла описывают как щедрого, общительного бога, которого называют Отец или Дедушка Нургл. Пока глупцы неверующие стонут, скрипят зубами и рвут на себе волосы, когда чума охватывает земли, и деревни и горда разрушаются до основания, приверженные Нурглу лишь смеются, наблюдая за великими деяниями их повелителя. Они смирились с тщетностью сопротивления Нурглу и неизбежному упадку, который он несет, и приняли очарование разложения и болезней, наслаждаясь разрушением и беспорядком.

Подобно последователям Кхорна, последователи Нургла чрезвычайно редки в Империи, хотя безусловно некоторое их количество присутствует и практикует свои грязные обряды в глубинах коллекторных систем крупных городов. Такие группы редко насчитывают свыше 50 членов, и они в значительной степени изолированы друг от друга. Время от времени, городские или провинциальные власти организует экспедиции, чтобы истребить этих извращённых поклонников Нургла, однако подобные усилия быстро утихают, так как находится мало желающих выжечь городские трущобы.

Нургл великодушно раздаёт свои дары чумы и распада. Чемпионы Нургла, несущие на себе болезни, сами защищены от них, поскольку они привыкают не замечать боль и неудобства, и хотя их тела могут гнить, дух Нургла поддерживает их, когда простые смертные умирают. Поэтому Чемпионы Нургла способны пережить те раны и болезни, которые искалечат других, и продолжать сражаться во имя его. Они находят болезни очаровательными и при любой возможности стараются принести их и другим, набрасываясь на любую подходящую жертву. Они служат Хаосу с неописуемым энтузиазмом и желанием достичь своих целей. Внешний облик их ужасен, ужаснее, чем у других Чемпионов Хаоса, поскольку отслаивающаяся кожа, животы, раздутые трупными газами животы и отвратительных запах – это напоминание о судьбе, которая ждет всех живых существ

С точки зрения моих собратьев по вере, как впрочем, и подавляющего большинства прочих культов и сект нашей возлюбленной Империи, прямо или косвенно, именно Нургл ответственен за все большие эпидемии и моры, поражавшие нашу страну за долгие столетия. Говорят, что плач прокажённого и страх больного, особенно привлекательны и любимы им. И это неудивительно, ведь для него это всего лишь развлечение – изобретать новые инфекции и поражать ими мир.

Говорят, что, представая перед своими последователями, он является им в виде гниющего тела, поражённого всеми мыслимыми болезнями. Порой кажется, что единственная цель Нургла – это нести бесконечные страдания и горести в царства смертных, однако в противоположность этому, как я слышал, некоторые поговаривают, что Нургл наоборот всегда заботится о своих смертных и демонических последователях, обладая при этом удивительным чувством юмора. Честно говоря, мне не очень верится в подобное, ведь согласитесь странно, что обезображенные культисты дают подобные «мягкие» характеристики этому богу Хаоса, играющему не последнюю роль в распространении разложения и страдания, поэтому я не остановлюсь в своих расследованиях до тех пор, пока точно не узнаю всю истину об этом…

Учёные магистры колледжей магии утверждают, что все магические сущности формируются из чистой материи Хаоса сознательными или бессознательными чувствами, эмоциями и идеями всех разумных существ. Сознаюсь, что подобное объяснение, внесло немало путаницы в мои рассуждения о природе Нургла.

Среди тех из нас, кому разрешается строить теории об обитателях Аэтира, основной концепцией сущности этого мерзкого божества является то, что он персонифицирует собой всякие болезни и распад в мире. Однако если магистры правы в своих предположениях, то ясно, что подобные вещи не могут быть причиной появления Нургла, или же причина не так проста, как нам кажется. В отличие от удовольствия или гнева, формирующих сущность Слаанеша и Кхорна соответственно, распад – это вполне ощущаемый физический процесс, существующий сам по себе, без потребности в восприятии живыми существами. Распад, в конце концов, – это не эмоция или мысль, и поэтому он никак не может влиять на Аэтир.

Если разложение не требует для своего существования того, чтобы смертные воспринимали его, то возникает вопрос: как бог Хаоса может быть персонифицированным проявлением мыслей и эмоций смертных, являясь при этом воплощением физического распада и болезней?

Мой наиболее уважаемый коллега в Светлом Колледже – патриарх Верспасиан Кант утверждает, что я «потерял лес среди деревьев». Магистр Кант настаивает, что распад и болезни являются лишь физическим эффектом, оказываемым Нурглом на мир, но не являющимися его истинной сущностью. Эту теорию он развивает в своём оригинальном труде «Гибель Наций».

«…В некоторые моменты нашей жизни мы приходим к пониманию того, что в мире существуют такие вещи, которыми мы не способны управлять, вещи которым мы бессильны сопротивляться или менять. Это прискорбный парадокс жизни, становящийся горче по мере постижения его, и заключающийся в том, что для понимания того, что мы собой представляем, нужно понять, чем мы не являемся и чем могли бы стать. Так женщина или мужчина может однажды в дождливую погоду поранить больное колено и после безрадостно вспоминать эту неосторожность…».

Если Магистр Кант прав в этом предположении, то становится легче увидеть, как Нургл осуществляет контроль над разложением и болезнями. Неправда ли сколь мал шаг от подобного грустного воспоминания к откровенно циничной оценке будущего? Так разрушительное действие времени, а в следствии и разложение, могут заставить нас чувствовать печаль и горечь, а порой, что наиболее ужасно, это может заставить нас чувствовать себя беспомощными и безнадёжными.

«…Шаг от безнадёжности до мучений крайне мал, и часто это та самая вещь, которая заводит всё дальше и дальше в полное отчаяние, будь оно явным или скрытым. Именно от подобной беспомощности, как я полагаю, и произошёл Повелитель Разложения. В действительности он кормиться от этой беспомощности и страданий так же, как его брат – Кхорн питается яростью и гневом. Действительно, какой способ ввести смертных в пучины отчаяния может быть лучше, чем причинять им страданий неизлечимой болезни или же поставить их перед фактом безнадёжности и тяжести мучений, сопровождающих её?..».

По моему собственному опыту я могу утверждать, что существует немного вещей, которые могут быть хуже, чем наблюдать за тем, как разум и индивидуальность тех, кого мы любим, разрушается под действием болезней и времени. Кто не почувствовал бы мук сожаления, когда его тело бы постепенно разрушалось артритом, а молодые лишь проходили бы мимо него? Какая надежда может посетить нас, когда мор уничтожает наши посевы и голод раздувает наши тела? Кто не отчаялся бы от язв и болезней, разрушающих его плоть? И если действительно Нурглу необходимо отчаяние, которое кормит его и позволяет ему существовать, то что может быть проще для достижения этого, чем внедрение болезней, мора и гниения?

Я полагаю, что точнее всего будет сказать, что из всех богов Хаоса, Нургл является наименее привлекательным для смертных. Я нахожу что он и то, что он собой представляет, является ещё более мерзким и ужасным, чем я мог когда-либо представить. Он воплощает все те вещи, которых мы, смертные, наиболее опасаемся и презираем. Все его слуги, отвратительные, больные и гниющие, в конце концов, дабы полностью принять его веру, вынуждены полностью принять и тот распад, который он им готовит. Чрезвычайно трудно представить что-то более отвратительное для нормального существа, чем поклонение Нурглу, но как ни прискорбно, но это существует и власть Нургла простирается вокруг нашего мира, проникая во все слои всякого общества.

Кто стал бы поклоняться такому отвратительному и ужасающему богу как Нургл, кто стал бы искать его объятий? Ответ должен состоять в том, что Нургл получает своих новообращенных путём разнообразных методов эмоционального побуждения. Я не могу дать никакого иного убедительного объяснения.

Мне представляется, что хоть некоторое отчаяние и страхи смертных достаточны, чтобы поддерживать существование Нургла, но чтобы избежать забвения и поглощения его богами-братьями, Нурглу необходимо активно втягивать людей, втягивать их души в открытое исповедание его веры. И единственным способом, чтобы будущие последователи подчинились столь мерзкому и грязному богу, является лишение их всякого возможного выбора, для чего, как я полагаю, Нургл и поражает земли болезнями и мором. Поэтому естественно, что бог отчаяния может также быть и богом чумы и болезней.

Возможно, именно из-за нашего понимания сущности Повелителя Разложения и существует убеждение, пронизывающее все слои общества, что те, кто поражены чумой или другой серьёзной болезнью, также больны и духовно, будто внешнее уродство их болезни отражает внутреннее уродство их морали и духовности. Это дурное суеверие также проявляется во мнение, что те, кто поражены смертельной и страшной болезнью подвержены божественной каре за некие прошлые прегрешения.

Как часто эти глупые суеверия, смешанные с врождёнными опасениями человечества и отвращением к чуме, заставляют целые общества ненавидеть тех из себя, кто был поражён этими страшными недугами? Люди будут всегда бояться, что чума, а также воображаемая ими внутренняя скверна, будут распространяться дальше, и поэтому тех, кто переносит такие болезни, избегают, изгоняют из их родных городов, а порой даже и убивают.

Далее следуют извлечения из писем сестры Мари Дювальер относительно того, что она думает об отчаянии в служении Нурглу и о том, как жители нашей Империи, желая того или нет, помогают Повелителю Разложения в его замыслах…

Чем больше я изучаю пути и средства мерзкого Повелителя Разложения, тем страшнее мне становится. Человечество часто слишком жестоко и порой самоубийственно и всем ы слишком часто позволяем проживать жизни, которым недостаёт интеллектуальной и эмоциональной глубины, а порой заполненные одним лишь горем. Мы пойманы в ловушку нашей безразличной и порой даже тёмной природой, и я часто задаюсь вопросом как человечество вообще может надеяться когда-либо избежать удушающего смрада внимания Нургла. Каждый миг любой из нас, отчаиваясь в этой жизни, ненавидя своё существование, но всё же больше боясь смерти, становится лёгкой добычей Повелителя Разложения.

Так много тех, введённых в заблуждение и отчаянно пытающихся найти хоть малое утешение от своих несчастий в служении Нурглу, который, в отличие от более «тонких» богов, таких как Зигмар и Шаллайа, кажется, более явно отвечает на просьбе молящий, правда не всегда тем способом, которого они ожидают.

Повелитель Разложения не снимает болезни и не излечивает раны, скорее он даёт молящимся ему возможность не чувствовать боль, а порой и становится сильнее благодаря своим недугам. Не имеет значение, является ли болезнь болезнью тела или же ума, Нургл всегда дарует своим последователям предельный комфорт в их страданий, но при этом не освобождает от них.

Я могу сказать, что тем, кто страдает от физических недугов, Нургл дарует избавление от боли и даже выказывает причудливую признательность, тем же, кто страдает от болезней духа, депрессий или даже отчаяния, даруется возможность найти удовлетворение и цель в подобном состоянии духа, при этом погрузившись в тоску ещё глубже. Я думаю, что именно в этом и заключается объяснение многого: в воображаемой заботе Нургла, бога ненадёжности, отречения и самообольщения, способного убедить отчаявшегося в чём угодно.

Восприятие – странная и изменчивая вещь. Безумие одного человека может быть гением другого. Среди поклонников Нургла это весьма распространённая вещь думать, что их болезни делают их «особенными», что они имеют или знают какие-то ценности, которые непосвящённым недоступны. В некоторой степени они напоминают некоторых душевнобольных, за которыми я ухаживаю в хосписе – теми, кто щеголяет своими проблемами, показывая радость и гордость ими, но в тайне скрывая сомнения и ненависть к самим себе; однако такое подобие ограничивается лишь поведением.

Поскольку поклонники Нургла совершенно не симулируют радость или гордость от их болезней и недугов, они и в действительности гордятся ими, считая их ядром своего существа, насколько я могу судить они нисколько не сомневаются в этом и не испытывают какой-либо ненависти к себе. Они просто искренне наслаждаются своими несчастьями и это, я думаю, является самым жестоким из даров Нургла – искажённая действительность постепенно принимается, становясь истиной, а вскоре всецело принимается адептами.

И таким образом, я считаю, что, управляя самовосприятием смертных, Нургл даёт им тот извращённый комфорт и «заботу», которые столь сильно отличаются от подлинного спасения и любви, даруемым нашей Нежной Матерью, Шаллаей. Повелитель разложения отбирает страх, самоуважение и тщеславие и у своих новых последователей, вселяя в них чудовищное самодовольство и чрезвычайный консерватизм мнений и убеждений. Именно это, как мне кажется, и заставляет их считать свои гниющие, полуразложившиеся больные тела правильными и даже «милыми», а в итоге лучшими и единственно правильными…

В нашем жестоком мире часто медицина и хорошее здоровье являются прерогативой немногих богачей. Подавляющее число жителей Старого Света не может или не считает нужным получать медицинскую заботу, присущую благородным домам. Опасность этого особенно проявляется во времена вспышке ужасных болезней, что так часто разоряют наши земли.

К заражённым чумой проявляют мало жалости. Их жизни разрушены, их любимые часто мертвы, этих бедных неудачников их же бывшие соседи выгоняют из родных городов и деревень, запрещая когда-либо возвращаться назад. Возможно из-за низкой нравственности, бедности, антисанитарии, недоедания иже от смешения этих четырёх причин положение жертв эпидемий особенно скверно. С этих пор единственной поддержкой для этих отверженных может быть помощь таких же, как они, поэтому обычно эти люди сбиваются небольшие странствующие группы.

Чудовищно, хотя и неудивительно, но в тех городах и деревнях, которые проходят эти страдальцы, к ним не проявляют практически никакого милосердия, поэтому они вынуждены путешествовать по трактам и тихим дорожкам, прося подаяния у путешественников и питаясь отбросам до тех пор, пока подобная «жизнь» их окончательно не убивает.

Безусловно худшей из жестокостей, которые подвергаются эти несчастные блуждающие души, является требование закона, согласно которому они обязаны носить огромные колокола, висящие на их шея и спинах, в которые они должны бить, распевая слово «Нечистивцы», чтобы об их приближении можно было узнать заранее. Но они же люди, а не скот!

Авторитетные люди утверждают, что подобные пения – это действенное и необходимое средство предупредить здоровых граждан о приближении носителей болезни, но я убеждена, что это, в первую очередь, скорее форма наказание за грех быть поражённым чумой, как будто кто-то может быть в этом виноват!

Если эти несчастные не в состоянии заранее предупредить о своём приближении, то это даёт юридическое право любому дворянину, солдату, ополченцу, стражнику, горожанину или крестьянину отогнать их, используя любые средства, например, забросав камнями, расстреляв из мушкетов или луков, или даже облив нефтью – поджечь их.

По моему мнению, подобное наше пренебрежение к человеческим жизням наносит много больше урона, чем любая эпидемия. К примеру, даже среди нашей великой нации, благочестивые мужчины и женщины считают жертв чумы злыми только потому, что они больны, и в итоге, я считаю, что наше общество само вынуждает этих несчастных поклоняться Хаосу, а говоря конкретнее – Нурглу.

Если мы как общество полагаем, что мы приобретаем болезни как результат нашей врождённой духовной слабости, то неужели предательство всех жертв чумы уже предопределено? Я полагаю, что эти и подобные из наших жестоких и беспечных действий в результате дают новые возможности Нурглу извести наши земли и жизни, как фигурально, так и буквально.

Если мы проповедуем то, что все заражённые чумой нечисты и прокляты, то почему они не могут рисковать, ища спасение у падших богов, когда другие преданные Империи культы их заранее отвергли? В их собственных умах звучит отчаянная мысль, что если они уже прокляты, то что же ещё они могут проиграть в таком случае?

Я так часто наблюдала вереницы этих несчастных, скитающиеся по дорогам Империи и истязающих себя кнутами и цепями за грехи их недугов, медленно и уныло распевающих литания раскаяний и ненависти к себе. Насколько мал шаг, отделяющий эти литания от отчаянных молитв Нурглу о спасении? Если отчаяние – это опора и корм Нургла, то кто может отчаяться больше, чем те, кто вынужден проводить остатки своих жизней как грязные животные?

Поистине чудо, что многие из этих верениц жертв чумы становятся истязающими себя флагеллантами, отчаянными в желании получить прощение за грех их болезни. В конце концов, страдания, причиняемые их собственными руками и руками породившего их общества, не дают ничего, что могло бы помочь их истерзанным и травмированным умам.

Есть множество рассказов этих больных флагеллантов, которые, кажется, гордятся причинением себе всё новых и причудливых мучений, говорящих, что они смогут легче выиграть милосердие к себе Нургла подобными актами самоистязаний. Я даже сама слышала о таких причудливых епитимиях, как перенос на большие расстояния ослов и других крупных животных, или же о тех, кто катает по дорогам огромные колесообразные клетки битком набитых такими же несчастными. Существует даже такая форма флагеллации как ношение намертво прикрученных к голове шлемов лишённых прорезей для глаз, чтобы невозможно было увидеть в них что-либо.

Разнообразны и ужасны пытки, которые эти флагелланты причиняют себе, громок и жалобен их крик, который адресован Повелителю Разложений. Со своей стороны я уверена, что Нургл слишком жаждет подставить сочувствующее ухо этим крикам и отчаянным обещаниям, фактически я считаю, что он просто рассчитывает на них…

Ниелглин известен как большая отвратительная ворона: огромная, не способная летать, с выпирающими костями, гниющей кожей, покрытой всевозможными язвами, и с личинками, копошащимися в её животе. Именно такую форму Ниелглин выбрал, чтобы предстать перед северянами. Посвящённые Ниелглину племена верят, что полёт вороны повествует о смерти, о безжизненном взгляде и медленном увядании от агонизирующий ран. Воины Вороны – это суровые люди, находящие смысл жизни в ужасах сражений. Их вера заключается в том, что страдания и муки, хоть и не всегда являются приятными, но являются естественным порядком жизни, и для того чтобы постичь истинное понимание себя и этого мира, а также ублажить Ниелглина, они должны отвергнуть все прелести и заблуждения жизни, дабы принять и понять истину отчаяния.

Они считают Ниелглина самым честным из богов, который не лжёт им об истинных целях и реальности бытия. Они понимают, что все вещи тленны и поэтому не может быть никакой ценности в этой грязно-серой жизни. Они верят, что единственно возможной и ценной деятельностью смертных по эту сторону от могилы является распространения учения Ниелглина, придающего значения бессмысленности страданий бытия и дарующего своим адептам место в загробной жизни.

Ветра Магии постоянно дуют с севера, принося с собой всевозможные болезни и скверны. Для посвящённого Богу-Вороне приобрести одну из этих болезней считается поступком, угодным их повелителю. Когда появляются сведения о появление нового заболевания, то они молят своего бога, чтобы он наградил и их этим недугом. Они полагают, что страдания и муки от болезней – это благородное и почитаемое стремление, приближающее их к окончанию жизни и пониманию истинного плана Ниелглина. И поскольку это служит доказательством благосклонности их грязного и отвратительного бога к этим сумасшедшим, то многие из них не только претерпевают эти муки, но и черпают в них силы.

Те несчастные, кто попадают в плен племён, посвятивших себя Ниеглину Вороне, как правило, претерпевают долгие многодневные мучения, пока в итоге не умирают от них. Варвары-мучители считают подобную жестокость священной и поощряют своих жертв на долгие страдания в тишине, ведь их богу угодно подчинению жертв своему року. После подобных мучений воины Вороны хоронят своих жертв, порой даже заживо, под землёй и снегом. Они полагают, что под землёй лежат владения их бога, и поэтому медленно гниющий узник, находящийся там, будет кормить своей душой Повелителя Мора и Разложения.

Чумные Рыцари
Чумные Рыцари – это название, которое дано элите воинов Хаоса, поклоняющихся Нурглу. По всем данным эти рыцари заражены всеми существующими на свете заболеваниями и при этом подпитываемы странной и нечестивой энергией, которая возможно и даёт им пережить многие раны, от которых другие рыцари Хаоса давно бы умерли. Их некогда роскошные доспехи, гербы и штандарты ныне изодраны и грязны, как рубища прокажённых, их некогда дорогие шелка и меха свисают с плеч как могильные саваны. Большинство Чумных Рыцарей открыто демонстрируют свои увечья, гордо показывая гноящиеся язвы и мертвенные лица, хотя некоторые предпочитают скрывать свои прокажённые лица под причудливыми карнавальными масками с абсурдными усмешками и гримасами, изображёнными на них. Больше мне нечего сказать об этих грязных и безобразных воинах и мне нужно сделать перерыв в своих ужасных исследованиях…

Гниль Нургла
Гниль Нургла известная также просто как Гниль, является вершиной достижений Повелителя Разложений и величайшим из его «подарков» миру смертных. Гниль непохожа ни на одну из известных нам болезней, но при этом сочетает в себе все худшие качества самых страшных заболеваний, поражающих наш мир. При этом Гниль является не только инфекционным заболеванием, постепенно разрушающим тело, но также является и тяжёлым психическим расстройством.

Вот что пишет о ней сестра Дювальер в своём эссе «Мерзкая Гниль Нургла»:

«…Некоторые величайшие врачи моего ордена утверждают, что человеческий мозг содержит сбалансированную смесь различных химикатов, которые в комбинации с нашей естественной сущностью (или же душой), контролируют определённые эмоции и чувства в нашем организме, хотя я признаю, что подобные идеи, мягко говоря, радикальны. Но всё же я уверена, что люди лишь рабы этого алхимического баланса, и если баланс нарушен, то эффект от этого на физическое состояние пациента может быть крайне драматичным.

Много раз я спрашивала у других о причинах проблем психики и эмоциональности, таких как серьёзные депрессии или мании, и мне в большинстве случаев говорили, что они не имеют или же имеют, но крайне мало, причин в психическом мире разума и индивидуальности, и, как правило, связаны со сложной алхимической композицией мозга.

Я полагаю, что Гниль медленно разрушает этот баланс, прежде чем перекинуться на что-то иное, и постепенно вызывая ужасную депрессию и Параною у своего носителя.

Хотя у меня и есть проблемы с некоторой терминологией, но я могу поставить диагноз этой болезни. Гниль Нургла, как указала прежде, не является смертельной болезнью. Она имеет сверхъестественную и демоническую сущность, не оказывающую большего влияния, чем обычная одержимость. В действительности судьба тех проклятых и несчастных, что были заражены этой болезнью, не состоит в простом гниении и смерти, их души и тела должны быть преобразованы, чтобы впоследствии они смогли стать одними из отмеченных Нурглом демонических воинов Повелителя Разложения.

Таким образом, это является самым ужасным аспектом протекания Гнили – быть уверенным в своём проклятии, вне зависимости от того хочешь ты того, или нет. Избежать подобной судьбы могут помочь только самые мощные из заклинаний…»

Как я писал в предыдущих исследованиях, боги Хаоса не могут просто так превращать нас в демонов или же красть наши души из наших тел, чтобы оба эти процесса осуществились необходимо некоторое соучастие с нашей стороны. Однако демонические боги могут послать своих миньонов, чтобы они завладели нашими бренными телами, для чего им совершенно не нужно наше согласие. Коварство Гнили Нургла состоит в том, что делает своего носителя одержимым, медленно отравляя его разум шёпотом и видениями, влияющими сильнее из-за «алхимической неустойчивости» диагностированной сестрой Дювальер как один из симптомов болезни. К тому времени как Гниль проявляет визуальные признаки своего наличия, раздувая тела и высыпаясь волдырями и язвами на больном, рассудок и убеждения несчастного уже разрушены прогрессирующим разложением, вызванном духовными, физическими и ментальными атаками.

Звери Нургла (Beasts of Nurgle) выделяют слизь, от которой горит земля, их бьющиеся щупальца и шершавые языки заражают врагов одним касанием.

Отродий с длинными змеевидными телами и множеством извивающихся конечностей называют Бесы Слаанеша (Fiends of Slaanesh). Эти создания носятся по полю боя, разя врагов своими мощными руками и ужасными клешнями.

Кровавые звери Кхорна (Bloodbeasts of Khorne) – это груда стальных мускулов и сухожилий с пульсирующими венами. Они способны обезглавить и выпотрошить противника одним взмахом острых как бритва когтей и обоюдоострого хвоста или движением мощных челюстей.

Но самыми причудливыми из всех являются Огненные Черви Тзинча (Fireworms of Tzeentch). Они постоянно дрожат и пульсируют от энергии изменения. На их коже пузырятся глаза, на вздутых конечностях разеваются рты, из отверстий на теле со свистом струится пламя, вырываясь фиолетовыми, красными и синими потоками и испепеляя все вокруг.

Бывшие из Фьёргарда
Вильгельм Биль повидал немало всего на свете, хотя его главным занятием была торговля, во время путешествий он с интересом изучал природу и творения рук разумных существ. В Бретоннии он облазил руины эльфийского города, лежащие под современным городом Л’Ангвилль; он наблюдал за гигантскими головоногими в Среднем море и видел левиафана в Великом Западном Океане. Однажды в арабском порту он даже увидел огнедышащую рептилию, что чрезмерно изумило его. Теперь же он вёл свой корабль на север к берегам Норски в поисках янтаря и мехов лисы, медведя и куницы.

Это было ранним утром третьего дня, когда он остановился на каменистом склоне, чтобы позавтракать и понаблюдать за жизнью внизу, в маленькой деревеньке Фьёргард. Его спутник, молодой норс по имени Хаубр, расстелил красивые, плотные шкуры, на которые они присели, и достал из кожаной сумки каравай хлеба, сыр и несколько ломтей копчёного мяса, которое Вильгельм определил как медвежье. Они ели и беседовали, а люди Фьёргарда шли по своим утренним делам. Его корабль стоял на якоре у пристани, и крепко сложенные норсичи уже загружали на него связки мехов и небольшие, но тяжелые мешки, наполненные ценнейшим янтарем. В деревне внизу пастухи громко кричали, ведя коз к небольшому лугу, а за их спиной охотничий отряд направлялся в долину меж крутых гор.

«Скажи мне, друг Хаубр», - сказал Вильгельм, - «Каждый день я вижу, как те женщины собираются на рассвете, как и сегодня, и уносят нагруженные корзины высоко в горы, как я думаю, в пещеру где-то в том чёрном овраге».

Под ними около дюжины женщин, в основном пожилых, хотя там были и молодые женщины с детьми, подошли к началу горной тропы. Это была лишь тоненькая серая нить на темной скале. Фьёргард лежал между гор и морем на небольшом клочке наклонной земли. Это было типичное поселение, поскольку все побережье было скалистым, а местами горы отвесно спадали в море; лишь в небольших бухтах наподобие этой было возможно построить хотя бы деревню, не говоря уже о городе.

«Они ходят кормить Бывших», - просто ответил Хаубр. «Разве этого нет в твоём городе, как ты его называешь, Ма-рии-ен-берг?»

«Правильнее – Мариенбург, но у нас нет существ, именуемых так. Что это за звери, эти Бывшие?»

«Нет Бывших?» - воскликнул Хаубр. «Или, возможно, вы в своей стране называете их другим именем. Бывшие – это те из избранных чемпионов, кого боги сочли недостойными присоединиться к ним в бессмертии. Бывшие живут глубоко в пещерах, пока не придёт война, в которой они сразятся в последний раз, прежде чем замкнут цикл жизни». Хаубр не мог не заметить недоумения на лице мариенбуржца и добавил: «Для нас это не позор, пойми. Некоторых избирают для славы, а некоторых низвергают, но даже низвергнутые были избраны, и когда они переродятся, они все будут великими. Лучше быть избранным, чем всю жизнь жить незамеченным богами, разве нет?»

«Но», - произнес Вильгельм, игнорируя вопрос Хаубра, чтобы не оскорбить юношу своими взглядами, поскольку он считал такие суеверия ересью, - «Почему вы запираете этих Бывших в пещерах – разве они опасны?»

«Вообще да – хотя некогда они были людьми, теперь они и разумом, и обликом – звери. Их тела становятся большими и искаженными, покрытыми шкурой, как у медведя, или рогатыми, как тролли. У некоторых вырастают большие клыки, как у волков, или когти, как у свирепой макалрмакки, что живет в лесу. У других вырастает чешуя, как у змеи, или хвосты, или крылья, как у ночных летучих мышей. Они чудовища, и многие из них погибают в бою, не возвращаясь домой, или слепо бегут в ужасе, погибая в Пустоши. Хотя некоторые приходят домой, и женщины заботятся о них, своих мужьях и сынах – узы родства сильны, и Бывшие не нападают на своих».

«Эти создания, которых ты называешь Бывшими, похожи на мутантов, которых мы называем Отродья Хаоса – я слышал, что такие чудовища есть в армиях Хаоса».

«Возможно», - осторожно ответил Хаубр. «Кому-то боги даруют бессмертие, а кому-то – забвение, разве во всем мире не так?»

«Нет», - Вильгельм помотал головой. «Я никогда не слышал о подобном за все мои путешествия – ни о Бывших, ни о бессмертных».

«Тогда мне жаль тебя и весь мир», - ответил Хаубр убедительно, - «Что из всех рас людей боги одарили одних нас, норсов».